Анатолий Патман - Человек с гранатометом
— Мама, всё хорошо. Как видишь, я очнулся. Успокойся. Я живой, правда, мне немного плохо. Кажется, мне малость попало.
Язык не очень-то и хотел слушаться. Только проговорив все слова одним залпом, точнее, пробормотав, но достаточно отчётливо, попаданец вдруг понял, что сказал всё это не совсем своей матери. Да, нависшая над ним худенькая, явно не очень высокая женщина в старой, поношенной одежде не совсем привычного ему покроя, несомненно смахивала на его маму. Но всё же это была не она, а какая-то чужая, пусть и сильно похожая женщина. Да и Вася, кажется, лежал в не самой шикарной постели, накрытый как бы и не с домотканым одеялом, и не совсем дома? Хотя, откуда он мог находиться дома, если последними, что он помнил, были постаревшие избы небольшой деревушки, неподалеку от опушки леса, где он как раз и стоял, точнее, пытался справиться со слабостью и головокружением, опираясь на ствол подвернувшейся сосёнки?
Да и, кажись, ведь он совсем недавно как бы и находился где-то в Западной Белоруссии и даже в далёком-далёком тридцать девятом году! А его дом остался так далеко, что отсюда, с узкой деревянной кровати, точно было не видать.
Убранство небольшой комнаты или, возможно, даже дома оставляло желать много лучшего. Небольшие окошечка, деревянные бревенчатые стены и печка, такая здоровая деревенская печка, совсем как у них дома в детстве, само собой, нехитрый скарб, развешанный на стенах, говорили совсем не о достатке, а как бы даже и о нищете, по крайней мере, по понятиям уже двадцать первого века. Кроме деревянной кровати, кстати, единственной, в комнате имелся ещё здоровый сундук и штук пять грубо сколоченных табуреток.
Да, не очень богато жила хозяйка дома, так похожая на мать попаданца.
Кажется, что и женщина, судя по её вмиг изменившемуся и побледневшему, да ещё ставшему таким жалким лицу, поняло что-то, одно ей ведомое? Наверное, то, что она отчего-то приняла чужого мужчину за собственного сына? Или как-то смирилась с его смертью?
Хозяйка дома вдруг резко выпрямилась, нет, никак не отшатнулась, просто разогнулась, встав прямо перед Васей.
— Ты не Василь. Ты – иншы. Божа, ну за што мне такое пакаранне? Василь, сыночак, дзе ж ты? Божа, вярни мне яго, кали ласка. Сыночак, вярнися! — проговорила женщина как-то обречённо и заплакала.
Хоть и слова, произносимые женщиной, были ему не очень знакомы, но Вася понял. Отчего бы не понять, язык-то, хоть и не русский, но, кажется, вполне себе белорусский? Хотя, ну что мог сказать бедный попаданец ей в успокоение? Что он как раз и тот, неведомый ему Василь? Или как-то по-другому успокоить навзрыд плачущую женщину?
— Я тоже Василий. Мне очень жаль. Но, к сожалению, война.
— Василь?
— Да, Василь. Я пришёл издалека, и туда так далеко, что мне обратно уже никак не вернуться. И у меня здесь никого нет. Вообще, никого, никого. Я совсем один.
Мужчина и сам не понял, что на него нашло, когда он опять же залпом проговорил эти слова. Тут уже женщина удивлённо вскинулась на него, долго-долго смотрела непонятным взглядом и под конец проговорила:
— Бог дав мне адзинага сына. Мужа Михася забили германцы, кали ен, сыночак, быв яшчэ маленьким. Больш у мяне никога няма. Значыць, ты кажаш, што и у цябе никога няма?
Что же мог сказать ей в ответ попаданец? Ведь он и на самом деле здесь и сейчас являлся круглым сиротой, и таким, что и даже представить невозможно.
— Да, у меня здесь тоже никого нет. Все умерли. Я остался один.
— Ты – Василь? — недоверчиво спросила женщина. Вася просто кивнул в знак согласия. Ведь он нисколько не врал и, видимо, она это поняла.
— У цябе – зброя, ты – чырвоны и ваявав, ци то з паляками? — кивок головы, уже в знак отрицания.
— Ци то з германцами? И яны паранили цябе? — опять кивок в знак согласия. — А адкуль жа у цябе пасведчанне паляка?
— Я выполнял особое задание, оттого так и получилось. Большее рассказать никак не могу. Нельзя!
— Чырвоныя побач у Камянцы. Цябе можна адвесци да их.
— К сожалению, нельзя. Мне пока никак нельзя возвращаться к своим. У меня особое задание.
— Ты саправды чырвоны?
— Да! Я оттуда!
— Шпиён? Ты в трызненни што-то казав пра галовнага у червоных – Сталина? Ты – ад яго? Ты выконваеш яго заданне?
Это было бы уж слишком, чтобы попаданец явился именно от товарища Сталина! Но что-то ответить ведь всё равно надо…
— Вроде того.
