Георгий Турьянский - Марки. Филателистическая повесть. Книга 1
— Мы очень рады, — добавил Алексей Максимович. — Но почему вы решили прийти к нам на помощь?
— О вашем приезде в Лондоне ходят слухи. У вас в Британии есть друзья и есть враги, британские власти обеспокоены вашей безопасностью, — с этими словами Мэри Рид кивнула в сторону камина, а затем посмотрела на маршала, — Мистер Будёны, уберите, наконец, ваше оружие.
Будённый, зная, что только приказ вышестоящего начальника следует выполнять, а другие приказы полагается игнорировать, оглядел себя и повернул голову к Попову с выражением немого вопроса на лице.
— Хорошо, — кивнул Попов. — Фельдмаршал, уберите оружие и помогите нашей гостье заняться охраной Маркони. Только не застрелите его сгоряча. Считайте, что у вас приказ охранять пленника. А мы с Алексеем Максимовичем пока что унесём коробку от греха подальше.
— Слушаю, ваше благородие! С такой боевой гражданкой мы языка не упустим! — расплылся в улыбке Будённый и уселся на диван.
— С человеком по фамилии Будённый вам бояться нечего, — подмигнул гостье Попов.
Горький взял один конец коробки, Попов другой, и они медленно и осторожно понесли коробку вниз.
Осторожно, Буревестник. По-моему, в коробке динамитные шашки. Какой замечательный подарок приготовил нам господин Маркони.
— Лишь только в мире марок возможны встречи женщины-пирата и советского маршала, — кряхтя, отвечал Горький.
— Ваша правда. Если бы не вмешательство Рид, мы, вполне возможно, взлетели бы на воздух вместе со всеми обитателями «Лэнгхема». Интересно, какой детонатор догадался вставить в это своё новое изобретение Маркони?
Операция по перенесению коробки с бомбой вниз заняла не меньше четверти часа. Обошлось.
Следовало не только убрать коробку в безопасное место и распорядиться по поводу её вывоза, надо было договориться о вызове констебля и последующем аресте Маркони. В холле отеля прошло небольшое совещание. Решено было сделать всё без лишнего шума. «Лэнгхем» слишком известный отель, чтобы наводнять его коридоры полицией и агентами Скотланд-Ярда.
Едва за профессором и писателем затворилась дверь, Семён Михайлович пошёл в наступление. Трудно объяснить, чем он руководствовался в ту минуту. Вернее всего, он решил, что времени терять даром не стоит. Англичанки такие же бабы, как и наши, разве что более норовистые. Пользуясь тем, что пленник глядел в другую сторону, он подсел к Мэри.
Семён Михайлович в ту секунду был полностью уверен, что неприступные крепости для того и созданы, чтобы быть взятыми смелым штурмом.
Вернувшиеся в номер Попов и Горький застали обоих: и маршала, и пленного итальянца сидящими рядом в углу. Семён Михайлович, глаза которого так и лезли из орбит, грозя достичь размеров груши, потирал щёку. Он находился под прицелом Мэри Рид. Лицо его было багровым. Револьвер Будённого лежал на столе. Мэри цедила сквозь зубы:
— Ещё раз сунешься, и навсегда бросишь тут якорь.
Картину довершали не оставившие никаких сомнений слова Мэри:
— Послушайте, мистер Попов, если Будёны ещё раз приблизится ко мне, я продырявлю вашему шкиперу гафель. Я понятно выражаюсь?
— Боюсь, ваша жизнь, Семён Михайлович, упала в цене, за неё не дают и пенни, — перевёл на русский Попов.
— Возьмите его пушку, — добавила Рид, — и пусть убирается отсюда, пока цел.
С этими словами Рид протянула конфискованное оружие Попову.
— Вижу, они уже успели познакомиться, — произнёс со вздохом Горький. — Семён Михайлович, голубчик, что на сей раз вы натворили?
— За два дня терплю вторую конфузию, — вздохнул Будённый. — Старею.
На старого казака было больно смотреть. Так, вероятно, выглядел бы цирковой артист, потерявший квалификацию.
— Фельдмаршал переоценил свои возможности, — заметил Попов, поглядывая то на Будённого, то на Рид. Тень насмешки вновь появилась у профессора. — Я всё же попробую освободить вас под своё ручательство, учитывая былые заслуги. Мисс Рид, обещаю вам, что наш друг впредь не допустит ошибки. Он погорячился.
Рид кивнула.
Маркони сидел, в прежней позе и молчал, в то время как остальные участники операции, включая несколько огорошенного своим блистательным позором красного, как рак, маршала, расположились в комнате так, чтобы прикрыть пленнику все возможные пути отступления. Профессор стоял перед своей гостьей и рассматривал её экзотическую внешность: правильное загорелое лицо с волевыми чертами и зелёные глаза корабельной кошки.
