Джордж Стюарт - Земля без людей
Из почти полумиллиона всевозможных видов насекомых, пожалуй, лишь несколько дюжин заметно испытали на себе последствия ухода человечества, и только три вида, известных науке как человеческие вши, оказались под угрозой полного вымирания. Настолько древним и благородным был сей союз, что удостоен чести стать одной из самых характерных черт человека, отличающих его от всех прочих особей животного мира. Антрополога утверждают, что изолированные друг от друга племена чешутся, ловят и страдают от одного и того же вида паразитов, и одновременно с этим отмечают, что человекообразные по всем законам должны переносить те виды паразитов, которые обитают в местах их рассеивания. Появившись на свет сотни тысяч лет назад, вши удивительно достойно приспособились к тому миру, который называется человеческое тело. Существуют они тремя племенами, каждое из которых считает своей законной вотчиной определенную и строго обозначенную территорию: волосы, одежду и интимные места. Несмотря на расовые и этнические различия, сия триада прекрасно сохраняет баланс сил, демонстрируя своему хозяину яркий пример возможности мирного сосуществования. Следование такому примеру оказало бы честь любому человеческому сообществу. Но в способностях такой идеальной адаптации к человеческому телу вши пренебрегли возможностью приспособиться к миру другого живого организма. Вот почему падение человека в конечном итоге стало и их крушением. Чувствуя, каким холодным и неприветливым становится их мир, вши выползали населить другой – теплый и гостеприимный, не находили его и умирали. Какой жалкий финал миллиардов живых организмов. Мало кто всплакнет на похоронах Человека Разумного. Canis familiaris, что означает «собака обыкновенная», как личность, наверное, издаст два-три жалобных стона, но как представитель вида, вспомнив все пинки и проклятия, чрезвычайно скоро успокоится и побежит присоединяться к своим диким собратьям. Ну а Человеку Разумному останется лишь утешать себя мыслью, что на его похоронах будет трое воистину искренне скорбящих.
Стоило подъехать к мосту через бурно несущую свои коричневые воды реку, он обнаружил, что единственная полоса, по которой собирался он добраться до Мемфиса, наглухо перекрыта развернутым поперек дороги трейлером. Чувствуя себя как плохой мальчишка, который знает, что за свой дурной поступок будет примерно наказан, но неспособный отказать себе в удовольствии сделать гадость, Иш, не обращая внимания на дорожные знаки, перебрался через железнодорожные пути на встречную полосу и поехал в Теннесси по дороге, которая в добрые старые времена должна была вести законопослушного гражданина в Арканзас. Но так и не встретив никого из этих законопослушных граждан, весьма быстро добрался до Теннесси и все по той же встречной полосе выехал с подъездных путей моста. Встретивший его тишиной безлюдный Мемфис мало чем отличался от уже виденных городов, разве что южный ветер нес с собой дух зловонных испарений, осязаемо поднимающихся над густонаселенным районом Бил-стрит. Если это стало отличительной особенностью южных городов, Иш не хотел больше ни одного из них. И желая снова и как можно скорее оказаться в сельской местности, он увеличил скорость. Еще не скрылись за горизонтом очертания Мемфиса, как южный ветер принес с собой тучи, а вместе с тучами проливной дождь. Ехать под дождем занятие скучное, утомительное, неблагодарное, а так как спешить ему было особо некуда, Иш укрылся в мотеле на краю ничтожного городка, даже не потрудившись узнать, какого именно. Газ на кухне горел голубым ровным пламенем, и он приготовил свое традиционное блюдо – яичницу. Большая яичница из хороших свежих яиц всегда удовольствие, но, покончив с ней, Иш ощутил какое-то невнятное беспокойство. «Стоит подумать, – сказал он себе, – все ли я ем, что положено есть нормальному здоровому человеку?» Возможно, ему придется не полениться и заехать в аптеку для приобретения каких-нибудь витаминных таблеток. Позже он выпустил Принцессу, и