Хиллари Клинтон - Тяжелые времена
Когда Майк Макфол, профессор политических наук Стэнфордского университета и эксперт по России в Совете национальной безопасности, готовился к переезду в Москву в качестве нашего нового посла, я объяснила ему, что ему придется проявить находчивость в преодолении препятствий, которые будет чинить российское правительство, и общаться напрямую с российским народом. Я сказала ему: «Майк, запомни следующие три вещи: будь сильным, выходи за пределы элитарных кругов и не бойся использовать все возможные технологии для охвата максимального числа людей». Вскоре подконтрольные Кремлю средства массовой информации начали травить и поносить Майка. Я специально позвонила ему однажды по незащищенной линии и очень отчетливо, что было ясно всем подслушивающим нас русским шпионам, сказала ему, что он отлично справляется со своим делом.
Майк стал активно пользоваться социальными сетями и в конечном счете привлек свыше 70 тысяч подписчиков в свой «Твиттер», попав в десятку самых влиятельных медиаперсон в российском Интернете, исходя из охваченной аудитории и частоты упоминаний другими пользователями. Многие жители России знали его в первую очередь как пользователя @McFaul. Их привлекло его удивительное чистосердечие и готовность вести беседы со всеми, кто обращался к нему. Майк перемежал объяснения политики США и раскрытие фактов ущемления прав со стороны Кремля с потоком собственных мыслей и фотографий. Русские увидели в посланнике США человека, который любит смотреть балет в Большом театре, проводит для родственников экскурсию по Красной площади и оправляется от перелома пальца, полученного в ходе игры в баскетбол. На одном из официальных приемов вскоре после этого происшествия премьер-министр России Дмитрий Медведев поинтересовался у Майка, как чувствует себя его рука. Майк принялся рассказывать, как получил травму, на что Медведев просто сказал: «Я уже знаю, я прочел в Интернете».
В начале своего пребывания в должности посла Майк вел в «Твиттере» напряженную пикировку с российским министерством иностранных дел. Министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт, у которого свыше 250 тысяч подписчиков, вставил свое слово, написав: «МИД России начал в „Твиттере“ войну с послом США @McFaul. Новая реальность: подписчики вместо ядерных бомб. Так лучше». Думаю, Майк бы всецело с ним согласился.
* * *Хотя невероятная взаимосвязанность сетевого мира играла на руку Америке и открывала возможности для грамотного использования власти в продвижении наших интересов, она же создавала и значительные новые угрозы нашей безопасности и нашим ценностям.
Это стало болезненно очевидным в ноябре 2010 года, когда онлайн-организация «Викиликс» и ряд медиаресурсов со всего мира начали публиковать первую партию из более чем 250 тысяч украденных у Госдепартамента писем, многие из которых содержали конфиденциальные наблюдения и разведданные наших дипломатов, работавших на местах.
Служивший в Ираке младший сотрудник военной разведки, рядовой Брэдли Мэннинг, скопировал секретные письма с компьютера министерства обороны и передал их «Викиликс» во главе с австралийцем Джулианом Ассанжем. Многие приветствовали действия Мэннинга и Ассанжа, называя их защитниками гласности и продолжателями благородной традиции по разоблачению государственных преступлений. Их сравнивали с Даниэлем Эллсбергом, который передал прессе секретные документы Пентагона, касавшиеся войны во Вьетнаме. Мне же все виделось иначе. Как я тогда заявляла, добропорядочные люди осознают необходимость конфиденциальных дипломатических контактов для защиты как национальных, так и общемировых интересов. Каждая страна, включая Соединенные Штаты, должна иметь возможность вести чистосердечные разговоры о людях и народах, с которыми имеет дело. Тысячи украденных писем в целом показали, что американские дипломаты добросовестно исполняют свой долг, зачастую в весьма трудных обстоятельствах.
В письмах всплывали и некоторые пикантные подробности. В одном описывалась встреча дипломата с министром одной из стран Центральной Азии, который прибыл пьяным, «развалился на стуле и выдавал всевозможные русские ругательства», а в другом была описана свадьба в Дагестане, где гости бросали танцующим детям купюры в 100 долларов, что, по словам дипломата, служило «квинтэссенцией социально-политических отношений на Северном Кавказе». Часто дипломаты в своих письмах давали характеристику мировым лидерам: в одном из писем о зимбабвийском диктаторе Роберте Мугабе было отмечено «его глубочайшее невежество в том, что касается экономических вопросов (вкупе с верой в то, что 18 докторских степеней дают ему право пренебрегать законами экономики)».
