Александр Афанасьев - Бремя империи
Старый аэропорт Бейрута
Тот же день
Раньше на этом месте был международный аэропорт, один из лучших в этом регионе. Располагался он почти на самом побережье, и самолеты заходили на посадку над морем, скользя подобно птицам в нескольких десятках метров от сверкающей серебром водной глади. Красиво – но опасно. Чревато авариями. Поэтому в семьдесят пятом генерал-губернатор повелел строить новый международный аэропорт, раза в четыре больше прежнего. Но не забросили и старый – его кардинально перестроили под базу для частных самолетов, вертолетов. Поставили там и несколько красивых, чем-то напоминающих минареты длинных вышек – для дирижаблей, прогулочных и туристических. Эти неповоротливые гиганты один за другим важно причаливали к вышкам-мачтам, принимали пассажиров, топливо и снова отчаливали, уходя в небеса. Экскурсия над Ливаном и святыми местами на дирижабле считалась одной из самых запоминающихся туристических достопримечательностей Бейрута…
Вот и сейчас, собравшись на верхней площадке-накопителе, несколько десятков туристов, среди которых резко выделялись стоящие ровной шеренгой мальчишки-скауты в аккуратной светло-серой форме, ждали очередного дирижабля. Экскурсия должна была быть относительно короткой, всего с одной посадкой – в долине Бекаа…
Старинный Бейрут был городом многоконфессиональным и мультинациональным. Евреи вполне могли соседствовать с мусульманами, русские – с британцами, и для подавляющего большинства населения города в этом не было ничего такого. Вот поэтому никто и не обратил внимания на закутанную в плотную чадру женщину, стоявшую в самом конце очереди, у лифта. В чадре здесь ходили только самые ортодоксальные мусульманки, это не запрещалось… но подавляющее большинство мусульманок чадру все-таки не носило и одевалось, как одеваются обычные женщины, с учетом того, что климат в городе был жарким и душным. Женщину эту никто не знал, но она стояла тихо, никому не мешала – поэтому ее никто не остановил и ни о чем не спросил…
Дирижабль тем временем подошел к самой вышке, бросил вниз концы. Двое служителей ловко зацепили их и с помощью специальных устройств подтянули громадное тело дирижабля к самой вышке. Из пассажирской кабины бросили трап, винты двигателей ориентации замерли…
– Господа и дамы, милости просим-с… – Кондуктор (его так и называли, кондуктор, по аналогии с людьми, продающими билеты в трамваях) в роскошной темно-синей форме имперского воздушного флота встал слева от трапа. – Пожалуйте ваши билетики…
Первыми к трапу рванулись, конечно же, мальчишки, но после окрика вожатого враз смутились, встали ровным строем. Вожатый достал из кармана пачку детских билетов…
– Сударыня…
Женщина в черном замерла около кондуктора, тонкая смуглая рука протянула ему билет. Кондуктор щелкнул компостером, вернул билет даме. Когда их руки соприкоснулись, он мельком поймал ее взгляд в узкой прорези чадры – и что-то ворохнулось у него в душе, что-то недоброе. Но позади нее стояли еще пассажиры, их тоже надо было обслужить – и он ничего не предпринял…
Сдвинувшись, дверь пассажирской каюты дирижабля проехала по направляющим, с легким шипением встала в проем. Дирижабль висел, слегка покачиваясь в нескольких десятках метров над землей, на причальной вышке служители суетились, отсоединяли заправочный шланг. Пассажиры прильнули к большим иллюминаторам – хотя смотреть пока было совсем нечего – только с левой стороны дирижабля был виден берег и тонкая лазурная полоска моря…
– Дамы и господа! Наш экипаж рад приветствовать вас на борту экскурсионного дирижабля «Закат». Нам предстоит полет по маршруту Бейрут – Бекаа – Бейрут. В каждом пассажирском кресле, слева от вас, есть наушники, надев которые вы можете слушать рассказ экскурсовода о тех местах, над которыми мы пролетаем. Полет до Бекаа займет час с небольшим. Желаем приятного полета…
Дирижабль слегка дрогнул, с левого борта закрутились пропеллеры двигателей ориентации. Причальная вышка пошла вниз и влево. Дирижабль плыл по воздуху плавно, почти бесшумно, даже его двигателей было не слышно. Громадная машина пошла не в горы, в сторону долины Бекаа, – пилот решил заложить вираж над морем, чтобы все могли насладиться видом Бейрута – при этом развороте город был виден целиком на фоне гор, зрелище было незабываемое. И хотя не раз поднимался вопрос о запрете туристическим дирижаблям маневрировать над портом, такого решения принято не было – туристы, как-никак…
– Ух ты! Глянь!
