Олег Шушаков - И на вражьей земле...
Майор Виктор Грачев, правый пилот Головановского «Дугласа», оказался неплохим летчиком, и вдвоем они вышли из этого весьма затруднительного положения с честью, в итоге прилетев в Иркутск первыми, хотя в Красноярске взлетали третьими.
Александр Голованов несколько лет подряд руководил Восточно-Сибирским управлением ГВФ и хорошо знал здешние трассы, налетав не одну сотню тысяч километров над тайгой, горами и степями.
Подлетая к Иркутску, Голованов вспомнил, как два года назад чудом избежал ареста. Лишь благодаря своевременному предупреждению товарища, с которым он служил вместе в ОГПУ в конце двадцатых годов, ему удалось, в прямом смысле этого слова, бежать из Иркутска в Москву.
Голованов стиснул зубы. Многие знакомые, встретившись с ним тогда на улице, загодя переходили на другую сторону.
Кто бы мог предположить, что всего через месяц после того, как передовик ГВФ Голованов, по решению ЦК, отправленный во Францию знакомиться с системой слепых посадок, вернется на Родину и начнет внедрять ее в практику, найдутся люди, которые обвинят его в связях с «врагами народа».
А потом, на бюро крайкома партии, у него отобрали партийный билет.
Пока он ждал ответа на свою жалобу в Центральную контрольную комиссию, пережил немало разных неприятностей. Работы не давали, семья жила впроголодь. Пришлось продавать все, что только можно было продать.
А когда товарищ предупредил его о готовящемся решении по его вопросу, он, хорошо зная методы чекистской работы, не дожидаясь принятия мер, сел в поезд и уехал в Москву.
Голованову вспомнилась единственная сестра… Ее муж был осужден и расстрелян как «враг народа». Вместе с детьми она влачила жалкое существование. Вспомнился и покосившийся на всю жизнь рот жены, которую допросили-таки в «органах»…
Сам он всегда верой и правдой служил трудовому народу, и вся его жизнь была на виду. В четырнадцать, воспользовавшись тем, что из-за высокого роста его лет ему не давали, добровольцем вступил в Красную армию. Участвовал в Гражданской. А в двадцать четвертом губком ВКП(б) направил Голованова на работу в органы ГПУ.
Затем он служил в частях особого назначения. Сражался с басмачами. Был опером особого отдела, дорос от уполномоченного до начальника отделения.
В тридцать втором окончил летную школу Осоавиахима при Центральном Аэрогидродинамическом институте и с тридцать третьего работал пилотом Гражданского Воздушного флота.
Тогда, в тридцать седьмом, приехав в Москву, он устроился работать летчиком в двадцать седьмой отряд тяжелых кораблей, базирующийся в столице, но входящий в состав Актюбинского управления ГВФ. На вопрос, почему пилот первого класса был назначен всего вторым пилотом, начальнику отряда в отделе кадров пояснили – чтобы не угнал машину за границу.
Лишь через полгода пришел ответ на запрос ЦКК по его жалобе. В котором сообщалось, что бюро Иркутского крайкома ВКП(б) исключило Голованова Александра Евгеньевича из рядов партии за то, что начальник одного из аэропортов на реке Лене пьянствовал, растратил большую сумму денег и сбежал. Голованов горько усмехнулся. Пока все это творилось, в Центральной контрольной комиссии, оказывается, лежало представление его к ордену Ленина за работу Восточно-Сибирского управления ГВФ, согласованное с Иркутским же крайкомом партии.
Дело Голованова закрыли, а в постановлении ЦКК в адрес Иркутского крайкома было указано на несерьезное отношение бюро к судьбам коммунистов.
Наученный горьким опытом, от предложенной руководящей работы он тогда отказался наотрез и опять стал рядовым летчиком. Орден ему, конечно, обломился. Ну и ладно. Главное, что летает.
Длительный полет в сплошной облачности вызвал поначалу некоторую тревогу у его пассажиров, боевых летчиков, отлично понимавших, что к чему. Но через пятнадцать-двадцать минут все успокоились, а после посадки в Иркутске экипаж Голованова уже считался своими ребятами.
Через полчаса вслед за первым «Дугласом» появился второй, а за ним – третий. Их пассажирам пришлось натерпеться значительно больше.
Оказалось, что летчик-испытатель НИИ ВВС майор Михаил Нюхтиков, который первым вылетел из Красноярска, решил в этакую погоду идти визуально – на бреющем по железной дороге. Зная, что там имеется немало туннелей, Голованов смотрел на него, как на вернувшегося с того света. Но везучий Нюхтиков справился с рискованным как для него самого, так и для товарищей, находившихся в его самолете, опаснейшим полетом. Александр понадеялся, что других таких случаев у этого парня больше не будет, и он жив-здоров дослужит до пенсии.
