Алые сердца. По тонкому льду - Тун Хуа
По здравом же размышлении, кто, пребывая в гневе, не произносит резких слов? Разве слова, сказанные мной четырнадцатому принцу, не означали, что я тоже отвергаю его? А что самое важное, открывалась ли я сама ему когда-нибудь? Я таилась от него и даже в минуты объятий, улыбаясь, прятала свои тревоги и недовольство. Как я могу требовать от других того, чего никогда не делала сама?
Он подозревал меня, а я его – нет? С первого взгляда полюбив мою старшую сестру, два года тосковал по ней. После свадьбы его чувства, которые то ли были, то ли померещились ему, превратились в запутанный клубок из любви и ненависти. Разве те чувства, что он, по его словам, испытывал ко мне, не были лишь отражением его любви к Жолань? Сколькие осмелились бы, сколькие решились бы сказать правду там, среди равнин? Кроме того, его подозрения насчет меня наверняка зависели от моего поведения и становились то сильнее, то слабее. Наберусь смелости и спрошу себя: правда ли, что на тот момент я совсем не думала о четвертом принце? Можно легко сказать любые слова, только вот собственное сердце не обманешь.
Если бы там была сегодняшняя я, с моими намного более отточенными навыками, холодной душой, осознанием собственной беспомощности перед происходящими событиями и готовностью идти на компромисс, прощать и не потакать слепо своим идеям, то, возможно, у нас бы все сложилось иначе. Но прошлого не вернуть! Оно как тот нефритовый браслет: неважно, каким изысканным, ярким и блестящим он был когда-то, сейчас от него остались лишь осколки. Что проку и дальше рассуждать обо всем этом? Ничего уже не вернуть, и мы можем лишь продолжать идти каждый своей дорогой.
Вспомнила о четвертом принце, и мои губы сами собой сложились в улыбку. Я не одна в Запретном городе. Он с охотой слушает о моих страхах, тревогах и огорчениях, разъясняет мне детали сложной обстановки, которые сама не могу разглядеть. Он хочет, чтобы мы были откровенны друг с другом. Не знаю, что будет потом, но сейчас, по крайней мере, положено хорошее начало. Вспомнив, как он то и дело подтрунивал надо мной, невольно ощутила раздражение. Рядом с ним я постоянно чувствую себя слабой и беспомощной.
В один из дней император Канси и несколько принцев сидели в павильоне у самой воды, любовались лотосами и беседовали. Я внесла поднос с изумрудно-зеленым блюдцем, выполненным в виде листа лотоса. На нем стояла маленькая стеклянная мисочка с охлажденным пудингом из фиников и крахмала, полученного из корней лотоса. Бросив взгляд на блюдо, император с улыбкой поинтересовался у Ли Дэцюаня:
– Как давно Жоси уже не затевала чего-нибудь любопытного?
Ли Дэцюань ненадолго задумался, после чего ответил:
– Уже очень давно.
С этими словами он зачерпнул маленькой ложечкой пудинг и попробовал.
– Сегодня у нее такой вид, будто она снова что-то замыслила, – улыбнулся Его Величество.
Взяв мисочку из рук Ли Дэцюаня, император съел несколько ложек и произнес, кивая головой:
– Неплохо! Выглядит изысканно, вкус сладкий, но не приторный, и тает во рту. В первые мгновения ощущается сильный аромат фиников, под конец же остаются лишь едва уловимые нотки лотосов.
Я торопливо склонилась, благодаря за милость. Император Канси весело спросил:
– Есть еще? Дай каждому попробовать результат твоего мастерства.
– Есть, – с улыбкой ответила я. – Только вот больше нет таких зеленых блюдец в виде листа лотоса, а без них будет не так хорошо.
Обернувшись, я сделала знак Юйтань, и та внесла несколько стеклянных мисочек. Сначала я подала пудинг наследному принцу. Тот протянул руку, но я, притворившись, что не заметила, тихонько опустила мисочку на стол и с поклоном отошла. Ставя лакомство на стол перед четвертым принцем, не удержалась и со злорадной улыбкой бросила на него короткий взгляд, но тот равнодушно смотрел куда-то вперед, словно и не видя меня. Когда я подошла к восьмому принцу, он с едва заметной улыбкой разглядывал четвертого. Низко опустив голову, подала ему блюдо, поклонилась и перешла к десятому принцу.
Когда я закончила подавать пудинг, братья принялись за еду. Стоя за спиной у Его Величества, я наблюдала, как четвертый зачерпнул пудинг ложкой и отправил ее в рот, после чего нахмурился. Через мгновение его лоб разгладился, лицо стало таким же равнодушным, как прежде, и он принялся неторопливо, ложка за ложкой, поглощать лакомство.
– Как на вкус? – улыбаясь, спросил император Канси.
Принцы принялись один за другим нахваливать блюдо:
– Все именно так, как описал царственный отец.
Один лишь четвертый принц не произносил ни слова.
– А что думаешь ты? – поинтересовался у него Его Величество.
– Ваш сын тоже думает, что это очень вкусно, – ответил тот. – Он хотел прочувствовать послевкусие, а потому не успел ответить.
Я поспешно опустила голову и закусила губу, сдерживая смех.
Когда император Канси закончил трапезу, я собрала посуду и, выйдя, передала ее евнуху, а сама быстро отошла в сторону и принялась хохотать, придерживая рукой живот. Я так хохотала, что у меня на глазах выступили слезы. Оказывается, сдерживать смех – то еще мучение!
Отсмеявшись, я вернулась к Юйтань, и мы вместе приготовили чай, который нужно было подать принцам. Я тихо стояла позади императора и разглядывала умиротворенное лицо четвертого принца, который, улыбаясь, беседовал с Его Величеством и пил чашку за чашкой. Я больше не осмеливалась поднимать голову, и все мои мысли были заняты только тем, как сдержать рвущийся наружу смех.
Когда Ли Дэцюань помог Его Величеству подняться и увел его, принцы также один за другим покинули павильон. На обратном пути Юйтань шепнула мне:
– Сегодня четвертый господин выпил так много чая…
Прыснув, я вновь покатилась со смеху. Юйтань явно была обескуражена моим хохотом, но я махнула рукой и сказала:
– Не обращай внимания, мне сегодня просто весело.
По пути я увидела тринадцатого принца, который стоял под большим деревом, ловя прохладный ветерок. Велев Юйтань идти вперед, я быстро подошла к нему и с улыбкой спросила:
– А где четвертый господин?
– Отправился в отхожее место, – ответил тринадцатый.
Услышав это, я снова расхохоталась. Ну
