XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук
Через некоторое время мы остановились перед очередной дверью.
— Ваша милость, я сниму кандалы здесь в коридоре. Только прошу, не надо баловать.
— Я буду спокоен, аки статуя горгульи в соборе Парижской Богоматери, — уверил я его, слегка переживая за первую встречу с лицом, от которого, возможно, будет зависеть моя жизнь. За свой гардероб, не менянный почти две недели, я не переживал, как и за запах, который источало мое тело, несмотря на то, что половину ежедневного кувшина с водой я тратил на омовения. Адвокат — не барышня, потерпит.
Комната, в которой я оказался, была совершенной копией той комнаты, где полторы недели назад меня допрашивал Мартель. Только теперь мне навстречу из-за стола поднялся взволнованный юноша, длинный, как палка, и столь же худой, с еще прыщавым лицом, взлохмаченной кудрявой рыжеватой шевелюрой, порывистый в движениях, как молодой щенок, и, видно, пока столь же неумелый. От него несло запахом жареной рыбы и сидром, видно, позавтракал недавно.
Одет он был в длинный черный халат с белым накрахмаленным воротником от которого вниз по груди шел двойной лоскут*.
*Лоскут или Створка представляет собой двойной кусок ткани, как правило, крахмальные и белого цвета, помещаемый под воротником, который идет вниз к передней части одежды. Его до сих пор используют юристы и магистраты в некоторых странах.
— Шевалье де Брас, какая честь для меня! Меня зовут мэтр Жоли. Я буду защищать ваши интересы в королевском суде!
Голос у него был не то, чтобы писклявый, но весьма тонкий и пронзительный, лишь время от времени срывающийся на хрипотцу. Видно, еще недавно он пел в церковном хоре дискантом, а потом его голос стал ломаться. Обычно у мальчиков это происходит до пятнадцати лет, но в некоторых случаях процесс ломки может затянуться до двадцати и даже дольше. Не знаю, сколько конкретно весен стукнуло моему защитнику, но я мысленно поаплодировал Мартелю — он выбрал для меня самого смешного и никчемного адвоката Парижа.
— Рад нашему знакомству, мэтр Жоли. С чего начнем?
— Для начала определим наше соглашение и обговорим мой гонорар, — засуетился юноша, лихорадочно перебирая бумаги.
Конечно, никто не будет работать бесплатно, на это я и не надеялся, но, испытывая некую нужду в наличных средствах, я должен был убедить его поработать на общественных началах или же за будущий куш. Глядя на пылкого юношу, я пытался прикинуть его слабые места. Он явно был беден, ну а как же иначе в его-то возрасте, но при этом не лишен амбиций. Деньги важны для него, но возможность обрести известность — куда важнее. Попробуем сыграть на этом!
— Разумеется, мэтр, — начал я издалека. — Мы непременно все определим и обговорим. Но скажите-ка мне честно, как на исповеди, это ведь будет ваше первое публичное дело?
Жоли покраснел. Даже не так — он реально полиловел, как перезрелый томат, я даже начал опасаться, не хватит ли его удар, столь много крови прилило к его лицу.
— Если вы, ваша милость, считаете, что моих знаний и умений недостаточно для ведения сего дела, — заговорил он прерывающимся от волнения голосом, — то, разумеется, вы вправе не прибегать к моим услугам и воспользоваться знаниями моих более старших и опытных коллег.
Он гордо вздернул вверх подбородок, готовый держать удар.
Я, чуть прищурив глаза, оглядел его, подчеркивая взглядом свои сомнения. Потом сел на один из двух стульев, мэтр же остался стоять напротив навытяжку, как школяр перед учителем.
— Ваша квалификация?
— Я был экзаменован комиссией, получил диплом лицензиата прав, мою просьбу о допущении к профессии удовлетворили три месяца назад, после чего я принес присягу и был внесен в список действующих адвокатов города Парижа.
Да уж, этот молодой петушок вполне способен отправить меня прямиком на виселицу или эшафот, это уж как решит почтенный суд. Сомневаюсь, что за жалкие три месяца практики, да без единого реального дела, он успел обзавестись необходимыми связями и знакомствами в тех кругах, которые могли повлиять на решение суда. С другой стороны, иного защитника у меня не было. Придется рисковать.
— Что же, месье, — медленно начал я, растягивая слова, и в то же время чуть искоса поглядывая на мэтра, — к сожалению, я вынужден…
— Я могу обусловить вознаграждение после процесса! Мы укажем это в контракте! — внезапно перебил меня юноша и вновь покраснел, словно застеснявшись своего порыва. И все же он пересилил себя и продолжил: — Я понимаю, вы не доверяете моим знаниям, поэтому требовать аванса я не вправе. И я с радостью пойду на подобные условия, если вы, со своей стороны почтите меня своим доверием.
— Мэтр Жоли, — торжественно произнес я. — Это дело отныне ваше!
Глава 8
Наваррец
Мэтр Кристиан Жоли, уроженец Парижа, двадцати лет от роду, жил очень скромно, если не сказать — бедно. Родители его давно умерли, не оставив после себя никакого наследства, кроме долгов, которые Кристиан с огромным трудом погасил.
Он ютился в крошечной комнатушке на улице Турнон, неподалеку от Люксембургского дворца. Вот только относительная близость к дворцу никак не сказалась на качестве жилища мэтра Жоли. В его комнате не хватало света и пространства, и даже работать ему приходилось на узком топчане, на котором он и спал. О собственной же конторе ему приходилось лишь мечтать.
С десяти лет он беспрестанно работал и учился, не зная отдыха, на всем экономя. И теперь, к своим годам добился многого. Как-никак действующий адвокат, пока, правда, без активной практики, но это поправимо.
И вот, наконец, его первое дело, да еще какое! Это вам не разбирать спор стряпчих или же оспаривать претензии на имущество покойного торговца, это настоящее дело о дуэли, в ходе которой один дворянин заколол другого насмерть. Учитывая действующий эдикт о запрете любых дуэлей между людьми благородного сословья, дело обещало стать знаковым.
Участвуя в таком деле можно прославиться, заработать имя, а, если повезет, и деньги, и, может быть, наконец, открыть собственную контору. Мечты…
Итак, дуэль, тем более со смертельным исходом, что крайне все осложняло.
До сих пор, хотя прошло уже три
