Роман Юров - «Ла»-охотник. В небе Донбасса
Шубин сгорбился, нехорошо посматривая красными от недосыпа глазами на инженера полка.
– Это я еще молчу про нехватку запчастей, – продолжил было тот, но был прерван коман-диром.
– Николаич, делай что хочешь, но чтобы самолеты были. Укради, роди… не знаю тута. Я с генералом сегодня еще раз переговорю, может, чего выбью.
Комполка потер виски, кивком головы отпустил Шаховцева. Устало плюхнулся на стул и исподлобья принялся изучать застывшего у входа Виктора.
– Саблин, – наконец изрек он, – а ты чего тута?
– Так… вы вызывали, товарищ майор.
– Я? – Шубин даже прищурился, силясь вспомнить, зачем он вызывал, но так и не смог. – Ладно, – наконец сказал он, – иди отсюда. Надо будет, вызову тута. Хотя отставить… Хватит тебе у хлопцев самолеты отбирать. Я сегодня летать не буду, так что бери мою единицу, а то застоялась кобылка… хе-хе. Через час твоей эскадрилье лететь. Поведешь шестерку передний край прикрывать…
– Мало шестерки, Дмитрий Михайлович. Немцы приходят толпой – две-три девятки бомбардировщиков и «мессеров» пятнадцать-двадцать. А у нас всего шестерка будет. Вчера еле живы остались…
– За это твое «вчера» я от комдива тута уже получил. Драпали, говорит, только пятки сверкали. Пехота на матюги изошла.
– Мы не драпали, мы с «мессерами» дрались.
– А бомбардировщики тем временем отбомбились и ушли. И вы никого не сбили.
– Да как собьешь, – возмутился Виктор, – когда их вдвое больше? Одному в хвост зайдешь, а сзади уже пара болтается.
– Это ты на трибунале рассказывать будешь, – подал из своего угла голос Прутков. – Живы они остались… ишь ты. Надо было не шкуру свою спасать, а выполнять поставленную задачу.
– Товарищ майор, – голос у Шубина стал ледяным, – по этому вопросу я вашего мнения не спрашивал. А значит, вам тута стоило бы помолчать…
Прутков сердито засопел, шея его сделалась багровой.
– За вчерашнее от меня претензий нет, – сказал Виктору Шубин, – сделал что мог. Но хоть разок, хоть парой, проатаковать бы стоило.
– Там «Хейнкели» летели, две девятки. Толку от той пары…
Шубин понимающе кивнул и продолжил:
– Шестерки тута мало, это понятно. Надо патрули усиливать, чтобы было десять-двенадцать самолетов. Только где же их взять, сам все слышал… Ладно. Бери вторую машину из управления – пойдете восьмеркой. Только смотри, аккуратно тута. Соедини с дивизией, – крикнул он притаившемуся в своем углу телефонисту, – надо срочно с генералом поговорить…
Наступление наших войск выдыхалось. И без того неудачное, сорвавшее все сроки топтанием на месте, оно наконец замерло, встретив упорное сопротивление немцев. Сверху хорошо было видно, как, словно по мановению волшебной палочки, на пути прорыва появлялись новые оборонительные сооружения, которые тут же заполнялись вражескими войсками… Потом к противнику подошли еще резервы, подтянулась авиация, и теперь уже наши войска отражали бесчисленные контратаки, а небо стало черным от вражеских самолетов. Вместо прикрытия «Илов» и легкой прогулки до цели и обратно, как было в первый день боев, приходилось то и дело вступать в схватки с немецкими самолетами.
Фронт был заметен за много километров по огням пожаров и мелькающим огонькам трассирующих пуль. Дым и пыль поднимались к небу, образуя что-то вроде грязной дымки. И в этой пелене мелькали какие-то точки.
– Вижу самолеты противника! – доложил Ильин по радио. Вчера на его машине поставили передатчик с «русалки», и он спешил его обновить.
– Хорошо. Давай наверх, худых не прозевай. Группа, набираем высоту.
С восточной стороны была довольно густая облачность, а с вражеской чистое голубое небо. Виктор решил использовать данное преимущество и подойти к противнику незамеченным.
– Атака.
Четверка «мессеров» рванула в сторону, избегая пикирующих на них «Яков». Один из них чуток замешкался, сразу же вспыхнул и, перевернувшись через крыло, свалился в беспорядочное падение.
– Худых не гоним, бьем больших!
Над самой землей плыли подопечные «мессеров» – какие-то необычные двухмоторные машины, – и разогнанная до бешеной скорости шестерка «Яков» заходила им в хвост.
– Атакуем все! Ведомые, чуть оттянитесь и тоже бейте! Двадцатый, как у вас?
– Командир, худые. Много!
– Будь выше! Держись! Мы сейчас!
