Артем Рыбаков - Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера

В дверях штаба меня чуть не затоптали Бродяга с Люком. На мой вопрос о том, что за спешка, они ничего внятного не ответили, только руками замахали, «мол, не до тебя сейчас».

Ну и не надо, я — не обидчивый.

Войдя к командиру, я доложил, что, по моим прикидкам, тол можно будет начать выплавлять примерно через час. Саша кивнул, а затем спросил:

— С пленными пообщаться не желаешь?

— С какими?

— С нашими, советскими.

— Зачем?

— Народу не хватает. Через час, считай, все наши при деле будут, на посты некого посылать…

— То есть?

— Смотри. Оба Шуры и Дед Никто сейчас на операцию едут. Тотен по-прежнему над документами сидит… Ты, я, Ваня и как минимум пара бойцов взрывчаткой заниматься будут…

— Я танкиста еще припахал…

— Хорошо! Но все равно мало. Немцев кто-то сторожить должен, бытовухой заниматься… А мы здесь — как пупырь на голой заднице. Так что охрана по-любому нужна! Давай, там комнатка маленькая есть — иди, сейчас тебе первого приведут…

— А Шура с одним уже переговорил вроде?

— Так еще двое осталось — работы на час!

— Ага, тогда дай мне минут двадцать, я пойду танкиста проконтролирую и вернусь.

— Действуй!

Это хорошо, что Саня с самодеятельностью и штурмовщиной решил закончить! Импровизация хороша, когда планом качественным подкреплена.

И поэтому, собираясь совершить «маленькое коварство», был я спокоен. Основной проблемой сейчас было то, что трупы убитых ночью фрицев уже начинали попахивать: еще пара часов — и завоняют во всю мочь на летней-то жаре. Поэтому спешить нам надо.

О, а вот и помощь — боксер наш с еще одним бойцом примериваются, как половчее курочить полуразобранную «трехтонку».

— Чернов!

— Да, товарищ капитан.

— Три доски нам оторвите!

— Минутку, тащ капитан…

Матерные возгласы, хруст дерева — и на землю летят подходящие доски.

Тьфу, а пылищи-то подняли!

— Сань, помоги!

Приладив доски к кузову одного из «зерновых» грузовиков мы загнали мотоцикл внутрь.

Затем, снова припахав пару человек, как я понял, из антоновой команды, занялись погрузкой мертвых и еще живых немцев в грузовики. С мертвыми проблем не было, сложили рядком в кузове, рогожей прикрыли — и все в ажуре. А вот с живыми пришлось повозиться. Перевязали их заново, кляпы обновили и посадили за принайтовленный мотоцикл. А с ними Кудряшова — охранять.

Потом мы с Люком загрузили «подарки» и выехали со двора.

Блин, теперь, не дай бог, нас обстреляют!

Головную машину вел Люк, я же пристроился ему в хвост, и мы, сделав небольшой крюк и переправившись бродом через реку, неспешно покатили прямо на запад.

Проселки были пустынны, только где-то через полчаса мы обогнали крестьянскую телегу, да еще минут через двадцать после этого уже нас обогнал одинокий немец на мотоцикле.

Но мы особо и не прятались, еще на базе проложили маршрут таким образом, чтобы проехать как минимум через десяток хуторов и деревенек. Расчет наш с Фермером был на то, что вряд ли в этих мелких деревушках есть немецкие гарнизоны или комендатуры, а вот то, что наши машины видело немало народу — это точно.

В одной из рощиц останавливаемся и быстро, но аккуратно прикапываем под кустами тела тех гансов, которых Тоха вчера пожалел. Он там слюнтяйничал, а Люку работы сегодня прибавилось! Надо будет с ним беседу провести, в дополнение к командирскому пистону.

Наконец спустя почти два часа мы прибыли к цели нашего путешествия — роще возле деревни с сочным названием Мятежи. Ну, мятеж — не мятеж, а шухер мы точно устроим!

— Саня, давай! — говорю в рацию.

Люк резко, так, что задние колеса грузовика заносит, тормозит. Я также вдавливаю до упора педаль тормоза.

А дальше — в темпе за дело: наперво по доскам сгрузили наше трехколесное транспортное средство на обочину, тут уж мастерство Сашки в обращении с мотоциклом пригодилось.

А потом занялись, собственно, главным делом.

Люк и Дед Никто, морщась от запаха, красиво рассаживали трупы в кабинах, я возился со всякими весьма небезопасными штуковинами.

По полной канистре между тентом и кабиной. Готово!

Теперь прикрутить к каждой по немецкой «толкушке». Готово!

Теперь привязать к каждой гранате отрезок дэша и соединить их с толовыми шашками, положенными на бензобак каждого из грузовиков.

