Ревизор: возвращение в СССР 31 - Серж Винтеркей
— Хорошо, — также равнодушно ответил тот.
А что это он такой спокойный? — задумался Щербаков, положив трубку. Завтра у нас только браки регистрируют, — в понедельник этот отдел вообще не работает… Надеюсь, этот пройдоха не всё предусмотрел, и они ещё не подали заявления?
Щербакову очень хотелось помочь Шанцеву в этом, практически, личном деле. Это очень хорошо повлияло бы на их личные взаимоотношения и, вполне возможно, отразилось бы в лучшую сторону на карьере Щербакова со временем.
А если Левичевы уже были в ЗАГСЕ? — с беспокойством подумал он и отправился узнать, пока сотрудники по домам не разбежались.
* * *
Александр Викторович, это Щербаков, — услышал Шанцев несчастный голос в трубке. — Ну, разузнал я все. К сожалению, Левичевы уже подали заявление о регистрации брака…
— Твою дивизию! — вырвалось у Шанцева. — И когда?
— Сегодня…
— Чёрт! Чёрт! Чуть-чуть опоздали! — Шанцев был в ярости. — И что, мы ничего не можем сделать?
— По закону ничего, — подтвердил Щербаков. — Можно попробовать через суд оспорить… Доказать, что на момент оформления обмена он был ещё не женат. Но это долго. Они успеют и расписаться, и все в эту трёшку прописаться, и никто их уже не выселит, особенно, если они дом продадут.
* * *
Москва. Пролетарский райком.
— Ты тренировку-то не пропускай сегодня, — посоветовал я Сатчану. — Физическая нагрузка отлично психологическое напряжение снимает.
— Веришь? Я даже не помню, забросил ли форму утром в машину, — хохотнул он.
— Это нормально, — ответил я, а сам подумал, что он слишком уж нервничает. Если Римма родит дней через десять, то встретит её из роддома поседевший как лунь муж. — Слушай, у меня сосед есть интересный. Виктор Еловенко, бард, сам песни пишет, поёт под гитару… Дружит с Ромой Малининым, солистом нашей заводской агитбригады. Так этот Еловенко классную песню написал к Девятому мая, вдохновившись моей статьёй про женщин-фронтовичек. Я, правда, в музыке её ещё не слышал, он мне только стихи приносил показать. Сильный текст, скажу я тебе, всего помаленьку, и любви, и личной трагедии, и преданность Родине, и героизм… Считаю, что нам надо обязательно эту песню в программу заводских мероприятий включить.
— С кем, говоришь, он у нас дружит? — взялся опять за ручку Сатчан.
— С Романом Малининым из агитбригады. Ты его видел на монтаже к дню рождения Ленина.
— Кого я там только не видел, — отстранённо ответил он. — Ладно, сейчас Варданяну позвоню, передам.
— Ну, до вечера, — протянул я ему руку.
* * *
Италия. Рим.
Гвидо Лентини сделал карьеру в итальянском профсоюзном движении на волне объединения в прошлом году различных профсоюзных организаций Италии. Он давно и прочно сотрудничал с КГБ, ещё с тех пор, когда он был членом Всеобщей итальянской конфедерации труда, созданной в конце второй мировой войны итальянскими коммунистами.
Получив от КГБ информацию о планах американцев в Авиано, он, согласно заданию, собрал руководителей профсоюзных секций промышленных предприятий.
— Мы тут все живём, у нас тут семьи, мы не можем рисковать из-за того, что американские империалисты пытаются стравить Советский Союз и Италию! — решительно жестикулировал он с возмущённым видом перед собравшимися. — Они планируют завезти на территорию Авиано ядерное оружие и всякие там бомбардировщики, которые будут угрожать Советскому союзу и странам Варшавского договора. Почему наши семьи должны становиться заложниками в борьбе СССР и США? Не допустим сговора продажных политиканов!
— Правильно! — поддержали его сразу с нескольких мест.
— С завтрашнего дня начинаем полную блокаду авиабазы Авиано! — продолжал Гвидо. — Чтоб никто не мог ни въехать, ни выехать. Пусть американцы видят, что если и смогут доставить на базу свое ядерное оружие на самолетах, то им придется жить на ней в постоянной осаде. Никаких отлучек в город отдохнуть в баре, купить продукты, погулять по девушкам. Никакого подвоза свежего продовольствия, придется жить на сухпайках. Посмотрим, как им понравится такая перспектива!
Конечно, будут провокации со стороны полиции. Эти наймиты империализма попытаются нас отогнать от базы. Поэтому мы обеспечим всех протестующих цепями и замками, чтобы они приковали себя к ограждению дороги, ограде базы, к уличным фонарям, друг к другу, к любым предметам вокруг базы. Проинструктируйте участников, что, приковав себя, необходимо поменяться ключами с товарищами, чтобы полицейские не могли найти ключи, чтобы открыть замки, и им приходилось пилить каждую цепь! И тогда у полиции не получится так легко расчистить дорогу к базе!
Профсоюзные лидеры предприятий эмоционально загалдели, предвкушая предстоящую акцию.
— Запомните, никакого насилия! — продолжал Гвидо. — Мы — жертвы полицейского произвола! Нас бьют, а мы не отбиваемся! Пусть весь мир видит, как итальянское правительство использует против мирных жителей свой репрессивный аппарат в угоду американцам! Я уже договорился с журналистами всех передовых газет. Минимум два-три журналиста будут постоянно дежурить около базы… А если все как следует разгорится, то на такой материал и телевидение непременно пожалует.
* * *
Москва. ЗИЛ.
Сатчан пришёл на тренировку, значит, всё без изменений. Отвлекал его разговорами про детские вещи, кроватку, ванночку и прочее, необходимое уже на первых порах. Кроватку он хотел купить такую же красивую, как у наших пацанов. Обещал ему поговорить с Анной Аркадьевной. И ещё он собрался на базу за коляской…
— Слушай, давай, съезжу с тобой на базу, помогу тебе выбрать, — предложил я. — Заодно своим посмотрю сидячую складную двухместную коляску. А то лето на носу…
Он посмотрел на меня сначала удивлённо, когда я помощь предложил с выбором. А потом, когда я про двухместную коляску заговорил, его такой смех разобрал прямо во время тренировки, видимо, напряжение выходило… Ну да, меня самого на базу, куда у него есть допуск, то ли как у комсомольского руководителя, то ли как у зятя министра, не зовут, вот я и хочу там закупиться импортной коляской за компанию с ним… Ну а что — наглость города берет! В «Березке» много что есть, но импортную коляску для двойни мы так и не смогли с Фирдаусом найти, уж больно редкий товар…
Пытаясь сдержать смех, он начал так забавно похрюкивать, тут уже и меня смех разобрал. Чуть тренировку с ним не сорвали, начав в голос ржать.
После занятий, уже в раздевалке, ко мне подошёл Марат.
—