Николай Новиков, который сел вслед за Нюхтиковым, принял решение такое же, как и Голованов, – идти на высоте вслепую. Но, не имея связи с землей, выскочил в район озера Байкал. Однако сумел восстановить ориентировку и пришел в Иркутск.
На вторые сутки, к вечеру, три «Дугласа», завершив исключительно сложный по тому времени перелет, приземлились на Читинском аэродроме. И здесь летчики увидели много самолетов, предназначенных для прибывших. Вся эта боевая техника требовала тщательного осмотра и облета, и в течение трех дней летно-технический состав готовил машины к перебазированию в район реки Халхин-Гол и озера Буир-Нур, в которое она впадала.
Им предстояло пролететь четыреста километров до города Баян-Тумен – расстояние довольно большое для истребителей. Но сложность полета была не в этом, а в отсутствии каких-либо ориентиров – на картах были обозначены только триангуляционные вышки да вал Чингисхана.
На рассвете четвертого июня группа «Отца» взлетела и в плотном строю пошла на юг. Виктор Грачев уже освоил этот маршрут, пока перевозил технический состав и грузы. Он и лидировал.
Степь, да степь кругом… Куда ни глянешь – ни деревца. Выгоревшая трава, сухая земля, пески да солончаки… И так от Читы до самого Баян-Тумена.
Но вот впереди показались с десяток приземистых бараков и юрт. Прибыли…
Настроение у всех было приподнятое. После посадки Николай Герасимов тут же снова растянул мехи своего баяна, того самого, который уже вымотал всем душу в пути от Москвы до Забайкалья.
Борис Смирнов поинтересовался размерами аэродрома у монгольского авиатора, который хорошо говорил по-русски.
Тот ответил не сразу, некоторое время что-то соображая, а затем, махнул рукой:
– Туда километров триста, а в эту сторону еще больше! А там, за горизонтом, начинаются сопки, – и рассмеялся. – Да, да, товарищ! Здесь вы можете где угодно взлетать и приземляться.
По замыслу комкора Смушкевича, который командовал советской авиацией в районе конфликта, опытные боевые летчики должны были провести тренировочные бои с молодыми пилотами, передать им все, чем владели сами. Инструкторы направлялись во все эскадрильи истребительных полков.
Герой Советского Союза полковник Александр Гусев был назначен командующим истребительной авиацией, Герой Советского Союза майор Иван Лакеев – его заместителем. Герои Советского Союза майоры Герасимов и Кравченко, а также капитаны Кустов и Степанов, старшие лейтенанты Николаев, Орлов и Рахов попали в двадцать второй полк. Герои Советского Союза майор Грицевец и капитан Коробков, а также майор Смирнов, капитаны Жердев, Зайцев и старший лейтенант Хотелев – в семидесятый.
И работа закипела.
Сначала надлежало познакомиться с районом боевых действий как следует. Обстановка как нельзя лучше способствовала этому. Японские самолеты в небе Монголии пока не появлялись, и летчики могли спокойно летать, изучая с высоты пограничные районы. Пилоты видели, что граница проходит за рекой Халхин-Гол и тянется вдоль нее.
От левого берега к западу, в глубь страны, на сотни километров раскинулись степи. Они начинались сразу же за горой Хамар-Даба. Район был разрезан надвое речкой Хайластын-Гол с заболоченными берегами. И никакого укрытия от воздушного наблюдения.
Июньское солнце раскаляло землю, огромные тучи мошкары не давали покоя. Их было так много, что достаточно было провести рукой по плоскости самолета, и в ладони оставался целый ком. Острые на язык летчики сразу же прозвали летающую напасть «самураями».
Учебные бои и тренировочные полеты были максимально приближены к боевым условиям. Строевые пилоты смело сходились с опытными инструкторами в поединках и быстро приобретали уверенность в себе и волю к победе. Многие из прибывших асов имели не только большой боевой опыт, но и многолетний опыт летно-инструкторской работы в авиашколах. Как, например Григорий Кравченко или Сергей Грицевец. И они умели свой опыт передавать.
На полевом аэродроме двадцать второго истребительного авиаполка с позывным «Ростов» занятия со строевыми летчиками проводил майор Кравченко. Изучали тактику воздушных боев с японцами.
Все сводилось, в сущности, к давно известным вещам – осмотрительности, высоте, скорости, маневру, выдержке и взаимопомощи:
