Чебурашка - Дмитрий Ромов
Он подступает ко мне, мышцы его напрягаются, челюсти сжимаются, плечи разворачиваются и… Старому циничному доку похер. Он такое много раз проходил в дешманских кабаках и в других местах…
Я тоже расправляю плечи и развожу в стороны руки, превращаясь в идеальную цель. Губы мои искривляет пренебрежительная усмешка.
— Пошёл вон отсюда! — бросаю я, вспоминая недавний опыт с Арканом, отступившим, не выдержав силы моего слова.
Возможно, он отступил по другой причине, но у меня сложилось впечатление, что он просто выполнил мой словесный приказ. Поэтому, эксперимента ради я решаю попробовать. Пробую и… нет, ничего не получается. Блин… Ладно…
— Я тебе сейчас башку оторву, — шипит Цеп.
— Ну давай, — насмешливо говорю я. — Давай, сладкоежка Алик. Нападай на меня. Знаешь что с такими, как ты делают на малолетке? Красавчиками-спортсменами. Хочешь попробовать? Вперёд! Вот твой счастливый билет.
Лицо его дёргается, и на долю секунды по нему проходит тень сомнения. Но агрессия побеждает, кулаки сжимаются и приобретают бронебойную мощь, рука начинает двигаться назад для замаха и…
— Что за шум, а драки нет? — спрашивает дядя Витя из шестого подъезда.
Он частенько с нами болтает, когда выходит покурить. Типа свой в доску парень. Иногда в картишки перекидывается, анекдоты похабные рассказывает. А сейчас, видать, идёт с работы, потому что появляется не в спортивном костюме, как обычно, а в своей рабочей одежде. А рабочая одежда у него — это серый, мышиный мундир с капитанскими погонами. Трудится он в уголовном розыске.
— Да тут такое дело, дядя Витя, — говорю я и удивляюсь, что помню блин, как его зовут.
Вот что значит, новые и незаезженные носители информации. Это я про мозги молодого меня.
— У нас тут доброволец на малолетку хочет попасть. Ну, а мы ему помогаем.
— Чё ты прогундосил? — прищуривается Альберт.
— И кто? — спокойно спрашивает дядя Витя, раскуривая сигарету. — Вот этот?
Он кивает на Цепа.
— Данные нормальные, — серьёзно говорит капитан, выдыхая дым. — Думаю, будет королевой бала.
Пацаны опасливо прыскают.
— Он так-то борец, — говорю я, как бы заступаясь за Цепа. — В обиду себя не даст.
— В обиду? — хмыкает милиционер. — Даст. И ещё раз даст.
Пацаны не выдерживают и начинают ржать, а дядя Витя с невозмутимым видом обращается к Юрику:
— Юран, слушай анекдот, ты у нас ценитель. Старого зека спрашивает внук. Дедушка, а кто такой пи**рас?
И зек старый, и анекдот старый, он его сто раз рассказывал, но приходится как бы в тему и пацаны умирают со смеху уже с самого начала. Стоит ли говорить, что дядя Витя дворовый пацанский кумир? Сейчас мне видны все его приёмчики и методы, позволяющие ему быть «своим парнем», в детстве же я об этом просто не задумывался.
— Ну, кто он после этого!!! — гогочут мои дружки, высоко ценя дружбу старшего и довольно крутого чувака. — Ну, кто он после этого!!! А-а-а!!!
А вот дядя Витя не смеётся. Он поворачивается к Цепу и внимательно на него смотрит красными от регулярных упражнений глазами. Я тоже не смеюсь, пытаясь унять старого дока, внутри себя. Как бы мне от него вообще избавиться… Или опыт не пропьёшь?..
Алик становится красным, как рак и благоразумно решает уйти с чужой территории. Напоследок бросает, что мол ещё встретит меня один на один и сделает со мной страшные вещи.
Мальчишка помладше, именуемый в дворовых кругах Кондратом, вылезает из-за стола и идёт к валяющейся на траве коробке и рассыпанному вокруг шоколаду.
— Ну-ка, — говорит он, — чё-то странные конфеты какие-то… Фу-у-у! Пацаны, это же собачий кал!
— Чего⁈
— Фу-у-у! Цепень мудак!
Ах, как он надеялся посмотреть на наш позор и негодование. Не вышло. Ну, извини, Алик, извини. В другой раз сам ешь свои конфетки. Интересно, какова роль Вики в этой остроумной шутке. Допускаю, что она могла и не знать подробностей затеи. А могла и знать…
— Мам, — говорю я вернувшись домой, — ты говорила, чтоб я с толком время проводил…
— Да, — кивает она, сидя на диване и делая отметки в химическом научном журнале. — Филонить не нужно. Это обычно заканчивается фингалами. Причём, в лучшем случае…
— А у вас в универе есть толковые преподы по английскому?
— Что значит толковые? — отрывается она от статьи. — И почему преподы, а не преподаватели?
— Ну, чтоб не фаза-маза-систа-браза, а чтоб хорошо язык знали и произношение нормальное было. Такие преподаватели существуют?
— Скажите, пожалуйста, какие у нас запросы… — кивает она. — Ну, есть, вроде.
— А можно мне с кем-то таким позаниматься? Хочу мозги свои младые заполнить чем-нибудь полезным.
— Да что с тобой? Скажи, кто тебя ударил и я ему торт испеку. Ты прямо изменился за одну ночь. Спорт, английский… Что ещё хочешь, может математику подтянуть?
— Это уже слишком, — улыбаюсь я.
— Но репетитору надо деньги платить и немалые. Трёшку в час. Как тебе?
— Я заработаю. Но если договариваться на полный курс, можно же скидку попросить.
— Скидку… — повторяет мама. — Хм… Интересная идея. И где ты заработаешь? На проигрыватель ты не заработал вроде пока…
— У советского школьника возможности имеются, — усмехаюсь я. — Спекулировать пойду.
— Забавно, — кивает мама. — И хорошо, что это ты несерьёзно. Про спекуляцию. Вообще, раз уж зашёл разговор… Деньги, конечно, необходимы для жизни, но превращать их в главную и единственную цель, как сейчас делают некоторые люди — это огромная пошлость, поверь мне. Все эти торгаши, фарцовщики, спекулянты, барыги… даже слова неприятные. Они вызывают презрение, и общество от них отворачивается.
— А как же твоя Гусынина? — вспоминаю я мамину знакомую, работающую директором гастронома и подкидывающую нам время от времени дефициты.
— А что с ней?
— Ну, она же торгашка…
— Артём, так нехорошо о взрослом человеке. Да, она нам подкидывает продукты кое-какие, но сверху ведь и копейки не берёт. Может быть, у неё и есть какие-то такие наклонности, но, в конце концов, она и вращается в своей социальной сфере. Ты же не планируешь продавцом в магазине работать?
— А что, ты же сама говорила, все работы хороши.
