Вячеслав Коротин - Шпага императора
– «Ты», а не «вы»! С ума сошёл? Нас тут всего трое, а мы друг другу выкать будем… Ещё «господином капитаном» меня назови, – до жути хотелось обнять «родную душу», плюнуть на гусарскую «тусовку» и устроиться где-то исключительно вдвоём. Однако мой собеседник, казалось, имел желания, весьма далёкие от моих. Серёга вроде говорил как-то, что Толик человек весьма замкнутый, малообщительный и колючий. Но не в подобной же ситуации!
– Очень рад вас… тебя встретить, много слышал от Горского, – вот ни черта радости на его лице не рисовалось, – я сейчас как раз с поручением от него следую – времени в обрез, извини…
Опять же, чувствовалось, что чуть не добавил «те» после «извини». И вообще, тяготится нашей встречей и разговором…
А тут ещё и гусары буквально посыпались из дверей, разбегаясь, судя по всему, по каким-то срочным делам. Вслед за ними из горницы показался и сам Давыдов:
– Прошу прощения, Вадим Фёдорович, сегодня пирушка отменяется. Срочные дела. Война, будь она неладна.
– Совершенно незачем извиняться, Денис Васильевич, – всё понимаю. Но, может хоть, намекнёте, в чём дело?
– Увы. Можете сами догадаться, что если хорунжий привёз пакет, а не приказ, то и говорить вслух о том, что было внутри, я не могу себе позволить. Простите великодушно!
Фига себе «Тайны мадридского двора»! Явно Серёгины «тайноканцелярские» дела. Но почему именно Давыдов? Горский тоже вспомнил о героическом облике «поэта-партизана» и решил запрячь его в свою команду пораньше?
– Сколько у тебя времени? – спросил я, поняв, что дружеских посиделок за бутылкой не предвидится.
– Уже и нет совсем.
– Серёгу в ближайшее время увидишь?
– К нему и еду.
Вот ёкарный бабай! Совершенно не понять психологию или даже скорее «психопатологию» этого Толика… Да я к нему на шею не бросился только потому, что его же лицо однозначно не советовало этого делать. Что же у него за «скелет в шкафу»?
– Тогда передай, что банду, нападавшую на разъезды, мы накрыли. Это не наполеоновские штучки. Местные. Её больше нет.
– Знаем, – скупо бросил «Виверр». – Не всё так просто. Пойду я. Извини – тороплюсь.
– Давай. Удачи!
Анатолий быстро развернулся ко мне спиной и поспешил удалиться.
«Удалиться» – мягко сказано: глядя на его спину, я явственно чувствовал, что он с трудом сдерживает себя от перехода на бег.
Жуть кошмарная…
Ведь мы с Серёгой самые близкие для него люди в этом мире. Чего же он нас-то стремается?
И как он умудрился выжить на Арене со своей «димахерской» техникой? Кто его готовил?
Ведь «двумечник» – гарантированный труп в поединке против хотя бы перворазрядника по шпаге, правда, гарантирована и полуотрубленная рука шпажиста… А ведь этот уцелел. И не один раз, судя по всему…
Не мой сегодня день. В смысле, вообще задуматься и что-нибудь осмыслить не дают.
– Капитан Демидов? – в дверях нарисовался щеголеватый адъютант.
Кто-то из пехотских. Чего им от меня надо? Вечеринку сломали, так ещё и поспать спокойно не дадут…
– Слушаю.
– Его превосходительство, генерал Дохтуров, просят вас к себе, – щёлкнул каблуками офицер, обозначив кивок головой.
Етиолапоть! Этому-то что от меня занадобилось?
– А по какому вопросу? – задал я дурацкий же вопрос. Типа адъютантов генералы подробно просвещают за чем и на предмет чего они должны пригласить к ним офицера…
– Не могу знать, господин капитан, – ещё раз боднул головой воздух визитёр, – его превосходительство ждут-с!
Бог с тобой, «златая рыбка», пошли уже.
– Следую за вами, господин штабс-капитан!..
Над лагерем темнело… В смысле, не только над лагерем – темнело вообще над всей западной частью России. Но меня в данный момент волновали корни деревьев и тому подобные «спотыкашки» именно в месте дислокации русской армии. А этого добра хватало. Конкретно тут никто не озаботился заранее протаптыванием тропинок по нужному мне маршруту. Так что следовал я к генералу, спотыкаясь и чертыхаясь…
Под стенами Смоленска
Дмитрий Сергеевич Дохтуров вид имел совсем не героический и не аристократический – лицо одутловатое, с достаточно обвисшими щеками… Если бы не знал, кто передо мной, то почти наверняка решил, что этот мужчина злоупотребляет алкоголем. Но я знал также и то, что передо мной настоящий герой той (этой?) войны, один из самых славных «птенцов гнезда суворовского». Вероятно, что-то у него с почками неладно… Потому и умер в моём мире Дмитрий Сергеевич не старым ещё человеком.
