Анатолий Логинов - Сага о пришельцах из будущего. God, save England!
— Поднимаю кубок за благородного тэна Хорейса и его отряд арбалетчиков, волею Божьей пришедший на помощь королю Гарольду и нашей Англии!
Раздались приветственные крики, воины и монахи наравне осушали кубки, кричали: 'Ахой!' и приподнимались, стараясь разглядеть сидящего рядом с Гиртом человека, после чего подавали кубки слугам, торопливо наливавшим в них вина и опять выпивали, брали руками из блюд на столе куски мяса, рыбы или птицы. Происходящее опять напомнило сэру Горацию Афганистан, прием у Шир-хана и пуштунов, вытирающих руки о полы хитонов, то есть халатов. Мысленно вздохнув, он выпил из кубка кисловатого, прямо скажем, отнюдь не впечатляющего своим букетом, вина и, по примеру соседей, взяв руками с блюда здоровый кусок еще теплого, хорошо прожаренного кабаньего мяса, откусил, положив оставшееся на служившую заодно и тарелкой лепешку. Слегка насытившись, Бошамп деликатно осмотрелся и вслушался в разговоры за столом. Так ему удалось установить, что сидящий напротив пожилой примас в богатой, но уже засаленной рясе — архиепископ Кентерберийский Стиганд, а рядом с ним сидит советник Гарольда — Арчибальд из Кента. Чуть далее сидел, недоверчиво и зло поглядывая на Бошампа еще один деятель церкви, оказавшийся епископом Этельредом. Сидящий рядом с ним богато одетый эрл, имя которого узнать полковнику пока не удалось, тоже поглядывал на полковника не слишком дружелюбно.
После приема пищи, который можно было назвать ранним обедом или поздним завтраком, Гирт пожелал пообщаться с Горацием наедине. Это означало, что за столом остались сидеть всего-навсего личный советник, а также епископ Стиганд, да по залу продолжало бродить где-то с десяток рыцарей. Остальные сидевшие за 'королевским столом' с явной неохотой поднялись и, бросая недоуменные, а иногда и откровенно злые взгляды на оставшихся, покинули дворец. Едва все посторонние разошлись, Гирт потребовал подробного рассказа о том, как две с половиной сотни людей внезапно перенеслись из будущего и что им известно о предстоящей войне с норманнами. Ни эрл Гирт, ни епископ Стиганд не проронили ни слова, внимательно слушая рассказываемую сэром Горацием историю. Конечно, Бошамп ни намеком не рассказал о поведении епископа после разгрома англосаксов, также, естественно, умолчав и про гибель Гирта. Но эрл, по-видимому, уловил какие-то нюансы в его рассказе и нахмурился, однако сдержал себя и промолчал. Остальные слушали молча, причем если епископ с почти невозмутимым видом, то советник, дядя, да и сам Гирт напомнили сэру Горацию спортивных болельщиков во время соревнования любимых команд. Едва Бошамп закончил свою повесть, Стиганд заговорил:
— На все Воля Божья, сын мой. Не переживай о потерянном тобой, ибо Господу виднее как испытывать рабов своих. Прими сие как неизбежное и не ропщи, ибо Господу угодно было привести тебя к нам для свершений неведомых пока ни тебе, ни нам. Раз ты сам молвил ныне, что твои стрелки могут помочь избавить Англию от нашествия, то явно чту волю Божью в твоем появлении.
Бошамп, сохраняя невозмутимое, 'покерное', выражение лица, мысленно усмехнулся, вспомнив разговор с Вулфриком. 'Что же, если церковь вполне лояльна к путешественникам во времени, это очень радует. Власти вообще преисполнены энтузиазма, просто неудобно наблюдать за детским поведением этих государственных мужей. Пожалуй, единственное, что их извиняет — возраст. В наше время им выше лейтенанта не присвоили бы, а здесь они государством правят', - задумавшись, Гораций едва не пропустил обращенный к нему вопрос Гирта, расслышав только последние слова из переведенного Томсеном:
— …показать действие своего оружия?
— Простите, сэр, я, кажется, немного утомлен свалившимися на меня необычными приключениями. Поэтому не совсем понял ваш вопрос. Вы хотите видеть наше оружие в действии?
— Несомненно, сэр, — почти хором ответили все, кроме епископа, сделавшего постно-расстроенное лицо при столь явном интересе к человекоубийственным орудиям.
— Приношу свои самые искренние извинения, господа, но я полагаю, что показ лучше отложить до прибытия Его Величества в Лондон. К тому же у нас не так много боевых припасов, а изготовить их, как я понимаю, сейчас не удастся. — Бошамп постарался придать своему голосу как можно больше убедительности и это сработало — Гирт Годвинсон кивнул, соглашаясь, и заметил, взглянув на мающегося неподалеку майордома и двоих воинов, явно ожидающих возможности поговорить с ним. — Я вижу утомление на лице вашем, сэр Хорейс. Да и нас ожидают дела. Посему расстанемся мы до часа вечерней молитвы.
