Андрей Лазарчук - Транквилиум
Наверное, у Глеба был достаточно глупый вид, когда он смотрел то на полковника, то на мистера Бэдфорда, потому что в какой-то момент Бэдфорд не выдержал и захохотал, пристукивая своей тростью.
– Ну, Кит! – выговорил он наконец. – Ну, бестия Кит! Мальчик, это он мне вот на столько не верит! Мне, своему учителю! Впрочем, – давя смех, сказал он уже другим голосом, – история ваших похождений, Глеб, дает пищу для подобных высказываний, что, впрочем, я склонен отнести скорее на счет переутомления полковника, чем на счет его прозрения… Как вы сами-то могли бы все это объяснить? Что – судьба, везение, слепой случай? Или что-то другое?
– Не знаю… Что, это так важно?
– Это важно, Глеб, – тихо сказал полковник. – Ты даже не представляешь, насколько это важно…
Глеб сидел молча. Потом посмотрел на полковника, на Бэдфорда, снова на полковника…
– Меня как будто подхватило… – начал он и замялся. – Понимаете, все шло само собой. Одно вытекало из другого. А потом – уже как бы с разгона…
– Ты хорошо стреляешь? – спросил полковник.
– Да. Первое ружье отец купил мне на пятый день рождения.
– Это уже многое объясняет, – сказал Бэдфорд. – А, Кит?
– Возможно… – полковник пожал плечами. – Отец многому научил тебя, Глеб?
– Да. Он таскал меня по экспедициям, на охоту, везде… только последний год… да и то…
– Итак: стрелять. Что еще?
– Ну… многое. Я спокойно выживу на берегу, в джунглях, в пустыне, в горах. Могу сделать лодку, построить хижину. Огонь могу добывать, знаю травы, руды… Много чего.
– Бокс, борьба?
– Бокс и фехтование.
– На чем?
– На эспадронах и коротких мечах.
– Похоже, отец готовил вас всерьез, – сказал Бэдфорд.
– О, да.
– И как вы думаете: к чему?
– Ну… к экспедициям, наверное… Он знал, что мне нравится картография… И вообще – у него был свой взгляд на то, каким должен быть мужчина.
– А зачем в экспедиции фехтование на коротких мечах? – спросил полковник.
– Почему обязательно в экспедиции? – Глеб замялся. – Это вообще… для развития, наверное…
– Судя по результатам, у Бориса Ивановича был очень правильный взгляд на воспитание, – сказал Бэдфорд.
– Джентльмены, – сказал Глеб, глядя куда-то мимо всех. – Господин полковник… вы не могли бы объяснить мне, что имелось в виду, когда вы говорили… э-э… что я некий агент… и вообще?..
– Кит, – сказал мистер Бэдфорд, – позволь мне побеседовать с нашим другом. У тебя ведь куча дел, не правда ли? Кстати, забыл спросить: из настоящих бредунов не поймал никого?
– Нет, – покачал головой полковник.
– Да, это плохо… Мы можем посидеть здесь, или нам куда-то перейти, или вообще – погулять?
– Будьте здесь. Я распоряжусь, чтобы вам сварили кофе.
Их не беспокоили. Пока Глеб с жадностью поглощал кофе, крекеры и апельсиновый сок, мистер Бэдфорд набил трубку, огромную, как и он сам, темно-вишневую, с серебряным мундштуком, раскурил ее и сидел, пуская клубы дыма, и изредка задавал простые житейские вопросы, на которые можно было отвечать просто «да» или «нет». Потом он вынул из кармана панталон плоскую фляжку, отвинтил колпачок, разъял его: там оказалось два стаканчика, золотой и серебряный.
– Этому бренди больше ста лет, – сказал он. – Выдержано в дубовых бочках в подвалах одного интересного монастыря. В Старом мире ему бы не было цены…
Глеб не знал, что сказать. Бренди издавало одуряющий аромат, очень приятный аромат, но он не сопрягался ни с одним из знакомых запахов. Но, глядя на своего визави, Глеб решился отхлебнуть… Напиток мгновенно испарился во рту – будто и не жидкость это была, а вот тот самый сконцентрированный аромат: виноградников в жаркий день, дубрав, цветущих садов…
– Божественно, – сказал Глеб. – Даже не думал, что такое может быть.
– Практически не может. В Палладии это еще иногда можно купить, а у нас – увы. Вырабатывают его в одном лишь месте, в монастыре иоаннитов Хай-Санткьюэри, это две сотни миль южнее старой столицы. И то, что братия не выпивает сама, она грузит на специальный корабль и раз в год отправляет в Новый Петербург ко двору Ее Величества великой княгини Надежды Васильевны. И там – опять же то, что не выпивает двор – поступает изредка в продажу. И мои друзья, зная мою слабость, обязательно высылают мне бочонок-другой…
– Хорошие друзья, – улыбнулся Глеб.
