Сергей Шкенев - Заградотряд Его Величества. "Развалинами Лондона удовлетворен!"
Чёрт побери, до чего же приятно ощущать себя победителем! Такого чувства французы не испытывали давно, с тех самых пор, как несчастливая судьба потащила их императора в бескрайние русские леса. Правда, тех, кто в полной мере ощутил негостеприимный характер царя Павла Петровича, осталось совсем немного, но восторг и воодушевление ветеранов передались даже не нюхавшим пороху новобранцам.
Праздник! Житель Франции в достаточной мере легкомыслен, чтобы устроить веселье по самому пустячному поводу, а тут вдруг образовался такой великолепный случай - занятие крупного по европейским меркам города. Три с половиной тысячи жителей!
И взлетали в воздух шапки, и слышались крики:
- Императору слава! Франции слава! Героям слава!
Возмущённые вопли выкидываемых из домов местных жителей совсем не различимы на этом фоне. И потом, кто в столь серьёзный момент будет учитывать мнение каких-то там англичан? Живы остались - так пусть благодарят за это русских офицеров, пообещавших вздёрнуть любого замеченного в притеснении мирного населения. Но подготовка квартир к постою вроде как не считается притеснением?
Жак Лепаж в глубине души чувствовал какую-то неправильность происходящего, поэтому старался исполнять порученное дело вежливо, используя невеликий запас знакомых английских слов. Только вчера произведённый в сержанты прямо из рядовых, он получил редкое в нынешние времена право на ношение сабли и вовсю её использовал, вразумляя ударами ножен увлекающихся подчинённых.
- Улыбайтесь, ублюдки! Мы воюем с армией, а не с народом!
После атаки силами батальона на Нортумберлендский полк, последующего за ней стремительного бегства и вынужденного удара по позициям британских ракетных батарей, в голове у француза что-то сдвинулось. Да так сдвинулось, что и сам не мог пока определить, в лучшую или худшую сторону произошли эти изменения. Появилось непонятное желание доказать этим чёртовым русским союзникам, что солдаты Великой Франции тоже умеют побеждать, сражаться, и умирать с честью. Ведь что есть жизнь? Она всего лишь дорога в будущее, и даже последний подонок может завершить её красиво. Всего-то нужно - умереть с пользой для империи и императора.
Единственный вопрос... для какой их двух империй и для какого из двух императоров?
- Пошевеливайся, каналья!
В понимании Лепежа, это слово вовсе не являлось ругательством. Выселяемый из дома англиканский священник достоин более крепких эпитетов, но внутреннее чувство заставляло сдерживаться - стыдно завидовать человеку, освобождающему квартиру под Ставку самого Наполеона. Нехорошо это...
- Ты долго ещё будешь возиться, сержант? - недовольный голос императорского адъютанта подстегнул рвение Жака. - Его Величество будет здесь через пять минут.
Разумеется, Наполеон так быстро не приехал, и появился только через три часа. Злой и взъерошенный, он напоминал кота, вместо ожидаемой миски со сливками получившего веником промеж ушей. Что же так опечалило императора всех французов? Неужели сопровождающий его русский генерал-майор Тучков принёс недобрые известия?
Это так и осталось тайной для широкой публики, но впоследствии в своих мемуарах капитан Воробьицкий с подробностями описал произошедший неприятный разговор и воспоследовавшие за ним события.
- Это чудовищно, господин генерал! - почти кричал Бонапарт, мечущийся по комнате, отведённой под императорский кабинет. - Это неслыханно!
- Что именно, Ваше Величество? - не далее, как сегодня утром Тучков получил почту из Санкт-Петербурга, и потому был невозмутим и спокоен. - Не изволите ли пояснить свою мысль?
По лицу французского императора пробежала судорога:
- Вы приказали расстреливать моих солдат! - укоризна в голосе Наполеона смогла бы заставить раскаяться самого закоренелого грешника. - Им стреляли в спину!
- Вас неправильно информировали, Ваше Величество. А вот было ли искажение действительности случайным или злонамеренным, мы обязательно выясним. И сделаем соответствующие выводы, разумеется.
- Хотите сказать, что по моим солдатам никто не стрелял?
- Это почему же? Конечно, стреляли. Но не в спину, как утверждают некоторые недобросовестные источники, а в лицо.
- Есть разница?
- Разумеется! Удирающим от англичан трусам в спину может попасть исключительно английская пуля, и никакая другая. Или вы находите что-то дурное в пресечении паники и принуждении войск к победе?
Да, Наполеон находил дурное, но вслух только выкрикнул:
- В том же Бобруйском полку уцелела едва ли четверть!
