Пётр Макаров - Часовщик

Слезть мне помогает Василий, гостям ‑ какие‑то незнакомые мужики. Ибрагимыч вылез из кузни, на солнце щурится, как кот. Где Катерина? Виду стараюсь не подавать, а на душе кошки скребут. Кстати, знаете, как это отображается в "ауре"? Мелкие разрывы и выплески в среднем её слое, еще внутри тела. Но, всё‑таки, Катерина‑то где? Подбегает Фроська, шепчет в ухо.

Почувствуйте себя Штирлицем, как говорится. "Государство обеспечило её ребенком", так вроде? Моя радость сейчас, не доверяя никому, кормит маленького. Пришлось извиниться перед гостями, те начали поздравлять, попутно поглядывая на Фроську. Девка аж запунцовела, хорошо, Савва подошел. Ефросинья за его плечо ‑ нырк, как за стену, и ну что‑то выспрашивать, похоже, недолго Савве холостым ходить. Попал мужик в оборот. Сам стою, едва соображение не потеряв. На физиономии, чувствую, улыбка вполне дурацкая ‑ до ушей. Что характерно, дыхалка не помогает, а завязочек как‑то не удосужился нашить. Бочком‑бочком, топаю в избу, по недоразумению только являющуюся помещичьим домом.

Ну она сидит! Ну сидит! Никакие иконы и картины на передадут эту мягкую, едва заметную полуулыбку, и этот свет в глазах. Там всякие девы Марии смотрят непонятно‑печально, то ли предвидя судьбу младенца, то ли спрашивая окружающих ‑"как это меня угораздило?" Ладно, что взять с храмовой "девственницы". Тихо‑тихо поднимаю обоих ‑ малыша Катерина так и держит на руках, что‑то говорю ‑ сам не пойму, что.

Следующее утро запомнилось, в основном, медицинскими мероприятиями. Вчера знатно "булькнули", за возвращение, за продолжение рода, за хороших гостей, потом опять за малыша, но уже совместно с собственными переживаниями ‑ чтоб возвращался, как мы вернулись, живой и целый. Родился‑то мальчик, а у Руси войн впереди... много, в общем. Так что поутру, сначала выгнал из собственного организма остатки хмеля, потом пошел похмелять других. Чуть придя в себя, народ как‑то отводить глаза начал. Покопавшись в памяти, вспомнил, как вчера меня пытались развести отгрузить товар, а счесться потом. В ответ, учил боевых товарищей дикой смеси из "Броня крепка, бояре наши быстры", и "Давай за них, давай за нас". Ревели со второго раза вполне воодушевленно, незнакомые местным слова заменял... чем я их заменял? Или толковал? А, точно, я же потом на казачью "И где нам прикажут отцы командиры" перешел. Крепкая это штука ‑ зимнее пиво.

Василий после полудня, который стал для нас утром, отчитывался о производственных успехах. Не очень много готового продукта, но и немало. В основном, в теплое время занимались текучкой и заготовками. Это хорошо, это правильно. Задумок у меня хватает, но воплощать их нужно в присутствии автора. Меня, то есть. Непростое это дело, работа кузнечная. С ходу озадачил товарища отливкой станины для нормального токарного станка и круглой кованой трубой для конвертера. Хватит заниматься одним ширпотребом, войны с Литвой, Ливонией, Швецией на носу. Нужна, кровь из носу нужна сталь. Холодноковкий, упругий, недорогой в силу массовости аносовский булат. Ибрагимыч, конечно, сабельщик знатный ‑ девять готовых клинков, даже полированных, ждут на складе, пока им гарды и рукояти сделают. Но по сравнению с тем, что нужно, это ‑ кошкины слезы. Да и качество кованой из "косичек" сабли тот же Аносов и сравнивал с булатом. Нашел, что не соответствует. И создал целую гамму своих булатов ‑ да таких, что Дж. Лондон поминал еще потом, в одном из своих аляскинских рассказов. К тому же, при действительно массовом производстве сталей, и мирная промышленность вполне найдет им применение. Те же лемехи плугов взять ‑ железо, конечно, куда круче дерева, но хорошая сталь ему десяток очков форы даст.

Чуть отойдя, пошел инспектировать усадьбу. Василий и Катерина по бокам, пояснения дают. Прежде всего, выяснил, что за новые лица ‑ это, как оказалось, казаки привезли мне переселенцев из Литвы да Польши. Катька сама не стала условия оговаривать, выделила только железного товара, а дальше мол, муж вернется ‑ разберется. Василий говорил, как зашли товарищи на склад, положенное получать ‑ глаза разбежались с непривычки. И то, попробуйте выехать с той же Литвы ‑ фактически бежать, и увидеть настоящий склад железной продукции. Да послушайте заводские, не рыночные цены. Я еще как к казакам съездил, велел по себестоимости возможным переселенцам отпускать. Лимит для вольного невелик, пять рублей всего ‑ считай, один плуг, да немного на обзаведение, горшки там, топоры‑ножи. Кстати, надо заводить настоящую бухгалтерию, нельзя, чтобы мои волевые решения вводили завод в убыток. Людям платить надо нормально, даже и холопам ‑ тогда они тебе чудеса сотворят. Те же холопы, кстати, уже носы держат высоко ‑ Катька, отправив летом Василия с товаром в Тулу, распорядилась купить недорогих, но обязательно крашеных тканей. Теперь "выходной" костюм моего холопа хоть и кривовато сшитый, в пору средней руки горожанину. Очень, доложу я вам, неплохо смотрится ‑ красные вошвы на синей ткани. На вошвы пошла аж завозная ткань, на основное платье ‑ местная.

