Любовь против (не)любви - Салма Кальк
То есть уже не по здоровой, а по обожженной. Молодец, девочка. Не пропадёшь, если вдруг что.
Впрочем, от слов Рональда она дёрнулась, и Жанно взял её за руку.
— Спокойнее, госпожа моя. Ему больше ничего не остаётся — только собирать всякую грязь.
— Она маг, и если ей от всех вас была ну хоть какая-то польза — значит, вы коптили небо не зря, — пожал плечами Жиль и получил в ответ невероятно удивлённый взгляд. — Госпожа Катрин одарённый сильный маг, она сама себе хозяйка, и если ещё не убила тебя до сих пор — то только по неуверенности, — и завершил почти ласково: — И правильно, нечего ей тебя убивать. Для того есть другие.
Он усмехнулся зло, бросил на Жанно с Катрин свою защиту и медленно снял с шеи крест.
Ну вот. А Жанно так надеялся, что дорогой брат решит вопрос по-быстрому и сможет обойтись без дополнительных эффектов. Потому что смотреть на это не было никакого желания.
Впрочем, тогда это был бы уже не Жиль, а кто-то иной.
73. Воздастся по делам его
Катерина уже поняла, что ей достанет сил снести защиту, установленную на спальню Рональда мальчиком-магом, когда в комнате появилась спасательная команда.
Господи, спасибо тебе за то, что есть Жиль. И спасибо Жилю за то, что он пришёл, и ей не придётся прорываться наружу самой, и вообще объяснять, что она тут делает — в мужской-то спальне! — и откуда взялась. Но Жиля она ещё поблагодарит — потом. И это «потом» непременно настанет, и всё будет хорошо, так ведь?
С Жилем был граф Саваж, тот изящно поклонился, оценил обстановку, и пока Жиль выговаривал мальчишке Робу, что нечего служить кому попало, подошёл к ней и поставил вокруг неё защиту — легко и изящно. Тоже маг-профессионал, да, вздохнула она про себя.
А потом Рональд принялся говорить о ней всякие гадости, но самый лучший мужчина на свете только отмахнулся от них. Катерина подумала — скажи он такое про неё Робу, так тот бы поверил сразу, просто потому, что Рональд ему свой, а она — из Торнхиллов. Тьфу ты, Кэт из Торнхиллов. Но и она теперь уже — тоже Кэт из Торнхиллов, и этого не изменить, даже если случится чудо, и она вернётся домой.
Рядом тяжко вздохнул граф Саваж, Катерина поняла, что отвлеклась, глянула — ох, Жиль отгородился от них, вернее — отгородил их от себя таким защитным барьером, про который она сразу поняла — не по зубам. Как тогда, в Телфорд-Касле, когда она рванулась, не глядя — было больно и страшно. А тут, вдруг поняла она, будет ещё больнее и ещё страшнее.
— Не смотрите туда, госпожа моя, — тихо сказал Саваж. — Не нужно это вам.
Что? Там судьба её решается, а он — не нужно? Катерина нахмурилась, взглянула — и на некоторое время забыла, как дышать.
Знакомые ей щупальца сейчас были вовсе не сверкающе-серебристыми, а — мертвенно-серыми, прямо как отметина на лице у Рональда. Сила струилась по комнате от рук Жиля, от головы и ещё бог знает, откуда, охватывая кровать, с которой Рональд силился подняться, но — не мог. Дёргался, но — как будто ему жестко зафиксировали руки и ноги. Он ещё немного побился — и затих, и только в глазах была такая ненависть, что — кто другой бы просто убежал, но, очевидно, не Жиль.
А Жиль охватил своими щупальцами всю рональдову кровать — теперь ему не сбежать, даже если он вдруг попробует, хотя — его трость стоит у стен, а может ли он без неё? Наверное, нет?
И всё это — в молчании. Рональд злился-злился, а потом, кажется, понял, что происходит что-то непривычное ему, он-то не маг и не видит всей этой демонстративной подготовки, только вот к чему?
Щупальца тянулись-тянулись, и соткали в ногах кровати что-то вроде двери. Нет, дверь — она простая и прямоугольная, а это были настоящие врата — двустворчатые, высокие и такие же мертвенно-серые.
— Не смотрите, Катрин, — шепнул Саваж. — Это… очень неприятно.
— Плевать, — бросила она.
Вот ещё, будут тут ей указывать, что делать! И у неё на глазах уже убивали, если что.
Тем временем врата постепенно начали отворяться. То есть — щупальца как будто обхватили обе створки и с усилием начали их отворять. Медленно, по сантиметру, и не плавно, а рвано, толчками, рывками. Очевидно, действо давалось Жилю с трудом.
Раз — и створки распахнулись, и за ними клубилась тьма. Нет, даже не тьма, а что-то… тёмное, да, как провал. Провал… куда-то. Там что-то шевелилось и пульсировало, и Рональд тоже отлично это видел, и лицо его становилось постепенно таким же серым, как печать смерти на его лице, а глаза расширялись до предела.
Из врат плеснулось — вроде такое же щупальце, только изнутри — и вынесло наружу человеческую фигуру. Нет, не фигуру, тень. Призрака, вроде того, что были с леди Маргарет, и Катерине показалось, что она знала его при жизни.
— Милорд, — прохрипел призрак.
Из врат появился ещё один, и ещё, и ещё. Все они были изрядно побиты — с ужасными ранами и той же серостью, которая отличала Рональда.
— Милорд, зря вы послали нас на некроманта, — сказал ещё один.
— Сами-то за нашими спинами отсиделись.
— Не то, что ваш отец или братья, они-то всегда были в первых рядах.
— Милорд, мы клялись защищать вас, и потому пошли. Но мы и вообразить не могли, во что вы нас втянули! Ладно честный бой, но не это!
— Такой жути я за всю жизнь не помню, а с малолетства на войне!
— Вы отдали нас смерти, а теперь она идёт за вами. Мы ждём вас, милорд. Вы тоже клялись защищать нас, вы — наш лорд, и в жизни, и в смерти. Мы ждём вас, вы наш. Мы пойдём в преисподнюю под вашим знаменем.
— Сгиньте, пропадите! — бормотал Рональд. — Вас нет! Вы мерещитесь мне! Вот как ночью во сне мерещились, так и сейчас!
— Нет, милорд, мы есть. Мы есть, мы пришли за вами, мы ждём вас, — говорили они, говорили низкими монотонными голосами, лишёнными всякой интонации, и от того ещё более жуткими.
— Милорд, — женский голос, такой же монотонный, вклинился в этот хор.
Молодая женщина в простой одежде и чепце тоже показалась Катерине знакомой — да она же похожа на девочку Дейзи из
