Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ?
У нас нет той опоры, которая есть в вашем времени, уважаемый князь. Беспринципность и безнаказанность для нас - норма. Законы соблюдают только лохи. Мы потеряли то, о чем в народе говорят - Страх Божий. Отлично заучили слова 'выгодно' и 'оптимально'. Зато, напрочь забыли слова 'грешно' и 'стыдно'. Мы и себе странными кажемся.
Но как враги мы - опасны, смертельно опасны. И для меня это есть гуд.
ГЛАВА 7
Кажется, я сроднился с этой дорогой, этой коляской и этой песенкой, что мурлычет Гаврила.
Это сколько мы уже в дороге? А она не в тягость, а в радость. Красивая земля, хорошие люди и неторопливая смена полосатых верстовых столбов на обочине. Благодать.
Все-таки в душе я бродяга, но сейчас мы возвращаемся домой. Не в смысле в гостиничный номер, а в смысле в город Смоленск, в котором я чувствую себя дома.
Кто бы мне объяснил, отчего меня так туда тянет? Ведь все налаживается, поместье возвращается, народ меня признал, деньги появились. Даже женщину встретил, которая зацепила за душу. Нет, от всего этого уезжаю и чувствую, что поступаю правильно. Не в Горках мое место, и не в роли помещика. А где? И в роли кого? Вот и решай, Серега, ведь, через два года - война. Это тоже требует осмысления.
Осмысливаю.
Итак. Война?
- Произойдет неизбежно.
Россия победит?
- Тоже неизбежно.
Теперь по итогам победы 1812.
Если события произойдут без изменений - Наполеон остается жив и при власти. Французская армия терпит поражение, но сохраняет боеспособность. Война продолжается. Нас все любят, кроме французов и австрийцев. Ну и поляков, конечно. Армия - победительница, поймала кураж и готова врага добить.
России это выгодно?
Война - нет, победы - да.
Жертвы будут, но без победы над армией Наполеона (именно над армией), нас заклятые друзья зажмут, дальше границы не пустят.
Теперь переиграем. По каким-то причинам история изменяется.
Наполеон в ходе компании - пленен. Допустим, во время Смоленской битвы или в Витебской ставке. И тут два варианта, или союз с ним на выгодных для обеих сторон условиях, или верность союзникам.
Александр предпочтет верность. Почти сто процентов.
Начинается дипломатическая игра, а здесь сильнее Британии и Франции игроков нет. Россию союзники (и противники), как всегда, кинут. Несмотря на победу она - аутсайдер. Чего-то, конечно, выторгуем, но едва ли много. Основные игроки - Англия, Франция, да битые Австрия и Пруссия. Россия на уровне Испании и Швеции. Бонапарта как заложника России не оставят. Отберут, выкупят или украдут. Или сам сбежит. Но пока Бонапарт у Александра, возможны варианты.
При гибели Бонапарта, еще хуже. Поход Великой Армии прервется, но и все. Даже не скажут спасибо и еще обвинят в чем-нибудь. В варварстве против Императора, например. Убили не по правилам или еще чего придумают. В Европе русские казаки не нужны. И вообще русские. Азиаты-с.
Ох и трудно моделировать, имея кругозор человека будущего. Толком в нынешних реалиях очень мало понимаю. Ничего, разберусь.
Хотя чем дольше нахожусь в этом времени, тем больше абсолютно неожиданных вопросов возникает.
Какие?
Да хоть бы такой скромненький вопросик, задачка арифметическая. Почти про бассейн с втекающей и вытекающей водой.
Границу России пересекает около полумиллиона солдат, вообще больше, но пусть будет такая цифра. Обратно вышло от восемнадцати до тридцати тысяч. Где…?
Ну, пленных после войны посчитали, полторы сотни тысяч в минус. В Бородино от тридцати до сорока тысяч убитых, пусть сорок. В остальных сражениях погибло, ну пусть до шестидесяти. Минус еще сто выходит.
Дубина народной войны? Допустим, но больше армии набить не могли, половина, пятьдесят тысяч - максимум. И то не реально. С вилами на ружья, с косами на пушки? Крестьяне? Пусть обозленные, но не умелые бойцы. Герои, без сомнения, но не могли просто столько намолотить. Всего населения от Немана до Москвы - три миллиона. Половина - бабы, из мужиков воевать пойдет ну, пусть, каждый десятый. От пятидесяти до ста тысяч вооруженных топорами мужиков. Ладно, пускай. А сколько их было в районе боевых действий? Как не считай, больше двадцати пяти, тридцати тысяч, не выйдет. Свыше пятидесяти тысяч иноземцев побить не могли.
Где делось еще двести тысяч? Не дети малые, здоровые мужики, солдаты ветераны, молодые и закаленные, привычные к походной жизни. Других в армии не держали. Все равно, двести тысяч, умерших от мороза и голода - перебор. Холод - понимаю, но кругом лес, а значит дрова, теплой одежды тоже награбили с запасом.