Что сказать об усадьбе? За одно лето поменялась здорово. О частоколе и башне уже говорил, но на практически трезвый взгляд, выяснил больше. Новые амбары. Новая пристройка к жилому дому, новая конюшня... плюнуть некуда стало, пора бы расширяться до изначального проекта.

‑ Так, а это что? Нет, я‑то понимаю, что это. Порок из двух пар колес, груза на рычаге, и кривошипно‑шатунного механизма. К грузу еще что‑то вроде лебедки приспособлено.

‑ Так задумал попробовать, как ты, барин, говорил, порок. Чтобы на упругих досках, стрелы вдоль стены метать. С досками не вышло, вот сгородил, вроде работает.

С интересом разглядываю это чудо инженерной мысли. Передаточное число механизма где‑то 20 к одному. Толкатель остроумно снабжен роликами, но вот не взлетает ли он в конце выстрела? А, понятно, когда груз падает на подкладку, его останов тормозит весь механизм. То‑то на цевках тормозные забоины больше, чем рабочие. И понятно, откуда у этой механики ноги растут, от моего опытного прокатного стана.

‑ На чем испытывал?

‑ Да бросили стрелы пару раз, Дмитрий Ибрагимыч сказал, простой доспех пробьёт. Железо не подставляли.

И верно, на стене есть хорошие такие заколы, и на противоположной башне ‑ тоже.

‑ Мы, как забоины увидели, да оси посмотрели, решили до тебя, Олег Тимофеич, оставить.

‑ Правильно решили. В башне такое долго не проживет, а вот в кузне использовать можно. Кое‑что доработать, и... как мою задумку пробовать будем, увидишь.

В кузнице ничего принципиально нового не заметил. Хотя нет, молот поднимают уже не просто на блоках, а через вертушку ‑ редуктор, с трещоткой. Стоит один из новых поселенцев, да ногой и жмет на рычаг. Плюс один Василию, подглядел на воротках, и приспособил в заводе.

‑ Василий, Дмитрий Ибрагимович, а подойдите‑ка сюда.

‑ Смотрите ‑ достаю модели штампа и привода конвертера. ‑ Если в молотах выемки сделать, за два‑три удара вполне можно наконечник отковать. Еще молот доработаем, рычаг поставим, чтобы не только ударом железо обжимать, еще и потом вес через рычаг на наконечник подать. Если получится, попробуем заготовки сабельные ковать. Хотя нет, начнем с пластин и частей плугов.

‑ А это что? Ибрагимыч, после переезда ко мне, и убедившись, что мои задумки, как правило, работают, хоть и не всегда с первого раза, попал в цепкие лапки демона технического прогресса. Опять же, долевое участие в прибылях способствует у технаря интересу ко всяким изыскам.

‑ А это, дед Дмитрий, конные мехи. Если получится... Нет, не хочу загадывать. Кстати, Вася, нужен мне котел из кричного железа, пяди три‑четыре в ширину, да восемь в высоту. Стенку в две... нет, пять ногат сделай. Будет толще ‑ неплохо. И, на пол‑пяди выше середины, пояс широкий. Не бойся, я образец вырезал. Дно пока не делай, только стенки внутрь на полпяди завали. Даже, знаешь, лучше всю стенку в палец толщиной сделать. И медь у нас осталась еще? Вот трубку, длиной в твой размах рук сделай. Дыра, чтобы мой палец мизинный проходил. А теперь, покажите‑ка мне склад, поглядим, что у нас есть.

Глава 13

Зима. Нормальные люди отсыпаются и отъедаются после трудов и службы. У нас ‑ горячее время. Барин приехал, понимаешь, привез новые задумки ‑ как с одного холопа побольше выручки снимать. Кроме церковных, один и был праздник ‑ когда меня женили. Расстарался боярин, словно своего сына женил ‑ так Фроськиного батю уговаривал. Фроська сама‑то уже на всё согласна ‑ похоже, непраздна. А вот батюшка ейный ‑ камень твердый, вознамерился содрать немалый калым, за порченую невесту. Да и жених, хоть и в достатке, а холоп полный, даже и побежать нельзя ‑ розыскной лист, как Олег Тимофеич говорит, у тульского воеводы впрок готовый лежит. Как барин этого Хрена Батьковича уговаривал, сам видал. Барин ему ‑ через раз, мол, в поле брать буду. Жадюга в ответ ‑ порченую дуру в монастырь отошлю, дитё сам выращу, не отдам бляжьей девке мальца портить. Полдня ругались да рядились, сошлись на железном плуге и двух топорах каждому ‑ нам в семью и этому... опричь всех благочестивому. Неужто еще и земли боярин нарежет? Руки, как свою пашню вспомню, аж сами сжимаются ‑ мнится им, рукояти плуга в ладонях.