Пацаны столпились около одного из иллюминаторов, около самой двери, глядя на строгие, серо-стальные силуэты кораблей Черноморского флота в порту. Их не интересовали ни раздутые туши газовозов, ни изящные белые круизные лайнеры – все их внимание поглощала серая сталь боевых кораблей, стоящих у причала.
– Смотри! Пушка двуствольная на носу, я же тебе говорил! Осел!
– А я не про этот корабль тебе рассказывал!
– Эх ты… Вруша! И не был ты на нем никогда!
– Кто вруша?!
Намечающуюся потасовку прервал строгий окрик вожатого – отвесив пару легких подзатыльников, он отправил свое расшумевшееся воинство по местам.
– Ля илляха илля Лляху инна лиль маути ля сакяратин[64]…
Вожатый, которому только что с трудом удалось рассадить по местам беспокойное братство, остановился около женщины в черном, сидевшей в середине салона и бубнящей что-то себе под нос. Он был из Екатеринбурга, как и его подопечные, и по-арабски не понимал ни слова…
– Простите, сударыня, вам плохо? – озабоченно спросил он, слегка прикоснувшись к затянутому черной тканью плечу
Женщина не обернулась – почувствовав прикосновение, она закрыла глаза и замкнула контакты находившегося у нее на талии пояса с болтами, гайками и пластидом…
Бульвар Кайзера Вильгельма
Тот же день
– Смотри! Слева вверху!
Я рванул руль влево, выскакивая на тротуар и с трудом тормозя. Шедшая передо мной машина внезапно и резко затормозила, да так, что мне пришлось выскочить левыми колесами на тротуар, благо широкий. Не доехав считаных сантиметров до бетонной клумбы, «БМВ» протестующе взвизгнул тормозами и остановился. Раздался хлесткий звук удара металла о металл, затем еще один – кто-то затормозить все же не сумел….
– Что за черт…
Не говоря ни слова, Али выскочил из машины. Я, задержавшись на секунду, чтобы заглушить мотор и вытащить ключ из замка зажигания, угоняют только так, последовал за ним. Поднял глаза к небу – и замер, парализованный ужасом открывшегося мне зрелища…
Неуправляемый дирижабль еще держался в воздухе, медленно снижаясь, хотя гондола уже горела. Языки пламени, вырывавшиеся из гондолы, верней того, что от нее осталось, лизали оболочку дирижабля. Порой от обгоревшей гондолы отрывались какие-то маленькие кусочки и падали в море – потом я узнал, что так прыгали люди, которые остались в живых после чудовищного взрыва.
– Господь милостивый… – прошептал кто-то рядом…
Но мне уже было не до того, я повернул голову и начал разглядывать толпу, которая напирала на обрешетку бульвара так, что еще немного – и все повалились бы в море вместе с вырванной из бетонного основания чугунной оградой…
Есть!
Метрах в двадцати справа стоял арабский пацан лет тринадцати-четырнадцати, стоял у самой ограды, что означало, что успел к зрелищу он один из первых. Но смутило меня не это – он снимал происходящее на видеокамеру. Причем полупрофессиональную и очень дорогую – такой у оборванного пацана явно не должно было быть…
Случайность! Простая случайность, что мы оказались здесь, что встали в этом самом месте, что бульвар здесь изгибается и можно просматривать стоящую у ограды толпу метров на триста. Случайность, на которую не мог рассчитывать никто, в том числе и сами террористы. Но этой случайностью надо воспользоваться…
– Али! – Я пихнул своего друга в бок.
– Что?
– Двадцать метров справа! Пацан с видеокамерой, у самой ограды! Не оборачивайся, смотри мельком…
Али достал из кармана мобильный телефон, поднес к уху – хотя тот не звонил, совершенно естественно повернулся в нужную сторону…
– Вижу!
– Берем его! Осторожно!
– Понял!
Но «взять» было не так-то просто – для начала нужно было высвободиться от напирающей толпы – а она стояла у ограды уже рядов в шесть-семь, напирая так, что трудно было дышать…
На военном причале басовито взревела сирена, знакомый сигнал тревоги донесся до нас, резанул по нервам. Моряки рубили концы, сразу несколько кораблей готовились к экстренной спасательной операции, хотя спасать там было уже явно некого…
– Эй, любезный!
Проталкиваться приходилось локтями и кулаками, народ стоял плотно и не желал отступать ни на дюйм. Кто-то, видимо возмущенный моим толчком, попытался схватить меня за одежду, затрещала ткань. Уже слышались резкие свистки в разных местах – городовые пытались навести порядок, а то, чего доброго, и затопчут кого насмерть в такой-то давке. Совсем рядом через напирающую толпу пробивался Али…