та совершенно неожиданно и без предупреждения бесследно исчезла в косых струях дождя, и о продолжении ее существования Иш мог лишь догадываться сначала по протяжному подвыванию, а потом, когда она напала на след, по звонкому отрывистому лаю. Он был глубоко возмущен, по опыту зная, что может прождать и час и больше, пока Ее Величество не удовлетворит все свои желания и не соизволит вернуться. Вернулась Принцесса не через час, а несколько раньше, при этом страшно попахивая скунсом. Он запер ее в гараже, и там собака жалобным и одновременно горьким воем демонстрировала свое отношение к воистину постыдному поведению человека. Продолжая испытывать беспокойство и нечто подобное томлению духа, Иш улегся в постель. «Должно быть, это последствия нервного потрясения, о котором я просто не задумывался. Или это одиночество доконало совсем, – думал он. – Или, может быть, секс поднял свою уродливую голову?» Стресс способен сыграть с человеком весьма злые шутки. Он вспомнил кем-то рассказанную историю про человека, у которого на глазах в дорожной катастрофе убило жену, и человек этот месяцами не испытывал никакого полевого влечения. Мысли его вернулись к неграм. Женщина – далеко не молоденькая, да к тому же на сносях – вряд ли могла возбудить в нем даже отдаленный намек на желание. Потом он стал думать об их образе жизни, о том, как инстинктивно сделали они правильный выбор, найдя в земле свою защиту и спасение, и даже немного позавидовал им. Потом Принцесса завыла из гаража, и, обругав ее последними словами, человек отвернулся к стене и заснул. Но и утром Иш не перестал чувствовать беспокойство и неутоленную жажду того, о чем не имел ни малейшего представления. Ветер продолжал гнать по небу рваные, низкие облака, но дождь на какое-то время прекратился, и он решил не трогаться в путь, а пойти просто прогуляться. Перед тем как выйти, открыл дверцу пикапа, и взгляд его неожиданно остановился на бесполезно пролежавшей в машине, с тех самых пор, как он покинул Калифорнию, винтовке. Без каких-либо определенных целей Иш повертел ее в руках, а потом сунул под мышку и, посвистывая, зашагал по дороге. Принцесса, низко опустив голову, трусила в нескольких метрах сзади, потом учуяла след и, вероятно забыв о недавних унижениях, с радостным лаем скрылась за холмом.
– Смотри, не так, как вчера! – напутствовал он ее вослед. Сам же человек шел без определенной цели, разве что немного размять ноги и, если повезет, найти сад со спелыми фруктами. Вот почему вид пасущихся на лугу теленка и коровы сначала не пробудил в нем никакого определенного интереса. Эта картина не содержала для него ничего примечательного или необыкновенного, так как он видел коров и телят, пожалуй, на каждом лугу штата Теннесси. Исключение составляло лишь одно обстоятельство – сейчас он являлся обладателем заряженного ружья и, кажется, начал понимать, какие именно смутные мысли вертелись в его голове. Аккуратно пристроив винтовку на перекладине забора, он с удивлением обнаружил, что в прорези прицела ясно видит коричневый бок теленка чуть пониже лопатки. Стрелять с такой дистанции – работа для мясника. Он мягко нажал на спусковой крючок, оружие рявкнуло, при отдаче больно стукнув прикладом в плечо. Когда затих звук выстрела и наступил миг тишины, он услышал сдавленный хрип теленка. Тот стоял на широко расставленных, но уже начавших подрагивать ногах, и тонкий ручеек крови вытекал из его ноздрей на землю. Потом теленок рухнул как подкошенный. При звуке выстрела корова отбежала на несколько метров в сторону и стояла там, удивленно и неуверенно поводя мордой с большими блестящими глазами. Иш понятия не имел, на что способны коровы, защищая своих детенышей. Тщательно прицелившись, он и ей попал под лопатку, и когда корова опрокинулась набок, исключительно из соображений милосердия выстрелил еще дважды. Теперь пришлось пойти в мотель за охотничьим ножом. Вернулся он, продолжая держать под мышкой заряженное ружье. Подобное поведение с некоторой точки зрения выглядело