Голод, тоже понимаю, но грабить еще было что, плюс несобранный урожай на полях. Были лошади, а значит конина. Была возможность двигаться к границе, спасая жизнь. Хоть хреновенькое, но снабжение тоже было. Болезни убили всех слабых и тяжелораненых еще в начале зимы. К ноябрю выжили только крепкие. Не сходится задачка. Но ведь - было.
Видимо я чего-то не понимаю или не знаю. И таких вопросов в запасе еще с десяток. Но это я отвлекся.
Думаем дальше о главном. В смысле, о себе родимом. Насчет возможностей что-либо изменить.
А нету возможностей. В смысле совсем.
Я, пока, величина более чем скромная, числюсь в недорослях, как лицо чина не выслужившее. Не особо богатый помещик, каких в России десятки тысяч. Неважный из меня попаданец, менять историю пока не дозрел.
Значит, действуем по старому принципу - делай, что должно и будь что будет.
А должно, что? Во-первых, перестать числиться недорослем. Неловко перед собой, а уж перед Анной…. Ну, это ясно.
А куда пойти служить? По какой, собственно линии, и вообще, гражданская, или военная служба? Гражданская котируется менее, чем военная.
Факт? Факт. Значит армия.
Кавалерия котируется выше инфантерии. Дороже, но престижней.
Тоже факт. Значит кавалерия.
В гвардию, флот, артиллерию и саперы не с моим счастьем. В эти касты пробиться времени и денег надо вагон, хоть происхождение и позволяют, но деньги и время…. Значит отпадает.
Дальше. Как строить карьеру?
За два года должен быть благородием. Офицером стать, без службы в унтер-офицерах нельзя, а это - три года минимальный срок выслуги. Много. Обойти это можно? Ведь, наверняка, можно, только как? Эх, информации маловато.
А кто мне эту информацию может дать? Где у нас бюро добрых услуг для дворян и куда я хотел попасть, только появившись в Смоленске? У предводителя дворянства, Лесли Сергея Ивановича, эксцентричного русского шотландца. Поможет? Пробовать надо. Вот доедем и попробуем.
Так, а кто это нас нагоняет? Наметом идет по-казачьи, на коротких стременах. Здоровенный малый, конь ему под стать, рослый, поджарый. Отличный наездник. Ба, старый знакомый, Яцек.
- И чего тебе надобно, чудо лесное? - Пробормотал я.
Подскакал к коляске, спрыгнул с седла. По-военному вытянулся и протянул мне запечатанный внушительный конверт.
- Пану Горскому. Пакет. Прошу принять. - На русском чешет, а притворялся, что не знает.
Вручил, щелкнул каблуками и, взлетев в седло, скрылся в облаке пыли. Был, и нету.
Распечатал конверт, в нем записка предельно лаконичного содержания и еще два пакета. Текст послания такой:
'Не вздумайте отказаться. З.М.'
В одном конверте деньги. Ну конечно, ладно, потом пересчитаем, а что во втором? Ага, рекомендательное письмо.
Подловил князь, от него бы денег не взял, а рекомендаций тем более не просил. Нашел способ, жук сиятельный. Ну и хорошо. Пускай будет. Это у меня уже четвертое.
В Смоленск мы добрались в третий день Успенского поста. Вернее уже к концу дня. В теплый вечер середины августа, наполненный фруктовыми запахами из садов, стрекотом цикад и мычанием возвращающихся домой с пастбища коров. Спожинки. Так называют в народе это время.
Первым делом - в баню, Гаврила зазвал в гости попариться.
Завтра идем в Собор. Поблагодарить Всевышнего за счастливое возвращение. Два дня уже не курю, а пост начали соблюдать еще в дороге. Хочу исповедаться.
Я - не особо верующий. В церкви был раза четыре или пять, за всю свою жизнь. А тут, заместив собою пропавшего человека, словно принял на себя его обязательства….
Да не знаю я, как это объяснить. Вот нужно поступить так, а не иначе - и все тут!
Уже не впервые у меня такие порывы души, и я твердо решил им следовать. Они правильные, чистые какие-то, как из детства, эти порывы.
Во мне словно сплавились две сущности. Горского из будущего, то есть меня, и Горского из прошлого, которого не знал, но угадывал его черточки. Правильно ли угадывал? Хотелось верить, что правильно.
Поутру мы отправились в Успенский Собор. Красота его произвела впечатление даже на жителя двадцатого века. Его и у французов не поднялась рука разграбить.
Великолепное убранство внутри Храма, торжественность службы, хор.
Даже мурашки по коже побежали.
Труднее всего было сказать:
- я - грешен.
Я впервые прошел таинство исповеди. Почему такое спокойствие и уверенность? Не знаю. Может от той обстановки, которая царила в Храме, может от соседства Гаврилы, а может от людей, которые окружали нас.