— Позвольте вас кое о чём спросить. Скажите, мисс Рид, это вы писали мне письмо? — задал вопрос Попов.
Рид снова наклонила подбородок. Попов достал письмо из кармана и карандашом сделал некоторые пометки на бумаге.
— Потрудитесь прочесть мой ответ на ваше послание, — и с этими словами протянул письмо Мэри Рид.
Рид даже не поглядела на написанное, она сложила бумагу и молча убрала за пазуху, в карман камзола.
— Нашли время письма писать. Потом почитаем, — ответила она. — Ещё есть у вас вопросы?
— Да. Каким образом вы попали в мою комнату?
— Через верхний смотровой люк, — ухмыльнулась гостья, показывая глазами на форточку.
— И вы не испугались высоты? — не удержался от возгласа Горький.
— Для меня это не высота. Тот, кому не раз доводилось влезать на мачту, не станет бояться какого-то дождевого желоба.
— Спасибо, дорогая мисс Рид. Вы рассеяли мои подозрения. Теперь у меня остались лишь счёты с вашим пленником, — произнёс профессор. Он подошёл к сидящему Маркони. — Мистер Маркони, сейчас сюда явится полиция, и вас арестуют. Скажите по чести, зачем вам понадобилось взрывать нас?
Маркони молчал и, казалось, чего-то выжидал.
— Будем говорить или станем Ваньку валять, гражданин подозреваемый? — надвинулся на самозванца Будённый.
Но тот и бровью не повел. На какое-то время присутствующим показалось, что заставить Маркони говорить им не удастся. Итальянец наконец, открыл рот. Словно бы холодный ветер шёл по комнате от звука его голоса. Даже случайно зашедший в этот момент гость почувствовал бы угрозу, исходящую от этого страшного человека. Медленно и спокойно выговаривая каждое слово, словно взвешивая произнесённое на невидимых весах, он вымолвил:
— Я согласен побеседовать с вами, господин Попов. Но только с глазу на глаз, без свидетелей. Я дам вам возможность удовлетворить любопытство, хотя вы того и не заслужили.
— Пристрелить его, и дело с концом! — закричал маршал, услышав подобную наглость из уст человека, пойманного с поличным и сидящего под прицелом пистолета. — Пройтись ему разок по перфорации, чтоб родная мама не узнала, а марку из альбома выкинуть!
Противник насилия Горький попытался остудить боевой пыл:
— Пристрелить недолго. Но учёные споры не решают силой оружия, дорогой Семён Михайлович, а тут спор научных школ. Не забывайте, вся каша из-за статьи в «Науке и Жизни». Я предлагаю публичное покаяние и официальное извинение в газетах.
— Как вам такое предложение одного из моих сотрудников? — открыл рот Попов, не сводя взгляда с пленного.
— Вы хотите испугать меня, значит, сами меня боитесь, — заговорил Маркони своим монотонным голосом.
— Нет, я вас не боюсь. Что ж, готов принять ваши условия. Так и быть, поговорим без свидетелей, пока не явилась полиция. Прошу вас, оставьте нас вдвоём, — попросил Попов. — Не думаю, что господин Маркони попытается бежать.
Сидящие в комнате неодобрительно зашумели, но двинулись к выходу.
— Зря, товарищ Попов, соглашаетесь, — промолвил Будённый, закрывая за собою дверь. — Змея, как известно, и в полу дыру найдёт. Я их, буржуев, знаю.
В комнате остались двое, воцарилась тишина, только каминные часы тикали.
— Это не вы, а я настаиваю на объяснении, господин Попов, — начал Маркони, когда дверь закрылась. — Зачем вы явились сюда? Хотите ли вы испортить мне выступление или же вы явились с целью опозорить моё имя и выставить дураком в научном обществе?
Попов выждал минуту.
— Ни то, ни другое. А вот это — ваша последняя научная работа? — и он показал на цветную обёрточную бумагу, лежащую на полу. — Неужели вы воображаете, что подобными фокусами сможете отстоять своё научное первенство?
— Пусть фокусы, если угодно.
— Но зачем? Вы желаете славы для одного себя?
— Затем, — хриплым голосом почти выкрикнул итальянец, — что я почти у цели! Долгие месяцы трудов. Согласования, поиски кредитов в этой чёртовой стране! И вот являетесь вы. Вы не оставили мне другого выбора, кроме как убрать вас с дороги.
Попов покачал головой. Этот человек говорил с такой убежденностью, что ему хотелось верить. Если бы его слова не являлись явной ложью.
