Пуля времени - Николай Свечин

Не мешкая ни секунды, Ратман помчался с саквояжем в дальний конец участка. Спрятался за домом, переложил пачки с банкнотами в сидор и бросился к нависающим постройкам монастыря.

Третий столб слева? Да, низ доски болтается на весу. Попаданец пролез на ту сторону, поправил доску, закинул вещевой мешок за спину и спокойным шагом двинул вглубь обители.

Капитан Бурлак хорошо знал новую Москву и уже неплохо – старую. Он помнил, что Златоустовский монастырь был взорван в тридцатые годы прошлого века, от всего ансамбля остался лишь один корпус в переулке. А тут обитель явилась ему во всей красе! Черт, все-таки сон это или явь?!

Но времени любоваться храмами не было. Ему требовалось быстро выйти наружу, не привлекая к себе излишнего внимания. А где здесь нужный выход? Он сунулся наудачу в обход двухъярусной колокольни и угадал.

Через минуту человек с сидором за плечами оказался в Армянском переулке. Вон пролетка у входа в Восточный институт, у извозчика рыжая борода с желтыми полосами от курева. Тот самый! Георгий прошел мимо него по другой панели и запомнил номер бляхи – 92. Ну, пока, ребята…

Через час васильсурский мещанин Иванов снял на неделю номер во втором этаже меблированных комнат «Эльдорадо» в Малом Толмачевском переулке. Несмотря на громкое название, заведение было дрянь. Удобства на первом этаже, в номере умывальник с педалью и затхлой водой, узкая кровать, стол, стул и вешалка вместо шкапа. Окно на двор. Ну, пока надо приткнуться где попало…

Жилец отдал распорядителю паспорт для прописки, велел принести самовар и послал коридорного в лавку за колбасой и булкой. Когда ужин был готов, он заперся изнутри и пересчитал деньги. Двадцать три тысячи сто сорок семь рублей разными купюрами. Все не новые, вряд ли банкиры записали их номера. Можно часть пустить в расход, приодеться. Но как потом объясняться с Казаком?

С другой стороны, надо ли с ним объясняться? Присвоить добычу, встретиться, наконец, с Двуреченским, узнать, что все это было и как вернуться домой в 2023-й. А после этого, с учетом полученной информации, уже принять решение, как быть дальше.

Опять же сыщик видел его паспорт и быстро сможет выяснить, что его владелец поселился в номерах «Эльдорадо». Адресный стол отметит это в своей базе через сутки – Кошко навел в таких вопросах строгий порядок.

Георгий напился чаю и перекусил. Стало полегче. Так зачем ему все-таки Казак? Чтобы войти в банду, а потом выдать преступного атамана полиции, тому же Двуреченскому? Или сделать карьеру в новой хевре?

Ограбление они провернули успешно, но наделали немало ошибок. Как минимум три. Если сообщить их главарю, с разбором, с аргументами, показать, так сказать, класс, можно прописаться у ребят. Сделаться консильери. И постепенно выяснить в борении с самим собой, кем он, бывший капитан полиции Бурлак, хочет стать. Черным или белым? Убегать или догонять?

В этот момент тело вновь напомнило о том, как его гвоздили. Изгой зевнул, разделся и рухнул в бездну сна.

Все утро он отлеживался. В полдень оделся и вышел изучить окрестности. На углу с Большим Толмачевским обнаружилась кухмистерская, вполне чистая. Ратманов пообедал. Борщ, жаркое и рюмка водки встали всего в рубль. Эдак двадцать тысяч можно растянуть до самой революции!

Немного успокоившись – надо как-то жить, – попаданец решил сам навестить чиновника для поручений. Пешком через Болотную и Москворецкий мост он отправился в центр.

При этом без устали крутил головой. Красота-то какая! Кремль, ухоженный и величественный. Множество торговых павильонов, лавок, балаганов, в которых продается все, чего душа пожелает. А сколько храмов!

Заходить в Кремль с синяком на физиономии Ратман побоялся и вышел сразу на Тверскую улицу. Но, когда стал сворачивать в Малый Гнездниковский, вовремя разглядел шагающего ему навстречу надзирателя первого разряда Забурдяева, который его арестовывал. Быстрым шагом не то опер, не то бандит скрылся в Леонтьевском переулке.

А через час осторожно показался на той же Тверской, но в сыскную идти раздумал. Вместо этого поймал возле телеграфа посыльного в красной шапке, занял у него перо с бумагой и написал на имя Двуреченского записку: «Я в „Эльдорадо“, нужно встретиться». За двугривенный парень понес ее адресату.

А потом купил «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции», сел в пивной и просмотрел свежие новости.

В разделе происшествий сообщалось, что вчера был ограблен артельщик банкирского дома Безенсона, ему разбили голову и отобрали портфель с крупной суммой. Налетчика удалось схватить уже на Мясницкой, но денег при нем не оказалось.

Свидетель утверждал, что видел, как тот перекинул портфель через забор на строящийся участок возле Златоустовского монастыря. Полиция обыскала стройку и нашла в кустах пустой саквояж.

Арестованный известен полиции как Илья Зобиков, грабитель-рецидивист. Он заявил, что просто шел мимо, услышал топот ног и свистки и побежал со страху. Чтобы не замешали в чужой грех. И вот-таки замешали!

Потерпевший артельщик не мог уверенно опознать, что именно этот человек напал на него. Привратник у дверей говорил, что нападавший именно Зобиков. Извозчик от всего открещивался. Получалось, слово привратника против слова арестованного.

Для продолжения следствия улик недостаточно, есть основания думать, что грабитель скоро окажется на свободе за недоказанностью вины.

Тут вернулся посыльный и сообщил: отдать записку лично в руки не представилось возможным. Губернский секретарь Двуреченский убыл в служебную командировку в Серпухов, его не будет на службе несколько дней.

Раздосадованный попаданец допил пиво и снова отправился гулять.

А вскоре оказался втянут в происшествие, отчасти опасное, отчасти и забавное. В Камергерском переулке он вдруг увидел Горького! Того самого. Писатель шел под руку с красивой женщиной. Похоже, это была актриса Андреева, его тогдашняя гражданская жена, но Георгий не был в этом уверен. Парочка шагала в сторону Кузнецкого моста и Большой Лубянки, и все на них оборачивались.

Ратман, не зная для чего, пошел следом. Ноги сами понесли. И вдруг, не доходя до Неглинной, из подворотни выскочили трое. Один вырвал у женщины ридикюль, а двое других начали толкать мужчину.

Горький реагировал быстро. Он взял в зубы шляпу – прием, используемый опытными кулачными бойцами, – и смело схватился с грабителями. Женщина кричала, но редкие прохожие лишь убыстряли шаг, никто не спешил помочь. Громилы начали уже заклевывать «буревестника революции», как вдруг подоспел Ратман.

Несколькими сильными отточенными ударами он повалил обоих негодяев. Те кое-как поднялись и уползли обратно в подворотню. При этом обещая смельчаку припомнить…

Когда женщина оправилась от страха, Горький протянул спасителю руку и сказал, сильно окая (эта его привычка оказалась не выдумкой):

– Благодарю!

– Не за что, Алексей Максимович.

– Узнали? И тем не менее спасибо. Кто вы?

– Васильсурский мещанин Иванов, по паспорту.

Писатель внимательно взглянул на попаданца и сказал:

– На мещанина вы не похожи. Не лезут они