Стрелки Аустерлица - Августин Ангелов
— А где тебя подстрелили? — спросил Дорохов.
— При отступлении и подстрелили. Сначала моего коня проклятые французы убили. Потом и в меня попали, — ответил Жирков. И добавил:
— Хорошо еще, что австрийцы меня не бросили. Везли на телеге со своими ранеными. А как сюда пришли, так последнюю лошадь они пристрелили и пустили на мясо. Припасов-то нету, а кушать хочется. Да и большинство раненых за время пути перемерло.
— И давно вы здесь сидите внутри этой дыры? — поинтересовался Дорохов.
— Почти неделю уже. Сначала австрийцы хотели в каком-то здешнем монастыре укрепиться на зимовку. Отправили туда двоих стрелков на разведку. Но, те разведчики не вернулись. Потом отправили два дня назад еще троих. Но и от тех до сих пор нет вестей. И австрийцы уже между собой судачат, что не зря этот монастырь пользуется у местных жителей недоброй славой. Рассказывают солдаты друг другу страшные небылицы, что там, мол, призраки людей губят. Вот и решили пока здесь оставаться. Тут вход только узкий, а внутри подземелье рудника широкое. Можно пересидеть хоть всю зиму. Чистая вода там есть. Целый водопад по стене стекает в одном месте. К тому же, дров вокруг в лесу много, да и немного конины заготовили и подкоптили.
Дорохов, выслушав Жиркова, воскликнул:
— Надо же! Столько приключений ты пережил, дружище! А помнишь наши веселые кутежи в Петербурге? Помнишь, что мы вытворяли вместе с Анатолем и с Пьером? Помнишь, как куражились?
— Как же не помнить! Времена замечательные были. Мирные и веселые. Эх, если бы их вернуть! — проговорил гусарский корнет, мечтательно закатив глаза к небу.
А поручик сказал ему:
— Не знаю, вернутся ли подобные беспечные деньки когда-нибудь. Ну, ничего, друг мой Василий, пробьемся к своим. А там видно будет.
— Да как пробиться? Французы уже все вокруг заняли и все пути перерезали. Не уйти нам от них. Рано или поздно найдут они нас и прикончат, — мрачно проговорил раненый корнет.
— Не раскисай, Вася! Нами командует сам князь Андрей Волконский из штаба Кутузова. Он выведет. Я в него верю, — сказал другу Дорохов.
— А по мне, так он какой-то слишком напыщенный выскочка, твой князь Андрей, — высказал свое мнение Василий Жирков. И добавил:
— Помню я прекрасно, как этот любимчик Кутузова нам с князем Несвицким в штабе выговор делал, что мы, мол, над поражением Мака потешаемся. А нам просто смешно стало, что так глупо продули австрияки французам. Ты же знаешь Несвицкого. Он всегда мастак подшутить над кем-нибудь. А тогда он для насмешек выбрал этого несчастного Мака…
Но, Дорохов перебил корнета:
— Не в том дело сейчас, что князь Андрей в любимцах у Кутузова, а в том, что он, как оказалось, толковый офицер, командир настоящий, боевой. Он сильно изменился после ранения при Аустерлице. В нем нет теперь ни притворства, ни лени, ни самодовольства, ни высокомерия. Он не думает о том, какое впечатление произведет на других, а просто делает свое ратное ремесло по всем правилам военной науки. А еще он и лечить, оказывается, умеет не хуже полковых лекарей. Он твою ногу вылечит обязательно.
— Признаться, если все так, как ты говоришь, Федя, то я немало удивлен подобной перемене в этом князе, — пробормотал корнет.
Глава 10
Дорохов и Жирков, обрадовавшись неожиданной встрече, беседовали так громко, переполняемые дружескими чувствами, что не подумали о том, что я могу услышать их разговор. Жирков пока еще и не увидел меня, по-прежнему стоящего рядом с Леопольдом Моравским за каменной стенкой, оставшейся от старинного амбара. И потому говорил корнет своим звонким голосом, давая князю Андрею не слишком лестные оценки. Но, я все, конечно, слышал. Впрочем, меня порадовало другое. Что Дорохов отзывался обо мне вполне положительно.
Пока эти друзья-приятели по питерским кутежам разговаривали, австрийцы тоже вышли из штольни наружу. И их оказалось гораздо больше, чем мы с Леопольдом поначалу предполагали. Нашим взорам предстал почти целый пехотный взвод из двух десятков стрелков, а последним вышел достаточно моложавый высокий офицер, майор с большими рыжими усами, сопровождаемый двумя унтер-офицерами. Поняв, что произошла ужасная ошибка, из-за которой они вступили в перестрелку с союзниками, все австрийские стрелки смотрели на нас как-то виновато.
А усатый майор сказал по-немецки:
— Перед вами третий батальон фузилеров пятого пехотного Моравского полка. Все, кто остались. Мы отступали сюда от самого Аустерлица. Последнее сражение мы дали французам возле города Злина. Потом пытались уйти в горы.
К моему счастью, память князя Андрея отлично сохранила и знание немецкого языка. Потому я все понял. Даже отметил про себя, что майор, судя по его произношению, был австрийцем из Вены. А еще я памятью князя помнил, что полки в армии Австрийской империи комплектовались личным составом по территориальному признаку, каждый — в районе своего расположения. То есть, комплектование производилось из местных жителей, проживающих в окрестностях того населенного пункта, где полк располагался. И в военное время штат полка набирался достаточно быстро, поскольку на службу призывали рекрутов. Тогда как в мирное время австрийские полки пополнялись, в основном, добровольцами.
Мы с виконтом представились. Представился и австрийский майор, которого звали Вильгельм фон Бройнер. Он оказался бароном, младшим отпрыском благородного семейства, довольно известного в кругах австрийской аристократии, но обедневшего. Внимательно оглядев своими крупными холодными серыми глазами стального оттенка меня, одетого по-прежнему в трофейную форму полковника французской армии, он высказался весьма неодобрительно, даже оскорбительно:
— Никогда бы не подумал, что встречу русского князя переодетым в форму неприятеля. Я считаю, что вы не только уронили, тем самым, собственное достоинство дворянина, но и совершили воинское преступление! И это именно по вашей вине, а не по моей, произошла вся вот эта перестрелка, в результате которой мои солдаты подстрелили ваших лошадей, а ваши солдаты убили четырех моих солдат и еще двоих ранили! И это отвратительно и несправедливо, потому что мы, между прочим, прикрывали отступление ваших русских войск, когда ваш хваленый Кутузов убегал от французского маршала Даву!
— Можно подумать, что сами вы не сбежали от французов, оказавшись здесь, — подначил я рыжего австрийца.
На что он зло сверкнул глазами и продолжил обвинять:
— Не скрою, что и наш полк тоже бежал вместе с другими. После Аустерлица все мы, и наши, и ваши, попали в ужасное положение на левом фланге. На узкой дамбе под