Странные неприятельские машины приближались очень быстро. Виктор успел разглядеть низко расположенные моторы, странно скошенные носы самолетов и видимое отсутствие оборонительного вооружения. Он загнал силуэт в прицел, вынес упреждение и с удовлетворением отметил, как пули и снаряды хлестнули по левому мотору, мелькнули рядом с крылом и сразу же комком разрывов ударили по фюзеляжу. Вражеский самолет вздрогнул, мотор выплюнул длинный сноп огня и тотчас окутался жирным черным дымом. Виктор потянул вверх и сквозь навалившуюся перегрузку успел разглядеть, как атакованный им противник цепляет левым крылом землю и начинает рассыпаться на куски. Над обломками моментально поднялся столб пламени. Прямо над головой он увидел дерущуюся против шести «мессеров» пару Ильина и, чуть довернув в сторону, повел группу в набор высоты.
– Двадцатый, это Дед. Отходите на курс девяносто. Со снижением отходите…
– Не могу, – пропыхтел Ильин, – зажали. – Судя по голосу, прикрывающей паре приходилось несладко, но Виктор не в состоянии был ничем им помочь. Основная группа пока была ниже, а вступать в бой без запаса скорости и высоты было самоубийственно. Наконец высоты сравнялись, но немцы уже были начеку и, бросив терзать пару Ильина, сами потянули вверх.
– Группа, внимание. Разворот на курс восемьдесят. Двадцать второй, набирай высоту. – Виктор решил сменить явно измученного Ильина на Ларина. – Двадцатый, займешь место слева от меня.
Истребители отошли к району прикрытия. Оставшееся время патрулирования превратилось в игру «кошки-мышки» с шестеркой «мессеров». Разбившись на пары, те принялись непрерывно атаковать, стараясь не упустить свою инициативу и не дать «Якам» получить преимущество в высоте. Пришлось тоже действовать парами, стараться набрать высоту в стороне. Бой принял затяжной характер, и лишь когда подошла четверка «Яков» чужого полка, «мессера» вышли из боя и растаяли в заслонившей фронт дымке.
– Репей – двадцать четыре, – влез в эфир мелодичный голос станции наведения, – командование вас благодарит. Подтверждаем падение троих фрицев… – Эти слова легли бальзамом на душу Виктора. Время патрулирования подходило к концу, оставалось лишь довести подчиненных домой без эксцессов.
После посадки они долго сидели, листали справочники и спорили.
– Этот! – Ларин потянул из его рук альбом со схемами. – Точно этот!
– Да ну, – засомневался Виктор, – у того был нос другой.
– Да точно тебе говорю, это «Фокке-Вульф» был, сто восемьдесят седьмой, – горячась, воскликнул Ларин, – все равно больше никто не подходит.
– Нос другой, – пробурчал Саблин, – крылья вроде другие. Да и моторы у того под крылом были, точно помню. «Хеншель» подходит, сто двадцать девятый.
– Хрен его знает, – влез в разговор Литвинов, – но вроде похож на этого «Фоккера».
– Ладно, – сдался Виктор, – пишем, что сбили самолет типа «Фокке-Вульф-187»…
Гул моторов заглушил слова – над аэродромом появились возвращающиеся с задания «Яки» первой эскадрильи. Только вместо ушедшей шестерки возвращалось пять машин.
– Кого не хватает? – загалдели летчики – Может, на брюхо в степи сел? – Самые нетерпеливые бросили обед и помчались узнавать новости.
Новости оказались неважными – группа была атакована «мессерами». Ведущий, штурман полка майор Ефимчук, сбил одного, но те в ответ зажгли «Як» его ведомого – младшего лейтенанта Ковалева. Горящий истребитель упал на вражеской территории, парашюта никто не видел…
У Виктора что-то екнуло в груди, а перед глазами встало юношеское лицо с нелепыми усами. Усы Ковалев сбрил в первый же вечер в полку и погиб в своем третьем боевом вылете. Из прибывшей в начале мая пятерки младших лейтенантов спустя три месяца в живых осталось трое…
Два истребителя из резерва дивизии передали уже этим вечером. Это была новейшая модификация «Яка», вооруженная мощной крупнокалиберной пушкой, – «Як-9Т». Новенькие, недавно с конвейера самолеты на фоне потертых и потрепанных полковых машин смотрелись, словно сошедшие со страниц глянцевого журнала красотки. Виктор по-быстрому облетал один из истребителей и задумался. Самолет показался ему тяжеловатым и более инертным, чем прежние «Яки», зато новая пушка с ее тридцатисемимиллиметровыми аргументами позволяла разбираться с любой вражеской машиной одним попаданием. Если использовать истребитель в роли эдакого снайперского слонобоя, то вражин можно щелкать довольно быстро и относительно безопасно. Пересаживаться на новую модификацию в разгар боев было глупо, но Виктор рискнул попробовать.
