Ольга Елисеева - Российская империя 2.0 (сборник)
– …неужто вы считаете добронравие естественным? лишь усилия нескольких сотен поколений… (поэтическая барышня).
– …позвольте! а как вы понимаете слова «по образу и подобию»? чисто физиологически?.. (борода).
– …есть разные толкования… (священник).
– …никогда не видел столь очевидной этической слепоты… (опять поэтическая барышня).
– …история… цивилизаций… если взять в качестве примера Древний Рим… (пытается вмешаться доцент).
– …к лешему Рим! только к природе! только к уединению! очищаться от избыточной сложности!.. (гремит, перекрывая всех, расхристанная личность).
– …но позвольте! это ваше поверхностное… (не сдается доцент).
– …еще дюжину игристого! немедленно!.. (по-своему отвечает майор).
– …культура – это благой груз… (включается в общий гвалт доцент № 2).
– …Алексис прав – в лес и только в лес!.. (поддерживает расхристанного поэтическая барышня).
– …но давайте же смотреть на дело здраво! если все в лес, кто же будет здесь… (вставляет свое слово «отпрыск»).
С удовольствием присоединился бы к ним, право же. Это как раз то, чего мне сегодня недоставало.
И тут они все, как по команде, поворачиваются и смотрят в мою сторону. Что за конфуз! Кажется, ноги сами завели меня внутрь, и я стою у входа с кретинской улыбкой на лице.
Я еще слышу реплику мечтательной толстушки:
– …а я люблю сложные красивые вещи и не люблю простоты, когда она пуста… – но ее голос звучит одиноко. Воцаряется молчание, все смотрят на незнакомого господина, вторгшегося в их маленький рай без приглашения.
На некоторых лицах отразилась досада, прочие же были настроены, кажется, довольно благожелательно. Если бы я проявил тогда малую толику твердости, то остался бы с ними, наверное. Отчего бы им не принять меня к себе? Но с моих губ слетели рефлекторные извинения, дескать, забрел не туда, ищу друзей, покорнейше прошу простить… И они так же рефлекторно закивали мне в ответ, мол, ничего, бывает, ступай своей дорогой, добрый человек.
Мне оставалось попытать счастья в четвертой комнате.
Там я обнаружил странное смешение картежников и шахматистов.
Три пары любителей черного и белого затеяли, кажется, что-то вроде турнира. Игра на всех трех досках достигла глубокого миттельшпиля, и седьмой самурай был тут явно ни к чему.
Оставалось… то, что оставалось. В углу за просторным столом четверка солидных людей вела серьезную игру. Штаб-офицер протирал лысину кружевным платочком, рядом сидел аристократ в безукоризненном смокинге, напротив – могучий хуторянин-колонист Моисеева обличья, а чуть поодаль – дама, давно пребывавшая в возрасте мне-все-еще-тридцать-пять… На ней была поразительная шляпа: по дизайну своему этот головной убор вплотную приближался к именинному сливочному торту с цукатами, кремовыми розочками, шоколадной присыпкой и сверкающими блестками фруктового желе. Моих денег тут не хватило бы и на один кон… Веселая компания полуштатского-полувоенного вида бескорыстно резалась в фарао. У самого их стола стояла мрачная личность шулероватого вида и, как видно, искала удобного момента, чтобы предложить покер. Мне не составило труда узнать «жучка», такую публику, если не зевать, за версту отличишь от честных людей…
Тут меня тронули за локоть.
– Я не ошибусь, сударь, предположив, что вы недавно в наших краях?
– Не ошибетесь.
Передо мной стоял лейб-гусарский старший лейтенант, как видно, не далее минуты назад вошедший в комнату. Он стянул с правой руки форменную белую перчатку, слегка поклонился и подал мне руку. Я ответил ему тем же.
– Правда неприглядна, – продолжил старший лейтенант, приятно улыбаясь, – вечерами весь Покровец охватывает непередаваемая скука. Мы все пленники. Мы в плену у русского сплина… Воспитание не дает напиться или отчудить нечто еще более дурное, а молодость требует свое… Если хотите, я составлю вам компанию.
– Как мне вас величать?
– Да что за церемонии! Макс. Зовите меня Максом.
Поколебавшись, я назвался:
– Сергей.
Этот малый цыганистого вида, лет тридцати, с тонкими губами и щегольской, по последней моде, прической, излучал дружелюбие. Еще немного, и он взял бы меня под локоток. Впрочем, лучше невежливый собеседник, чем совсем никакого.
– Я бы посоветовал вам попробовать местное шампанское. На границе с Нейтральной зоной наши научились выращивать такой виноград – истинный черт, а не виноград! Каждая ягодка чуть не с куриное яйцо размером… Но дело, в общем-то, не в размере. Такое, знаете, ли амбрэ… Неповторимо, неповторимо.
– Непременно. Мне еще предстоит перепробовать все местное.
– За чем же дело стало? Пожалуй, я вас угощу.
– Э-э… я… Макс…
Мой собеседник щелкнул пальцами. По всему видно, его тут знали: официант появился немедленно.