весьма забавным. До сегодняшнего дня человек совершенно не думал об оружии, но сейчас не расставался с ним, словно объявив войну всему живому, искренне страшился возмездия. Тем не менее, когда добрался до места, где оставил лежать корову и теленка, и перелез через забор, то не встретил никакого сопротивления или противостояния. Теленок, к его великому стыду, все еще дышал. Без особой радости, как неприятную обязанность, он перерезал ему горло. Иш никогда не был охотником и, более того, никогда не занимался разделкой туш, поэтому дело у него не очень спорилось, а точнее, получалось из рук вон плохо. В конечном счете, вымазавшись по локоть в крови, он ухитрился откромсать печенку. А когда она все-таки оказалась в его руках, стало ясно, что нести ее не в чем, разве только в этих самых руках. Пришлось снова соединить окровавленную массу с внутренностями и пойти за кастрюлей. А когда вернулся, прогнал ворону, уже пристроившуюся клевать глаза его добыче. Когда в очередной раз Иш оказался в мотеле, он был настолько перепачкан в крови и смешавшейся с ней грязи, что все желание съесть благополучно доставленную в кастрюле печенку пропало начисто. Он кое-как умылся и, так как дождь снова забарабанил по крыше, сел на кровать и бездумно уставился в угол. Вернулась Принцесса и стала настойчиво просить впустить ее. Ну а так как за сегодняшний день, растеряв запах скунса, она немного проветрилась, Иш впустил ее. Жалкая, совершенно мокрая, исцарапанная колючками шиповника, грязная, с занозой в лапе собака, высунув язык, растянулась на полу. Он тоже улегся на кровать, безучастный ко всему, эмоционально выжатый, но по крайней мере избавленный от состояния неудовлетворенности. А дождь все лил и лил, не переставая, и, наверное, через час после всего случившегося он понял, что им овладело новое чувство – откровенной скуки. Встал, пошарил по углам, нашел полугодовой давности журнал и посвятил себя чтению статьи о проблемах взаимоотношений мальчиков и девочек с моралью, что истинной любви прежде всего мешает отсутствие свободных квартир. В его нынешней ситуации подобные истории были так же актуальны, как и повествования о строительстве пирамид. Он прочел еще три статьи на моральные темы и пришел к выводу, что рекламные объявления – чтение все же более занимательное. Ни одна из более десятка прочитанных рекламок, с учетом его потребностей в нынешней ситуации, не имела ровным счетом никакого практического смысла прежде всего потому, что предназначалась не отдельному человеку как личности, а человеку как представителю какой-либо социальной группы. Например, вы обязаны бороться с дурным запахом изо рта не потому, что дурной запах изо рта является симптомом болезни зубов или дурного пищеварительного процесса, а потому, что, если у вас дурной запах изо рта, девочкам не понравится с вами танцевать, а приятели начнут избегать вести с вами беседы. Но по крайней мере, журнал отвлек его от занятий самоедством. К полудню Иш почувствовал голод и, когда взглянул на мирно покоившуюся в кастрюле печенку, обнаружил, что воспоминания об окровавленном, медленно умирающем теленке начисто выветрились из его головы. И тогда он поджарил замечательный сочный кусок и сжевал его с превеликим аппетитом. Кусок свежего мяса – вот, оказывается, в чем он действительно нуждался. Глядя на жалобные глаза Принцессы, он и ей дал попробовать. После удавшегося ленча человек испытал прилив новых чувств глубокого удовлетворения и внутренней свободы. Подстрелить теленка не великий охотничий подвиг и, уж конечно, не способ добывать себе пропитание. Хотя такой вид деятельности где-то более приближен к реальной жизни, чем процесс открывания консервной банки. И кажется, сейчас он сделал первый шаг к расставанию с ролью попрошайки, живущего плодами чужого труда, и на один шаг приблизился к состоянию, в котором находились встреченные им негры. Утверждать, что акт разрушительного убийства стал актом созидательным, было бы нелепым парадоксом, но где-то в душе он думал именно так.