Публикация этих сведений имела и непреднамеренные последствия: она показала, как усердно трудятся сотрудники наших внешнеполитических ведомств, насколько они наблюдательны и как умело излагают свои мысли. Однако некоторые откровенные комментарии навредили отношениям, которые наши дипломаты заботливо выстраивали на протяжении долгих лет. Наши дипломаты по заведенному порядку сообщали о своих беседах с оппозиционерами и защитниками гражданских прав, лидерами бизнеса и даже чиновниками иностранных правительств, которым при раскрытии их имен грозили гонения и наказания.
Сразу же после утечки информации я осудила незаконную публикацию секретных сведений. Я заявила: «Это ставит под угрозу жизни людей и нашу национальную безопасность, подрывает наши усилия по сотрудничеству с другими странами в решении общих проблем». Затем мне пришлось вынести на своих плечах груз дипломатических последствий со стороны обиженных союзников и разгневанных партнеров.
Я попросила заместителя госсекретаря по вопросам управления Пата Кеннеди собрать рабочую группу, чтобы письмо за письмом проанализировать утечку и четко определить, какая конфиденциальная информация просочилась в сеть и каковы будут последствия этой утечки для наших интересов, наших сотрудников и наших партнеров. Мы спешно разработали процедуры для выявления наших источников, оказавшихся под угрозой, и при необходимости помогли им перебраться в безопасное место.
Вечером перед Днем благодарения 2010 года я была дома, в районе Чаппакуа, откуда стала звонить нашим партнерам (таких звонков набежало много десятков). Сначала я связалась со своим другом Кевином Раддом, министром иностранных дел Австралии и бывшим премьер-министром. Мы начали разговор с обсуждения обычного круга интересов, в первую очередь отношений с Северной Кореей. Затем я сказала: «Я хочу обсудить ситуацию с „Викиликс“. Наш посол в Австралии уже проинформировал Радда о том, что содержание наших конфиденциальных переговоров об обстановке в регионе, в том числе о действиях Китая, могло стать известно широкой общественности. Австралийское правительство созвало собственную рабочую группу для исправления данной ситуации.» «Это может вылиться в серьезную проблему», — сказал он. «Да, — признала я, — это ужасный скандал. Мы потрясены этим ударом и глубоко сожалеем о случившемся». Я пообещала ему сделать все возможное, чтобы помочь в устранении последствий.
День благодарения выдался долгим: мне пришлось совершить множество звонков, каждый раз принося свои извинения. В последующие несколько дней я поговорила со многими министрами иностранных дел, одним премьер-министром и одним президентом. В ходе наших бесед мы затрагивали и другие темы, но каждый раз я сообщала о грядущей публикации секретных сообщений и говорила, как рассчитываю на их понимание. Некоторые собеседники злились и чувствовали себя оскорбленными, другие видели в этом возможность получить преимущество над Соединенными Штатами и пытались извлечь для себя выгоду из сложившейся ситуации. Но большинство были весьма любезны. Министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле сказал: «Я ценю то, что вы позвонили мне лично». Министр иностранных дел Китая Ян Цзечи выразил свое сочувствие, сказав: «Я не могу предугадать реакцию общественности, но обеим сторонам важно укреплять доверие друг к другу. Это стержень взаимоотношений Китая и США». Один из политиков даже пошутил: «Вы еще не слышали, что мы сами говорим о вас».
Разговоры с глазу на глаз дались труднее. В первую неделю декабря я посетила саммит Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, проходивший в Астане, Казахстан, где встретилась со многими мировыми лидерами. Особенно огорчен был премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, чьи похождения, описанные в некоторых преданных огласке сообщениях, теперь высмеивались на первых полосах итальянских газет. «Зачем вы так обо мне говорите? — сетовал он, когда мы сели вместе. — У Америки нет друга преданнее меня. Вы же знаете меня, а я знаком с вашей семьей». Он разразился эмоциональным рассказом о том, как его отец водил его на кладбище американских солдат, которые пожертвовали свои жизни ради Италии. «Я всегда помню об этом», — сказал он. Берлускони было не привыкать к критике в прессе — и пухлые папки со скандальными газетными заметками служили тому подтверждением. Но он придавал огромное значение тому, как относятся к нему коллеги, и в особенности США. Ситуация была крайне неловкой.