– Бутылку Маслинского сухого, да живо! Постой. Если вместо Маслинского у нас тут появится Сулатонгское, шкуру с тебя спущу, продувная бестия!
Меня покоробило его обращение с ресторанной обслугой. Должно быть, на Земле нравы тише, а люди проще… Будто извиняясь передо мной, Макс произнес:
– Среди здешних человеков встречаются истинные канальи! Приходится нагонять на них… эдакого… – Он неопределенно повел рукой, сделал непонятный хватательный жест и расхохотался. Во рту у Макса сверкнул золотой зуб.
– Хотя, Серж, мон ами, места тут непередаваемо хороши. Непередаваемо! Отъехать от города всего на пять километров – и полная глушь, джунгли средней полосы, олени выходят на шоссе… Ты представляешь?
В ответ я пробурчал, что да, наверное, представляю. Он уже перешел на «ты»! Откуда такая торопливость?
– Да ничего ты не представляешь. Если останешься тут служить, я тебе такое покажу… импоссибль! никто такого не покажет. Перевалы, озера, туманы, как фата у невесты…
– К сожалению, здесь я не останусь.
– А где? То есть куда? Дай-ка я угадаю…
– МООН полковника Астахова.
Макс поднял брови и собрал губы в трубочку, показывая, как высоко он ценит служебную перспективу случайного собеседника.
– О да! Осназ это… это… дай я пожму твою руку.
Рукопожатие длилось добрых полминуты, энергичные встряхивания следовали одно за другим.
Я осведомился по поводу цены на бутылку Маслинского, но Макс лишь отмахнулся. В его руках материализовалась колода карт.
– Во что-нибудь детское, Серж? Совершенно детское? Самую малость перчика в нашу болтовню… Да хотя бы в девятку, мон ами?
Я кивнул. Девятка так девятка. Мы поставили по рублю на кон. Пожалуй, многовато для детской ставки, но Макс живо объяснил мне: таков тут всеобщий обычай.
Выстреливая слова с пулеметной скоростью, он тасовал карты, затем нелепо, роняя рубашкой книзу, раздавал их и совершенно не обращал внимания на ход игры. Словом, я выиграл трижды подряд.
Тут опустела наша первая бутылка. Узнав все-таки цену, я заказал вторую, за свой счет. Макс расстегнул две верхние пуговицы мундира и вскричал:
– Да я не способен воспринять эту игру всерьез! Мы же взрослые люди, стоит ли копаться в песочнице, мон ами?
Разгорячась, он поднял ставку до червонца, сейчас же проиграл, потом выиграл и опять проиграл. На меня сыпались все свежие сплетни столичного гарнизона, обрывки стихов, французские словечки… Проще говоря, он не давал мне и рта раскрыть.
– Что за досада! Р-ракалья! Опять мимо! Сколько я проиграл? Чепуха, чепуха! Поднимем ставку, какая глупость! Мон гар…
Я чувствовал себя превосходно. Мой опытный противник поддался действию вина намного раньше меня. Слова путались у него на устах, карты падали из рук. А я лишь поглощал ледяную шампань с суровым видом. Надо полагать, никто не видел и не понимал, что за веселая вьюга завертелась у меня в голове…
Лейб-гусар в очередной раз проиграл.
– Поднимем, поднимем!
Азарт охватил меня.
– А как же!
Но тут проиграл я сам и, подражая Максу, с лихой решимостью воскликнул:
– Поднимем же!
Опять он взял вверх.
– Кажется, мон ами, твоя счастливая звезда закатывается… Не прекратить ли нам? Побить новичка – невелик подвиг.
Я рассердился. Я не мог не рассердиться.
– Новичок? Так давай же удвоим ставку!
Он пожал плечами и бросил на зеленое сукно несколько бумажек с портретом государя Даниила III и двуглавым орлом. Я молча ответил тем же.
Через десять минут он сгреб купюры со стола и насмешливо резюмировал:
– Финита.
– Но… мне надо отыграться! Продолжим!
– Отыгрываться тебе, дружок, нечем.
Двадцати секунд мне хватило, чтобы убедиться в его правоте. Цифра последней ставки всплыла у меня в сознании, и я похолодел. Да неужто! Быть того не может… Как же я… Зачем же я…
– Макс, дай мне в долг. Совсем немного, сущую ерунду!
Он холодно улыбнулся:
– Я никогда не даю в долг.
Ощущение катастрофы посетило меня. Но я никак не мог до конца поверить в происходящее.
Ни слова не говоря, Макс встал из-за стола, бросил червонец в счет шампанского и откланялся. Мне оставалось вперять взор в его удаляющуюся спину. Я еще не понимал, что Бог дает мне шанс закончить этот вечер, хотя и без гроша в кармане, зато с ценным имуществом: памятью о полученном уроке… Я даже не успел до конца прочувствовать, как это: начать с полной ерунды, с какой-то глупости, и за час просадить все наличные. Стоял в полной растерянности и вытирал холодный пот со лба.