Особой приветливости командующий Шестым корпусом тоже не проявил, сразу взял сугубо официальный тон:
– Здравствуйте, капитан. Командующий и граф Остерман рекомендовали вас как мастера минной войны. Не скажу, что мне нравится сама идея минирования поля сражения, но ситуация заставляет идти даже на это.
Я молча поклонился и стал ожидать продолжения.
– Шестому корпусу поручено защищать Смоленск и прикрывать отход армии. Неприятель значительно превосходит нас по численности. Раз уж так сложилось, то придётся не гнушаться любыми разумными средствами, чтобы выиграть хоть какое-нибудь время. Готов выслушать ваши предложения.
– Для этого, ваше высокопревосходительство, мне необходимо знать место боя и дислокацию наших полков.
– Разумеется. Прошу. – Дохтуров развернул передо мной карту, где уже было предварительно обозначено развёртывание наших сил.
Приблизительно ситуация ясна. Узнав, где, что и как ещё организуется для обороны, уже можно было подумать и о своих сюрпризах для незваных гостей.
– Кроме того, мне потребуется осмотреть собственно рельеф и изучить характер земли, чтобы определиться с местами закладки фугасов и прочего. Каким временем для этого я располагаю?
– Никаким (а кто бы сомневался!). Завтра с рассветом нужно прибыть на место, а к вечеру всё уже должно быть готово. Желательно – раньше. Совсем не уверен, что Бонапарт любезно предоставит нам необходимые часы для подготовки к встрече.
– Будет исполнено, ваше высокопревосходительство!
– Теперь ознакомьте меня с собственно тем, что за мины вы собираетесь закладывать.
Растяжки не сильно возмутили генерала-рыцаря, идея о фугасах-камнемётах слегка поднапрягла, но когда он услышал о ещё одном предложенном новшестве, то немедленно вскипел:
– Никогда этого не будет перед моими позициями! Я вам решительно, слышите, решительно запрещаю устанавливать эти бесчеловечные мины на поле боя, капитан!
А воображение у генерал-лейтенанта живое: фантазия живо нарисовала действительно жуткую картинку результатов применения моего предложения. Да меня и самого слегка передёрнуло, как только попытался это представить.
Вспомнилась история про кого-то из древних полководцев (чуть ли не сам Александр Филиппович в виду имелся), который приказал казнить человека, предложившего набросать на поле боя досок с гвоздями, чтобы сделать его непроходимым для врага. Покоробило великого воителя, что так банально и неблагородно можно вести боевые действия.
Казалось, будь у Дохтурова соответствующие возможности, и слетела бы моя голова с плеч, чтобы я не смог сообщить о своей придумке кому-то ещё.
Насилу удалось убедить расходившегося генерала, что он всё не так понял и на самом деле никакого апокалипсиса на поле брани твориться не будет. Внял, в конце концов, и дал «добро». Даже слегка улыбнулся впервые за всё время нашего общения.
…Спалось этой ночью фиговенько – и мысли о завтрашней рекогносцировке с последующими работами спокойному отдыху не способствовали, и вспомнилось, как я практически лишил Давыдова одного из лучших стихотворений. Вот же зараза! Пусть мир и меняется, и, чего греха таить, уже изменился… Может, и не встретит теперь Денис Васильевич ту женщину, отношения с которой подвигли его на такие строчки, всё равно на душе погано. И сделать уже ничего нельзя. К тому же, глядишь, и при следующей встрече спросит ещё что-нибудь о своём творчестве. А я опять брякну нечто из ещё не написанного. Во влип! На кой чёрт было выпендриваться? Распелся, понимаешь, подарок боевому товарищу сделать решил в виде журбинской мелодии. И такая вот лажа получилась.
С тем и уснул.
На следующее утро вместе с ротой пионеров отправился «трудиться по специальности». А работа на позициях уже кипела – возводились батареи, строился земляной редут, а предполагаемые фланги, судя по всему, «засевались чесноком».
Нет-нет, не той самой приправой к мясу-рыбе-овощам. Значительно более неприятной для противника и особенно для его кавалерии «специей».
Конечно, глупо предлагать: «Представьте себе атом углерода в состоянии эс-пэ-три гибридизации…» В общем, по вершинам тетраэдра направлены четыре железных острия – как бы ни упала такая фиговина на землю, одно жало всегда торчит вверх. А теперь попробуйте пофантазировать, что будет с кавалерией, идущей в атаку через участок, где на каждый квадратный метр приходится несколько «чесночин»…
