Михаил Михайлов - Начало прошедшей войны
Черт решил брать радиостанцию. Одной из обязательных задач было именно обзаведение средствами связи, недаром с нами шел один из лучших связистов батальона. На смолокурню мы пришли за полночь. Остаток дня попросту отсыпались, выставив часового и меняясь, каждый час. Возле объекта, на входе в одну из изб, висела керосиновая лампа — 'летучая мышь'. Она давала тусклый свет, который совсем не освещал окружающее, но вполне четко указывал часового, лениво сидящего на табурете возле входа. Несколько минут потратили на проверку окружающей местности на наличие скрытых секретов, а вдруг пленный утаил что-то, но в округе не было ни одной живой души, человеческой души. Примерно через полчаса нашего наблюдения он поднял и проследовал в дом, из которого через пять минут вышел уже другой солдат. Новый часовой немного прошелся вдоль дома, потом уселся на табурет и принялся вертеть головою, изредка выворачивая челюсти в зевку с такой силой, что меня самого с неудержимой силой потянуло на зевоту. Заразная это штука. Несколько раз часовой поднимался со своего насиженного места и делал короткий обход от одного угла избы до другого, все в пределах светового пятна, совсем не думая, что подобными действиями он больше затрудняет себе обнаружение врага, чем определение его появления. В одну из таких ходок к нему незаметно приблизился Якубович и застыл у того за спиной в паре метров. Действовать начали через сорок минут, дав покрепче заснуть находящимся внутри избы.
Через указанное время, дождавшись, когда часовой совершит свой очередной променад, Татарин одним прыжком сократил расстояние до противника. Зажав тому рот со спины, он подбил его под опорное колен и нанес удар ножом в спину с права, буквально насадив немца на клинок увлекаемого собственным весом. Следом за первым ударом он нанес еще один, выдернул нож из раны и перехватив обратным хватом, нанеся удар спереди в левую половину грудины. Через секунду он отпустил обмякшее тело часового на землю и пропустил две быстрые тени мимо себя в дом. Черт и старый вышли через минуту, вытирая ножи кусками ветоши. Бамс, наконец-то обзавелся рацией, хотя и изрядно поматерился, пока сумел наловчиться с ее обращением.
Отступление (последнее)
Наша группа еще десять дней ползала по тылам врага, беспокоя и вредя противнику всевозможными способами. Фронт ушел далеко, практически став на те же позиции, что и в моем времени. Наша появление немногим изменило ход истории, дав фору нашим войскам лишь в самом начале, вот только командование не смогло ей воспользоваться, бездумно следуя приказам и губя чудом сохраненную технику, авиацию и живую силу. Оставалось надеяться, что Красильникову удастся убедить отца народов и тот примет меры по изменению обстановки в нашу пользу. Хотя меня мучили подозрения, что комиссар мог и не добраться до ставки или его приняли совсем не так, как ожидалось, посчитав того провокатором. С нашим батальоном мы так и не смогли соединиться.
Уже на исходе десяти дней, когда мы приблизились к месту рандеву, Бамс принял сообщение от батальонного радиста (видимо там тоже сумели приобрести рацию, или же одна из вернувшихся групп доставила с собою) о полном окружении батальона. В данный момент бойцы вели бой с превосходящими силами немцев и не имели никаких шансов на спасение. Через пять минут мы получили радиограмму о начавшейся массивной бомбежки и после этого связь прекратилась. По предположению капитана выходило, что какая-то из вернувшихся групп принесла за собою немцев, которые сумели блокировать и уничтожить наше подразделение. Так в этом мире мы остались одни.
