Непобедимый - Алим Тыналин
Я проснулся, когда часы в гостиной пробили шесть утра. Я до сих пор не привык к этому шуму.
Вчера заснул сразу. Мгновенно отрубился. Но потом просыпался каждый час от боя часов. Только под утро перестал обращать внимание.
Но вот проснулся вовремя. Поднял голову, открыл глаза. Сразу почувствовал затылок толстую квадратную подушку. Голова от нее чуть ли не сложилась вдвое.
Это не то, что нежные подушки двадцать первого века из пенополиуретана, пуха и пера. Одеяло тоже толстое и тяжелое. Я чувствовал себя так, как будто спал в деревне у бабушки.
В ту же секунду затрезвонил будильник. Резко и протяжно. Он стоял на тумбочке у кровати. Механический, с круглым циферблатом, тяжелый, как кирпич, таким можно убить человека. Марка «Ракета».
Все сейчас тут тяжелое, из настоящего чистого железа, дерева или камня, без пластика. Все громоздкое, массивное и надежное, сделано на совесть.
Чтобы завести этот будильник, я вчера себе пальцы чуть не оторвал. Сначала ломал голову. Пытался вспомнить, как заводится. Насилу догадался.
Там сзади две ручки и два «барашка».Обозначения стрелки и колокольчик. Ручкой со стрелкой я установил текущее время. Ручкой с колокольчиком — время звонка.
«Барашками» завел часы и будильник. Крутил по часовой стрелке. Как будто заводил механическую игрушку.
Сейчас этот металлический чертенок затарахтел на весь дом. Я быстро схватил его и хлопнул по кнопке сверху. Выключил. Не хватало, чтобы разбудил родителей. Мне сейчас незачем лишние вопросы.
Но когда я оделся в спортивку и вышел из спальни, заспанная мать вышла в коридор. Все равно услышала и почувствовала.
— Ты куда, Витенька? — она подошла ближе и пристально вгляделась в меня. Глаза красные, воспаленные. Не выспалась. Кажется, вообще не сомкнула глаз. Лежала, думала. Чувствует, что со мной что-то не так. — Куда в такую рань?
Ладно, придется объяснять. Вчера весь вечер прошел не очень. Еще когда я подошел к новой матери помочь с пакетами. Она сразу спросила:
— Что с тобой, Витенька? Ты в порядке? Сам на себя не похож.
Материнское сердце не обманешь. Как ни крути. Сразу почуяла. Ночью она пару раз подходила к моей комнате. Приоткрыла дверь и наблюдала за мной. Словно хотела убедиться, что я еще здесь. А не убежал куда-то.
— Я хочу пробежку сделать, — я мотнул подбородком в сторону двора. — Буду заниматься теперь усиленно. Тренироваться. Готовиться к соревнованиям.
Мать плотнее запахнула халат на груди. Тяжело вздохнула. Видимо, убедилась, что я опять не похож сам на себя.
— Ну, хорошо. Спорт — это хорошо. Только осторожно. Оденься потеплее. Шапку накинь, чтобы голову не продуло.
По-хорошему, отсюда надо свалить. Мне уже двадцать один скоро будет. Четвертый курс универа. В таком возрасте родительский надзор только вредит. Да и мать чего-то заподозрила. Чувствует, что я не ее сын.
Она посмотрела, как я надел кеды и проследила, чтобы я надел куртку и шапку «петушок». Я и сам хотел их надеть.
Сейчас еще холодно. Не хватало еще простыть с первой же тренировки.
— Я пойду завтрак готовить, — сказала мать, когда я выходил за дверь из квартиры.
Я спустился на первый этаж. Выбежал из подъезда. Около скамейки встретил пожилого мужчину с пуделем и трубкой в уголке рта. Когда я поздоровался, он вынул трубку и оглядел меня. Пудель залаял на меня.
— На пробежку, значит? Молодец. В здоровом теле здоровый дух.
И зашел вместе пуделем в наш подъезд. Кажется, он живет на четвертом этаже. В двухкомнатной квартире.
Я сорвался с места и трусцой выбежал со дворе. Погода пасмурная. Уже светло, но еще холодно. Хотя, пара изо рта нет. Возможно, скоро облака рассеются.
Выбежав со двора, я вырвался на Люблинскую улицу. Помчался дальше.
Какое же это наслаждение, бежать на двух ногах! Бежать без ограничений. Без хромоты, без ковыляний. Без боли в ногах и поясницы.
Рассекать воздух телом. Упруго отталкиваться от тротуара. Я был лишен этого долгое время. С завистью смотрел на обычных людей. Тех, кто может свободно ходить и бегать. Бороться и сражаться.
А теперь я вступил в их ряды. Какое же это наслаждение.
Визг покрышет и скрежет тормозов. Справа от меня затормозил бежевый «Москвич».
— Ты что, совсем очумел⁈ Щенок, глаза дома забыл? — водитель высунулся из окна и ругал меня самыми последними словами. — Куда лезешь? Жить надоело?
Ошалеть, как повезло. В эйфории я выбежал на дорогу. Хотел пересечь улицу. Чуть не попал под колеса. Рискнул только что приобретенным молодым телом.
Я махнул рукой водителю и побежал дальше. Пересек улицу. Помчался к скверику. Он находился через три квартала.
Только теперь я соблюдал осторожность. Вот чертовщина. Не хватало еще опять лишиться здоровья.
Через пару минут я добрался до сквера. Время раннее. Никого нет.
Только парочка собачников с питомцами. Один с эрдельтерьером, большой коричневый пес с черными боками и спиной и квадратной мордой. Другой с немецкой овчаркой. Хозяева стояли и болтали рядом. Собаки носились между кустов.
Я размялся и приступил к упражнениям. Сначала приседы. Три подхода по десять раз.
Потом прыжки в приседе. Из глубокого приседа пока делать не стал. Когда закончил, ноги горели. Поэтому пока я оставил ноги в покое.
Теперь отжимания. Собаки заинтересовались, чего это я тут делаю. Подбежали, понюхали, облаяли.
Я тем временем усердно отжимался от земли. Хозяева собак забыли о питомцах. Закончив отжимания, я отправился подтягиваться.
В центре сквера имелись скамейки и спортивная площадка. Рядом еще железный стол для настольного тенниса. И турник. Одинокий, слегка проржавевший и покосившийся. Но для моих целей вполне подходит.
Я запрыгнул на холодную перекладину. Сначала покачался. Размял туловище. И начал подтягиваться. Один, два, три…
Однако, это тело еще надо много тренировать. Я успел подтянуться только пять раз. Потом руки загудели от нагрузки. Я с трудом поднимал подбородок к перекладине.
Ну, а что еще ожидать? Я