Кажется, женщина вполне удовлетворилась ответами Василия. Она на некоторое время замолкла и стала изучающее и как-то оценивающе разглядывать его.
— Василь, я ж так сама зусим адзин. У мяне сына Василя германцы забили пад Варшавай. Папера прыйшла. Паспела прыйсци. Будзь яны праклятыя! И паляки таксама! Жыцця ад их не было! Ирады!
Васе было до слёз жалко эту женщину, так похожую на свою мать. Хотя, она у него умерла в более глубоком возрасте, лет так на пятнадцать-двадцать побольше, чем у его собеседницы. Да и нет её уже несколько лет, даже там, и то нет…
Мужчина бы сейчас, наверное, сделал для неё, для этой незнакомой и чем-то важной и даже как бы родной для него женщины, всё, что бы она ни попросила. Видимо, все его чувства так явственно отразились на его лице, что хозяйка дома и сама ненадолго задумалась. А потом она глянула на него с какой-то мольбой и потаённой надеждой…
— Василь, можа, ты саправды будзеш мне замест Василя? Станеш мне як бы сынам? Ты ж так падобны на него, и сам сказав, што зусим адзин, и табе патрэбна дапамога. И у мяне сыночка няма. Я табе дапамагу усим, чым магу. А, Василь? Я усим адназначна скажу, што ты мой сын. Тут у мяне, пакуль ты знаходзився без прытомнасци, ужо пабывали суседзи, и усе яны паличыли цябе маим сынам. Василь, а, як?
Это было так неожиданно. Тем не менее, на такое важное и душевное предложение требовалось отвечать и лучше, конкретно. Да или нет? Хотя, на самом деле, ну что терял Вася? Да, ничего. Он же здесь однозначно совсем один! А ведь ему, как никак, требовалось легализоваться, хотя бы на всякий случай. А ведь эта женщина, на самом деле, так похожа на его мать!
— Э-э, спасибо. Знайте же, вы тоже так похожи на мою маму, что я сначала принял вас за неё. Хотя, она у меня умерла уже давно. Я сразу скажу. Даже думать не буду. Знайте, я согласен! Если можно, давайте, я действительно буду считаться вашим сыном? Пусть даже ваш Василь и вернётся! Что ж, буду ещё одним вашим сыном? Верьте мне! Не подведу вас никак и никогда. Мама?!
Тут уж как бы новоявленная «мама» зарыдала ещё сильнее. Но чуть погодя её голос уже немного изменился, стал спокойнее. И лицо у неё тоже просветлело. Хотя, слёзы всё ещё лились и лились, наверное, всё же женщина решила напоследок полностью оплакать своего сына, но она постепенно успокаивалась.
И когда хозяйка дома, наконец, успокоилась, она молча взяла руки попаданца в свои и держала их там какое-то время. Может, хотела почувствовать что-то родное и, вообще, убедиться в чём-то своём сокровенном? А потом женщина наклонилась и поцеловала мужчину в лоб, чтобы чуть позже просто погладить его по голове, как, может быть, делала когда-то со своим настоящим сыном. Хотя, так делала иногда и его мама. Наверное, они все такие?
И, под конец, полился разговор, долгий и душевный…
К сожалению, новая «мама» попаданца не очень-то знала русский, хотя почти всё понимала. Ведь она практически безвылазно прожила в своей деревеньке и особо никуда и не выезжала. Разве что женщина была несколько раз в Бресте – как-то в молодости, ещё в царские времена, может, пару-тройку раз, и примерно столько же потом, уже при поляках. Зато ближайший Каменец-Литовский она навещала часто. В основном, мама Ганка выбиралась туда за покупками, и некоторые другие места поближе, но уже реже.
То же самое было и с мужчиной. Только он и местный язык понимал малость похуже.
Но чуть погодя разговор наладился. Два человека весьма быстро нашли о чём поговорить, о чём обсудить, о чём договориться. Ведь им далее предстояло жить практически вместе, раз они об этом решили.
Конечно, родителей не выбирают, но, оказывается, можно и выбрать. А раз выбор сделан, то за свои слова надо отвечать и доказывать делом, что ты действительно достоин называться сыном.
Василий нисколько не сомневался, что он своё слово сдержит. Да и мама Ганка действительно так была похожа на родную маму…
Глава 14
Товарищу Сталину – для всеобщей пользы…
Наркому внутренних дел СССР, кандидату в члены Политбюро ЦК ВКП(б), комиссару государственной безопасности первого ранга, товарищу Берия Л. П.:
Рапорт.
24 сентября 1939 года.
После предварительного изучения предъявленных на исследование особым отделом четвёртой армии образцов, а именно, двух комплектов одного вида камуфлированной военной формы и двух видов стрелкового оружия – ручного противотанкового оружия калибра 40 миллиметров (РПО) и автоматического карабина калибра 7,62 миллиметра (АК), можно сделать следующие выводы, имеющие, к сожалению, неполный характер:
