Юрий Корчевский - Атаман. Княжий суд
Мы с Андреем переглянулись. Похоже — не врал холоп насчет своего умения.
Холопы сразу развели костры да котлы подвесили. Через полчаса запахло ароматной ушицей. И только уха сварилась, как издалека послышался шум. Что за диво — вроде барабан бьет?
Ратники встревожились, взялись за оружие.
В наступающих уже легких сумерках было видно, как из-за леса выходили люди. Они шагали строем в колонне по четыре, и все были одеты в одинаковые кафтаны, на боку — сабли в ножнах. А сбоку всадник красуется. Я вгляделся. Да это же мой Макар! Фу ты, свои!
Ратники расслабились.
Макар лихо подъехал ко мне, легко спрыгнул с коня.
— Вот, полюбуйся, князь, на дружину свою.
Я прошел вдоль небольшой колонны. Удивительно просто — все в зеленых кафтанах, шапках суконных, сапоги дегтем смазаны. На ремнях — ножи и сабли. А впереди — ратник с барабаном. Прямо пруссаки! Наши так не ходят. Вроде бы и неплохо — чувствуется войско. И пусть пока и кафтаны по фигуре не обмялись, и строй неровный — то придет со временем. А ведь неплохо Макар задумал!
— Молодец! Ты превзошел мои ожидания, — похвалил я Макара. — Но люди твои проголодались, небось. Зови к костру ратников своих. Как раз уха готова, пусть ужинают и — отдыхать. Ну а завтра начинай учить их воинским умениям — бою на саблях, занятиям с тяжестями — словом, делай из них бойцов.
— Будет исполнено, князь!
А ведь не иначе — по литовскому образцу Макар дружину пытается создать. Да и пусть, посмотрим, как он справится. Начало неплохое.
Я уловил взгляд, брошенный искоса Федором на новое воинство и Макара. Ба! Неужели продолжает ревновать?
Следующим днем в деревне и около нее был просто муравейник. Сновали по стройке холопы, рядом с деревней новые ратники под командованием Макара учились ходить строем, собираться в шеренгу и колонну — но два, по четыре. Это азы, и Макар начинал обучение, на мой взгляд, правильно.
Учеба продолжалась до обеда, потом еда, короткий отдых и — снова упорные занятия, до вечера. Когда приблизились сумерки, объявили ужин. После ужина новобранцы просто попадали от усталости, и вскоре их сморил сон.
— Макар, может — полегче немного с ратниками своими? — встревожился я.
— Ничего, тяжело только спервоначалу, а потом втянутся, привыкнут. Зато слабые телом и духом отсеются быстро — сами уйдут, а сильные и выносливые останутся, вот тогда я с ними всерьез и займусь, оружием владеть научу.
— Хм, резонно.
— Коли дозволишь, князь, слово молвить, я снова о деньгах просить тебя хочу. Без них доброе воинство не создашь.
— Это еще на что? — удивился я.
— Кони потом потребны будут, пищали. Сам понимаешь, кони — это быстрота, натиск. Ну а пищали — огонь. Вон у Федора в десятке все ратники — с огненным боем. А ведь у русских бояр далеко не всегда ратники в дружинах пищали имеют. Стало быть, не понимают они пока, что за пищалями — сила. Сабля нужна, но за огненным боем — будущее. Еще хорошо бы пушки — хотя бы пару.
— Ты как мои мысли читаешь. Только я немного погодить хочу — как-то обучение пойдет. Я сейчас не только новобранцев оцениваю, но и твои способности.
— Я понимаю и не обижаюсь, сам бы так поступил.
— Тогда спать ложись.
Макар вздохнул, разделся и улегся спать. Вот ведь чертяка, наблюдательный — не отнимешь. Душу растревожил. Давно уже о пушках думаю, еще с Вологды. Дороги пушки, и на базаре их не купишь, надо идти на поклон в Нарядный приказ, может быть, удастся одну-две из трофейных пушек купить. Но ехать в Москву — время нужно и деньги. А где их столько взять? А вот коней купить надо, вторую конюшню строить — надо, а еще первая не готова — только ставить начали. Баня нужна просто край как. Хорошо, тепло сейчас — лето, хлопцы обмыться бегают на реку. Так ведь оно на исходе, и холода скоро настанут. А я уж и сам по баньке парной соскучился. Без бани нельзя — обовшивеют ратники, тогда жди беды в виде тифа.
И пищали нужны — это Макар правильно подметил. Значит, снова деньги, и немалые…
Хорошо Андрею, Федору да Макару. Подходят: «Князь, дозволь слово молвить: деньги опять нужны…» Можно подумать, у меня их прорва.
И кормежка становится серьезной проблемой. Людей много, продукты просто на глазах тают. Мешка муки на два дня только и хватает. И, наверное, кого-то из холопов поваром надо ставить. Не дело ведь — новобранцы после занятий с ног падают, а тут еще им же и готовить надо. Ладно, в боевом походе, коли лагерем стоим, выделяются дежурные. Здесь же вотчина, а времени впустую много уходит.
А как-то после полудня конные в деревню прискакали. Федька-заноза сразу ко мне их проводил.
— Вот, княже, люди государевы, сказывают — к тебе!
Я поднялся с пенька, на котором сидел и наблюдал, как Макар занимается с новыми ратниками.
— Не ты ли князь Георгий Михайлов будешь?
— Он самый. С кем имею честь говорить и по какому делу ко мне?
Служивые стянули шапки с голов, поклонились.
— Мы помощники подьячего, с Разбойного приказа. По суду ты виру с боярина Никифорова получить должон.
— Истинно так.
— Вот ведь дела какие. Денег у него не оказалось, хотя клянется-божится, что были. Врет, поди. Согласен ли ты взять виру натурой — скотиной, зерном?
— Отчего же не взять? В хозяйстве все сгодится.
— Тогда человека своего с нами в Никифоровку отряди да расписочку составь. Сам понимаешь — мы люди подневольные.
— Это можно.
Я зашел в избу, написал расписку, что вира получена полностью. Кликнул Андрея.
— Андрей, поедешь со служивыми московскими. Мне за злодеяния боярина Никифорова вира по суду полагается, а денег, вишь, у него нет. Возьми с собой двух-трех холопов. Выбери для хозяйства что-нибудь из скотины. Можешь коров, лошадей с телегами — все лишним не будет. Расписку мою служивым людям отдашь, как выберешь.
— Вот и славно! Все хозяйству прибыток, — обрадовался управляющий.
Андрей усадил в телегу пару подвернувшихся под руку холопов и уехал со служивыми в Никифоровку.
Вернулся управляющий уже ближе к вечеру.
Услышав шум и радостные голоса, я выглянул в оконце. Все свободные от работ крестьяне высыпали поглазеть на редкое зрелище. Вышел и я, заслышав мычание. И было чему дивиться и радоваться: во главе шествия ехал Андрей на подводе, за которой шли на привязи две упитанные коровы. А холопы вели под уздцы лошадей — каждый по паре. К ним сразу подбежал Тит, проворно осмотрел копыта, заглянул коням в рот.
— Барин, две лошади тягловые — только под соху, а две — верховые, и все ухожены, — уверенно сообщил он.
— Молодец, Тит! Забирай верховых лошадей. Пусть во дворе стоят, пока конюшню достроим. Приглядывай за ними. Вскоре конюшня готова будет, тогда лошадок и определим туда — помогать будешь с уходом. А ты, Андрей, коров да тягловых коней справным крестьянам отдай, на свое усмотрение выбери — тем, кто не ленится. Осень на носу, им еще сено на зиму заготавливать надо.
— Исполню, князь.
На Андрея устремились десятки горящих нетерпением глаз — кто ж из крестьян упустит возможность заполучить корову-кормилицу? Я не вмешивался в дела управляющего — он и сам прекрасно справится с задачей.
Коровы — это хорошо: теперь молока, сметаны, масла вдосталь будет. К сожалению, коров в Охлопково не было досель.
Прослышав о новых лошадях, ко мне тут же заявился Макар.
— Князь, позволь мне взять обоих коней для моих дружинников. У тебя, да и у десятка Федора, кони ведь уже есть.
— Дозволяю, забирай. Титу скажешь — я разрешил.
А еще через два дня воинство Макара понесло первые небоевые потери: утром недосчитались двух человек. Они просто сбежали, хлебнув нелегкой воинской доли. Утешало то, что сбежавшие не забрали оружие да не прихватили коней.
Макар аж зубами заскрежетал, как узнал, и — сразу ко мне.
— Князь, позволь догнать беглецов. Пешими они далеко не уйдут — я русинов в погоню возьму.
— Хорошо. Бери у Тита пару коней никифоровских и двух своих людей и — с Богом!
Через несколько минут трое всадников галопом вынеслись из Охлопково по коломенской дороге. И, ко всеобщему удивлению, часа через три вернулись с беглецами.
Макар привел несостоявшихся вояк ко мне для разбора:
— Вот! Недалеко ушли, в трактире одежу казенную пропивали, да не успели, канальи!
Оба вчерашних дружинника затравленно оглядывались по сторонам, ища сочувствия у бывших своих товарищей.
— Судить их надо, князь! — запальчиво крикнул Макар.
Я с ним был согласен. Такие поступки нельзя оставлять без последствий. Ненаказанный проступок или преступление развращают. Глядя на них, и другие могут сбежать. Вот дураки-то! Ну, подошли бы они ко мне, повинились, коли душа ратных тягот не приемлет. Разве держал бы? Хуже нет, если воин ненадежен — такой в бою подвести может.