Николай I Освободитель. Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков
Проведя такую себе мимолетную самонакачку против бытового национализма, я постарался изобразить приветливую улыбку и протянул ладонь главврачу для рукопожатия. Свое личное отношение к полякам я могу засунуть себе же в задницу — как император огромной страны я обязан относиться ко всем подданным одинаково в независимости от происхождения. Опираться можно лишь на личные качества человека и ту пользу которую он приносит державе.
— Рад познакомиться, — главврач, выглядевший невысоким толстоватым лысеющим колобком, при этом очень живым и даже немного суетливым, что учитывая обстоятельства, впрочем, было более чем понятно, с видимым удовольствием пожал протянутую ему руку и тоже в ответ рассыпался в верноподданических заверениях. Я подождал положенные время и прервал этот фонтан красноречия, — показывайте ваше хозяйство Йозеф Иванович. Если все у вас действительно так прекрасно, как говорит генерал Хлопицкий, может вам сюда на стажировку врачей из других мест будем посылать. Поможете в обучении молодежи?
— С удовольствием примем всех, конечно, — Франк семенил на полшага сзади, как того требовала субординация, при этом продолжал активно размахивать руками, которые, казалось, совсем жили собственной жизнью. — Здесь у нас приемная, как видите весь персонал постоянно находится в марлевых повязках, дабы не заразиться от больных и самим никого на заразить.
С микробами тут забавная ситуация получилась. С одной стороны далеко не все врачи — несмотря на достаточно жёсткие меры по внедрению антисептических мер — относились к врачебной гигиене с полной серьезностью. Особенно это касалось «старой гвардии». Заставить человека, привыкшего двадцать лет оперировать грязными руками, эти самые руки помыть лишний раз, зачастую оказывалось сложнее, чем выучить нового врача.
На другой же чаше весов оказались врачи фанатично принявшие борьбу с микробами, как некий святой грааль, настоящую панацею, с помощью которой можно было победить вообще все болезни. Такие врачи все время носили маски, очки без диоптрий для защиты глаз — натурально последний писк моды в среде медиков, — мыли руки по сто раз в день, меняли халаты, вываривали инструменты и одежду чуть ли не после каждого пациента, вымывали все доступные поверхности с мылом и, кажется, будь такая возможность, дезинфицировали бы и самих больных. Причем как снаружи так и внутри — от последнего их останавливало только то, что вместе с микробами не переживет такой процедуры и сам пациент.
Так вот Франк явно был и вторых. Удивительно, как он нас с генералом и свитой не заставил маску на лицо надеть, я бы не удивился точно. Халаты, во всяком случае, нам вручили на входя мягко но безапелляционно.
— Тут у нас палаты, где лежат пациенты, — передо мной по очереди раскрыли несколько дверей. Ну что сказать — бедненько но чистенько. Достаточно стандартные, сколоченные из толстых деревянных реек и потом выкрашенные светлой краской кровати, тумбочки, стены и пол опять же в краске. Стены имели светло-бежевый цвет, отчего визуально палата становилась как бы больше, плюс большие окна широко открытые по летнему времени. Заметив мой интерес к обстановке Франк тут же бросился давать пояснения, — вся обстановка сделана так чтобы ее проще было мыть. Раз в день проводится влажная уборка, раз в неделю перемываем стены и меняем постельное белье. Прошу вас дальше…
— Очень интересно, — был вынужден признать я. — Много пустых палат?
— Мы же военный госпиталь, под нужды военного времени и количество койко-мест рассчитано, можно сказать с запасом, — пояснил Франк. — Сейчас открыт один корпус на восемьдесят коек, еще два корпуса суммарно на двести коек закрыты и могут быть применены… В сложные времена.
Главврач несмотря на то, что тридцать лет прожил в России, на русском языке говорил с заметным акцентом. Делал паузы подбирая слова, путал окончания, не совсем верно произносил отдельные звуки. Он много лет прожил в Вильне, куда переехал с семьей из Вены еще в 1804 году, долго преподавал в университете этого города, однако с началом перевода всех учебных заведений империи на русский язык — на котом читать лекции оказался не способен, хотя прекрасно говорил сразу на нескольких европейских языках включая латынь, французский и польский — был вынужден кафедру оставить. Некоторое время занимался частной практикой и в итоге был поставлен руководить в Варшаве военным госпиталем, где правильность русского языка никого особо не волновала. Главное, чтобы дело делалось, а с этим у Франка все было в порядке.
— А здесь у вас что? — Я кивнул в сторону отдельного коридора, уходящего в сторону от основного «ствола».
— Ооо! Тут у нас хирургия! Я не побоюсь сказать, что наш хирургический кабинет обустроен лучше всех в империи, — немец явно воодушевился, принявшись многословно рассказывать о том, как собирал по всей империи нужные ему инструменты и оборудование. Я бросил быстрый взгляд на генерала, тот только улыбнулся и кивнул. — Но самое главное — это электрическое освещение!
— Ого! — Тут уже я действительно удивился. — Расскажите подробнее пожалуйста.
— Конечно, ваше императорское величество, — кивнул Франк. — Дело в том, что освещение в хирургии дело важнейшее. Врач должен хорошо видеть, что делает, а этого, скажу вам, даже при хорошем дневном свете, добиться удается далеко не всегда. Поди рассмотри, что у человека внутрях, когда еще кровь течет, всякие другие жидкости, все скользкое а тебе резать нужно как можно быстрее, пока оперируемый не истек. А ведь бывает, что и ночью резть нужно, далеко не все может ждать до утра, к сожалению. И тогда что? Свечи? Керосинки? Света от них не много, а вот грязи — ужас просто.
— И как вы до этого вообще додумались? — Испытывая некоторое смущение от того, что сам не догадался это предложить, спросил я. Для такого дела как хирургия можно использовать даже короткоживущие фарадеевские лампы. Не обеднеем, глядишь.
— Будете смеяться, ваше императорское величество, но журнал с номером об изобретении господина Фарадея мне один из бывших студентов принес. А дальше все было просто — благо его императорское высочество Константин Павлович вошел в положение и ассигновал часть своих средств. Лампы, к сожалению, еще не идеальные, даже сейчас спустя всего два десятка операций уже ясно