Все прочие участники разговора, кивнув на прощание, а Стиганд — еще и благословив всех, начали расходиться. Задержался только Бошамп, со своим переводчиком, которому Гирт сделал знак рукой.
— Сэр Хорейс, вы промолчали об участи моей в грядущей битве. Боитесь напугать меня? Я воин и не мне пророчества бояться, к тому ж, сказали вы, что ничего еще не решено, — Гирт вопрошающе смотрел на Горация.
— Мне не хотелось быть печальным вестником, Ваше Высочество. Но раз вы спрашиваете, отвечу прямо — в той истории, откуда мы родом, вы и ваш брат Леофвайн тоже погибли в битве у Гастингса, — сэр Гораций решил быть откровенным, насколько возможно и поведать не только о гибели короля, — но, как вы справедливо заметили, еще ничего не решено. В той битве не было на вашей стороне доблестных норфолкских стрелков и не знали ни король, ни вы, Ваше Высочество, ничего о силах и воинском умении норманнов. И, раз уж мы об этом заговорили, Ваше Высочество, хотел бы я напомнить, что у герцога Вильгельма много соглядатаев в Английском королевстве. Чтобы не могли они узнать подробностей о моем батальоне и его вооружении, я предложил бы поселить нас где-нибудь в стороне от города, где не появляются посторонние. Например, в том же горде, где сейчас мои солдаты находятся.
— Благодарю, сэр Хорейс, что честно мне о будущем поведал. Не тревожься и не думай о поведанном тобой, ибо во всем воля Божья. И если Он послал тебя и твой отряд помочь нам, то в Его воле изменить и судьбу мою. Пусть будет, как будет, но делать буду я, что должен. Касаемо же мысли твоей, я нахожу ее очень умной и думаю, что вполне можно оставить ваш отряд в том месте, пока мой брат и король будет войска собирать.
Вечером того же дня, за ужином на котором снова присутствовали и все офицеры, эрл еще раз поднял кубок за здоровье сэра Хорейса, его благородных спутников и храбрых воинов. В разговоре, которым Гирт удостоил Горация, он сказал, что завтра отпустит его к воинам, а сегодня предложил воспользоваться его гостеприимством.
Проснувшись на следующее утро, еще не открывая глаз, сэр Гораций подумал, что все происшедшее ему почудилось во сне, но жжение от блошиных укусов и запах старых шкур, которыми он укрывался, быстро вернули его к действительности. Завтрак был подан в том же зале, после чего Бошамп распрощался с королевским братом и его окружением и отправился на хозяйственный двор, где его и сопровождающих его англичан ждали подаренные лошади. Невзрачные и малорослые по сравнению со своим сородичами из двадцатого века, на первый взгляд немногим крупнее шотландских пони, местные лошадки оказались неплохо выезженными и выносливыми.
Небольшой отряд полковника быстро добрался до места. В царствование норвежско-английского короля Кнута в этом районе поставил свой горд в древне-норманнском стиле один из приближенных к нему ярлов. Окруженное частоколом поселение состояло из длинного прямоугольного дома, вытянутого с восхода на закат, с дверями на обеих концах, и нескольких хижин. После изгнания норвежцев горд, перешедший, вместе с прилегающими землями, королю, был заброшен. Теперь же это место вновь ожило, только вместо ярла и его викингов тут поселилось две с половиной сотни гостей из будущего. Постройки горда, стоявшего без надзора, понемногу трухлявели и разваливались, так что забот по благоустройству доставшегося жилья хватало всем норфолкцам.
Оставив солдат заниматься работами под наблюдением сержантов и категорически запретив любые выходы за пределы хозяйственного двора, полковник собрал офицеров, за исключением дежурного по батальону, первого лейтенанта Роулинга.
Рассевшись на приготовленных заранее чурбаках и прихлебывая из глиняных чашек принесенный денщиком полковника жидкий чай, заваренный из собранных остатков, офицеры с любопытством глядели на расхаживающего перед ними полковника. Наконец он остановился и, оглядев присутствующих, сказал спокойным голосом:
— Господа офицеры, мы в полной… заднице. Если кто-то думает, что попал в сказку, пусть оглянется по сторонам. Мы попали, джентльмены, в очень неприятную ситуацию и теперь надо решать, что делать дальше. Одно не подлежит сомнению — мы должны будем жить здесь и после войны. Но как и в каких условиях? Не знаю, как вы, но я полагаю, что так жить нельзя. Я хотел бы слышать ваши соображения по этому вопросу, поэтому созвал сегодня военный совет. Прошу высказываться. Второй лейтенант Кэролл, прошу.