Ага, теперь полоснуть ножом по брезенту, так, чтобы при взрыве гранаты горящее топливо плеснуло в кузов. А теперь — рассыпать из мешка зерно по полу.

Прыжком соскакиваю на обочину — нечего лишние следы на пыльной дороге оставлять!

Денис уже сварганил, как и было оговорено, метелку на длинной палке и теперь, стоя на обочине, разметает следы.

Саня отъезжает на мотоцикле назад по дороге на сотню метров, Денис продолжает свою пыльную работу.

Ох, не зря говорят, что хуже нет — ждать и догонять! Шанс на то, что кто-то поедет по этой, богом забытой дороге, мал, но меня слегка «потряхивает». Старею, наверное.

Ребята возвращаются.

Отходим в кусты. Ну! С богом!

Люк расстреливает полмагазина ППД по кабинам, а Дед Никто, перебегая с места на место, с упоением попеременно передергивает затворы двух советских карабинов. Одна обойма, вторая, третья.

— Хорош! — гаркаю им и, дождавшись, когда они залегли, дергаю две бечевки, что все это время я держал в руках. Теперь можно и мне залечь…

Гулко бахают взрывы, и грузовики скрываются в огненно-дымных клубах. Все по науке!

— Ходу, мужики! Ходу! — и мы «хромым галопом» бежим по кустам в сторону мотоцикла.

Первая часть Марлезонского балета закончилась.

— Ну, где мои пациенты? — спросил я командира, вернувшись в штаб.

— Расслабься, я передумал! С ними Слава сейчас занимается — ему полезней будет.

— Вот так вот? Чувствую, подсидит он меня… — сделав «лицо трагического дебила», констатировал я.

— Ага, сам понимаешь — аппаратные игры, новые кадры… — шутливо, в тон мне, ответил Александр. — Как там с технической оснасткой дела обстоят?

— Все в порядке, через полчаса можно начинать первую плавку.

— И сколько она по времени займет?

Я почесал в задумчивости затылок.

— Ну… С точностью до минуты я не скажу… Где-то часа полтора, не меньше. Правда, можно ускорить немного.

— Говори.

— Я прикинул, если не дожидаться полного расплавления тротила, а сливать уже «потекший», то можно несколько ускорить процесс.

— Понятно. Но вот еще одна проблемка нарисовалась — тара.

— В смысле?

— Я Несвидова напряг провести инвентаризацию, так вот, ящиков, куда можно отлить тротил, у нас почти нет, можно, конечно, сколотить их из досок, но, сам понимаешь — лишний геморрой. Хотя вот от письменных столов можно взять…

Я на несколько секунд задумался…

— Саш, нет никакой проблемы! Нужен только кусок брезента и длинные гвозди…

— Объясни.

— Это называется «мягкая форма». Можно взять не гвозди, а тонкие прутки. Смотри: берем доску, кладем на нее брезент, вбиваем квадратом четыре гвоздя… — и я с помощью взятого с конторского стола листа бумаги объяснил, что и как надо делать.

— Хитро и просто одновременно. А главное — можно произвольно размеры менять. Так и сделаем для первой бомбы, чтобы запас чистой взрывчатки был. Иди плавкой займись, а я пока с железками буду возиться.

…Хорошо, когда у диверсанта есть производственная база! Бойцы не тягали бомбы на руках, а воспользовались подкатными тележками. Да и выплавлять тротил в специальной печке проще, чем в лесу на костре.

Уже через полчаса вода в котле закипела, а еще минут через двадцать температурный датчик показал, что тротил в бомбе прогрелся до 80 градусов. Выждав для верности еще пару минут, я скомандовал:

— Поднимай!

Несколько поворотов рукояти лебедки, и бомба, подвешенная на цепях, показалась из бака.

Док и Казачина аккуратно подводят ее к тому месту, где на полу лежат приготовленные мной формы.

— Давайте! Наклоняйте! — И тротил тонкой струйкой потек в форму.

— Хорош! — И ребята возвращают бомбу в вертикальное положение.

— Следующая!

Через пять минут бомба возвращается в котел.

В дальнем углу мастерской тоже кипит работа — два бойца под руководством командира сворачивают из найденной на станции жести кумулятивные конусы, рубят зубилом какие-то полосы металла. А сам Саша, дав руководящие указания, берет в руки кувалду и начинает обрабатывать какую-то невидимую мне железку. Да так, что от звона и грохота мы с трудом слышим друг друга.

Спустя некоторое время, Дока и Казачину сменили бывшие окруженцы, Петр Сомов и Василий Зотов. Примерно через час, когда командир перестал стучать по железу, меня сменил Док. Через час мы снова поменялись. Всего же до девяти вечера мы успели обработать три бомбы.