Тучков пожал плечами:
- Британцы отчаянно сопротивлялись. Они вообще хорошие вояки, Ваше Величество. Тем выше слава и ценнее победа.
- Гвардия... моя гвардия... это она гибла на английских штыках...
- Сочувствую, Ваше Величество, и скорблю вместе с вами. Гвардия, которая бежит с поля боя и которую приходится возвращать в битву силой - является позором для любого государства. Да, я искренне сочувствую.
Император побледнел от почти ничем не прикрытой насмешки, и опять промолчал. Говорить пока не о чем - Франция раздавлена и унижена, и видимость равенства в вынужденном союзе давно никого не обманывает. Даже англичане в своих газетах пишут о русском нашествии и почти не упоминают французские войска. Все понимают, кто на самом деле дёргает за ниточки, привязанные к кукле, именуемой императором Наполеоном Бонапартом. И в тех же газетах делают столь прозрачные намёки...
- Я сам поведу армию в бой, месье генерал-майор! Хотя бы гвардию!
- Исключено, Ваше Величество. Государь Павел Петрович не представляет будущего Французской Империи без лучшего в её истории правителя, и любая угроза вашей жизни ставит под сомнение само существование Франции как государства. Империя - это вы, Ваше Величество!
- Тем не менее, я настаиваю! - император вышел из себя настолько, что ударил кулаком по столу. - Это моя армия!
- Никто не спорит, - кивнул Тучков, отодвигая подальше чернильницу. - Да вы присядьте, Ваше Величество, и постарайтесь посмотреть на проблему с другой стороны.
- У меня нет проблем, господин генерал-майор! - Наполеон дрожащей от гнева и возмущения рукой налил вина из стеклянного графина и выпил. - Да, никаких! Кроме вас!
Командир красногвардейской дивизии с досадой поморщился. Истерика Бонапарта не только противоречила полученным инструкциям, но и вредила далеко идущим планам Александра Христофоровича Бенкендорфа. И если бы его одного! Сам Тучков прекрасно понимал, что французский император по сути своей является символом и знаменем армии, и без него та превратится в неорганизованную массу, способную лишь на пошлые грабежи. Да и то ровно до тех пор, пока опомнившиеся англичане не наведут порядок.
- Ваше, Величество, я непременно доложу в Санкт-Петербург о ваших пожеланиях, и ответ придёт никак не позже двух недель. Нужно только подождать, и всё образуется.
- Да идите вы к чёрту со своим Петербургом, господин генерал-майор! - император со злостью швырнул пустой стакан на пол и ушёл сам, на прощание громко хлопнув дверью.
- Не начудил бы чего проклятый корсиканец, - заметил капитан Воробьицкий.
- Пустое, - отмахнулся Тучков. - Сейчас любое его действие играет нам на руку.
Жак Лепаж с удобствами расположился на кухне, отданной под караульное помещение. Казаки и калмыки лейб-конвоя ещё не прибыли, и он никому не собирался уступать занятые позиции. Во-первых, здесь огромная плита, дающая совсем нелишнее в дурном английском климате тепло, а во-вторых - именно тут будут готовить обед самому императору, и наверняка охраняющему Его Величество взводу что-нибудь перепадёт. А командиру - в особенности.
Не верите, будто новоиспечённый сержант может занимать офицерскую должность? Это вы зря, господа хорошие! Сам лейтенант Самохин час назад объявил о повышении, а месье капитан Воробьицкий завизировал приказ. Можно было, конечно, обойтись и без бюрократии, но так солиднее - теперь ни единая сволочь не вздумает усомниться. Бумага с двуглавым русским орлом очень дисциплинирует!
- Сержант?
От звуков знакомого голоса пробежали по спине крупные мурашки, и как-то сами собой исчезли из головы глупые мечты о собственном домике где-нибудь в богатой и загадочной России.
- Сержант Жак Лепаж, Ваше Императорское Величество!
- Помню тебя, - во взгляде императора вспыхнула искорка интереса. - Ты был со мной под Бобруйском, не так ли?
- А ещё у Маренго, под Веной, Прагой и в Каире.
- Похвально, - Наполеон посмотрел на подскочившего Жака снизу вверх. - Будешь сопровождать меня на рекогносцировке, сержант.
- Но я в карауле, Ваше Величество.
- Замечательно, и в чём же цель караула?
- Охранять вас, Ваше Величество.
- Так что же мешает делать это во время небольшой прогулки? Приказам не противоречит, я так понимаю.
- Да, но месье лейтенант Самохин...