– Да. Что может быть лучше хороших верных друзей?.. – мистер Бэдфорд попыхтел трубкой. – Как сын своего отца, ты должен хорошо знать историю Транквилиума?
– Ну… в какой-то мере…
– Насколько я знаю, Борис Иванович придерживался мнения, что проходы между мирами постепенно зарастают?
Глеб подумал и решил пока не слишком откровенничать. Ведь отец не афишировал свои взгляды…
– Да. Он считал, что в древности проходы были значительно обширнее и люди могли свободно переходить из Старого мира в Транквилиум и обратно, даже не замечая этого. Отсюда так много географических несообразностей – вплоть до средних веков. Возможно, что Одиссей, например, странствовал по Жемчужному морю, на острове Пларра еще триста лет назад жили гигантские обезьяны, а развалины древнего города неподалеку от Ульгеня соответствуют описанию Трои у Гомера. Со временем миры стали как бы отдаляться друг от друга, проходы стали уже и труднодоступнее, и находить их могли только люди с особым зрением…
– И двести лет назад они захлопнулись совсем… – наклонил голову мистер Бэдфорд. – Так?
– Н-нет… Отец говорил, что они были обрушены и особым способом замаскированы, потому что в Старом мире начались эпидемии. И с тех пор их стараются поддерживать в таком состоянии.
– Грммм… Что же, эпидемия – не самое плохое название для тех явлений, что начались в Старом мире…
– Но какие-то проходы продолжают существовать, – сказал Глеб.
– И почему ты так думаешь?
– Книги…
Мистер Бэдфорд кивнул.
– Но с людьми оттуда я никогда не встречался…
Мистер Бэдфорд снова кивнул, но Глебу показалось, что он сдерживает улыбку.
– Мы иногда принимаем беглецов, – сказал он. – Но ставим им очень жесткие условия. Во-первых, они безвыездно живут на своем острове. Во-вторых, их дети воспитываются в семьях коренных транквилианцев и с родителями до совершеннолетия не встречаются.
– Ничего себе! – ахнул Глеб. – И что – соглашаются?
– Очень многие.
– А если кто-то не хочет отдавать ребенка?
– Тогда и ребенок будет всю жизнь безвыездно жить на острове.
– Это почти ссылка… тюрьма…
– Нет. Это всего лишь карантин. Впрочем, подозреваю, что и эти строгости недостаточны, а поэтому от них можно будет отказаться.
– Инфекция проникает?
– Да. Ты знаешь – или догадался?
Вместо ответа Глеб сунул руку за отворот куртки и преподнес мистеру Бэдфорду на ладони трофейный пистолет.
Он знал, что тот удивится – но не до такой степени.
– Свет-ти! Свет-ти! Свет-ти!
Она открыла глаза. Распахнутым было окно в сад, и яркая птица на ветке топорщила перышки.
– Свет-ти!
Не птица! Это Олив сидела в глубоком кресле с книгой на коленях. Глаза ее поблескивали, но под глазами лежали синие тени.
– Ах, ты и спишь, подружка! Вставай, уже почти вечер.
– Не может быть…
– Не совсем вечер, но скоро. Торопись, нас ждет обед, а до стола еще ехать и ехать.
– Ой, подожди, я ничего не понимаю… Какой обед? Куда ехать?
– Наш общий друг Кит Вильямс час назад привез ко мне другого нашего общего друга, юного князя. Сам, естественно, куда-то умчался, успев лишь сказать, что выполняет данное тебе обещание. Князя я препоручила заботам Сью, а сама отправилась за тобой. Так что тебе обещал Кит?
– Он сказал, что мы соберемся сегодня за обеденным столом.
– Как всегда, он чересчур конкретен… Давай-ка я помогу тебе одеться, поскольку служанки твои отбывают повинность у раненых.
– Олив, ты что – думаешь, я сама не смогу?
– Сможешь, сможешь… Ну-ка, выберем, что понаряднее, – и Олив почти исчезла в платяном шкафу.
– Не ищи, я все равно никуда не поеду, – сказала Светлана.
– Отчего бы это? – глухо удивилась из шкафа Олив.
– Здесь Сайрус, он в тяжелом…
Олив вынырнула с добычей в руках.
– Я уже говорила с ним и с доктором. Сразу как приехала. Ему лучше, он вне опасности. Но ему дают опиум, чтобы он спокойнее дышал и не заболел пневмонией. Так вот, он велел тебе переехать в мою квартиру до тех пор, пока в доме будут чужие люди. И то же самое сказала Констанс. Если хочешь, спроси ее сама. Сайрус уже отплыл. Поцелуй его в щечку и попрощайся с сестренкой. А я пока сложу твои вещи.
Сайрус полуспал, полугрезил. Светлана даже не поняла, узнал ли он ее. Констанс, безумно спокойная, сказала коротко, что да, они посоветовались с доктором и решили отправить на время Светлану подальше от этого ужаса и заразы – просто на всякий случай. Поначалу думали о поместье, но тут приехала Олив и все решила. Это ненадолго, на несколько дней…
