Рава Лориана - Тучи над страной Солнца
Тебе доступны яства и напитки
Ты развлекаться с женщинами можешь.
Пока ты молод
и на лицо смазлив
Тебе не нужно применять насилье
не то что мне...
Чего ещё-то надо?
Манко:
Мне надо, чтобы мой народ
Не умирал от голода хотя бы
Но если так и далее пойдёт
Разрушатся системы орошенья
И опустеют наши закрома.
Когда бы знал мой прадед Пачакути
Что наш народ от голода избавил
Казалось навсегда.... что будет правнук
Вымаливать, как нищий, что по праву
Должно принадлежать его народу,
А коль не вымолит, то голод у порога...
Манко опять становится на колени и произносит:
О господин великий и могучий
Ты отнял нашу честь и будь доволен,
Но нашу жизнь, молю, не отнимай!
Писарро(морщась):
Далась тебе забота о народе!
Тебя нужда и голод не коснутся,
А передохнет часть твоих людишек,
Так новых ваши бабы нарожают.
Альмагро Старший:
Ужель для человека царской крови
Судьба каких-то жалких мужиков
Важна настолько, что ты даже на коленях
Стоять готов?
Манко:
Потомки Солнца тем ведь и велики,
Что думали сначала о народе,
Потом лишь о себе.
В междоусобье
я прятался от гнева своих братьев
И стол, и кров с простыми мужиками
Делил нередко...
Я нахожу в них больше благородства
Чем в белых людях...
Разгневанный Писарро резко вскакивает, подбегает к Манко и наносит ему пощёчину.
Писарро:
Что ты сказал?! А ну-ка повтори!
Манко:
Они со мной своей делились пищей
Они меня не били по щекам,
Стоять не заставляли на коленях
И видят честь в труде, а не в разбое!
Писарро опять наносит Манко пощёчину, тот продолжает:
Тебе я подчиняюсь от бессилья,
А бедный мой народ люблю всем сердцем
Как жаль, что я бессилен им помочь,
Бессилен защитить от поруганья
Я, опозоренный клятвопреступник...
Но всё же в сердце теплится надежда
Пусть ждёт меня народное презренье
Тиранов ждёт народная расправа.
Писарро:
Довольно говорил ты, уходи!
Ногами выгоняет Манко за дверь.
Занавес.
Второе действие.
На сцене Манко, плачет, закрыв лицо руками. На его одеянии видны отпечатки башмаков Писарро. Входит Диего де Альмагро Младший, с изумлением и сочувствием смотрит на плачущего Манко.
Манко:
Диего, друг, моя страна
Обречена
Она погибнет.
Я плачу на её похоронах.
Диего:
Погибнет? Отчего же?
Мы, испанцы,
вам не желаем зла...
Манко:
Да это так. А если бы желали,
Я может быть, сумел бы вас разжалобить хотя бы
Но вы к нам равнодушны...
Так нога, идя по лугу,
растопчет и цветы, и мотыльков,
Им не желая зла
Так маленькие дети
Рвут крылья стрекозе и мотыльку
Не думая о делаемой боли...
Не понимаешь?
Диего:
Нет!
Мы разве убиваем вас? Ничуть!
Да, после многих бедствий и лишений
Иные возлюбили роскошь...
Но разве ваша знать была чужда ей?
Что изменилось? Ведь крестьяне также сеют!
Не всё ли им равно кого кормить?
Манко:
Вы рассуждаете как шайка солдатни,
Что женщину красивую приметив
Её обступят и велят отдать
То, что давала лишь законному супругу...
"Мол, не скупись!", "Чего жалеешь, дура"
Да только солдатня порой способна
Не только опозорить, но убить
Замучив до смерти...
Так вы с моей страной!
Диего:
То есть... мы слишком много грабим?
Может быть.
Писарро как с цепи сорвался, верно
Вознаградить себя за юность хочет
Забыв, что воину расслабляться ни к чему.
Манко:
Если б только это!
Нам завещали наши мудрецы
Чтоб не было упадка в государстве
Не допускать внутри страны торговли
Она сгноит страну совсем как влага
Сгнояет дерево...
Диего(удивлённо):
Очень странно.
Никогда не слышал
я ни о чём подобном.
В науках, правда, я не очень сведущ
Но слышал я, что наши мудрецы торговлю мнят
Источником богатств и процветанья!
Входит Альмагро Старший
Альмагро Старший:
Сыночек, собирайся!
Отправимся отсюда далеко
Вдвоём с Франсиско нам здесь стало тесно...
Диего:
А как быть с Манко?
Расстаться с другом было бы мне горько...
И страшно оставлять его
под властью у Писарро...
Альмагро Старший:
Ну коли так, возьмём его с собой!
Манко:
Но как же можно мне свой трон оставить!
Альмагро Старший:
А лучше восседать на троне мёртвым?
Франсиско не сегодня-завтра
Тебя прикончит.
Мне жаль тебя, бери с собою жён
И отправляйся, будешь жить хотя бы...
Манко:
На что мне жизнь без чести!
Альмагро Старший:
Что такое честь?
Она лишь от молвы одной зависит.
Вот мы, нарушив клятву,
Засунули в петлю Атауальпу
Но бесчестьем
для нас не стало это...
(с иронией)
Ведь известно, покойный был тиран и богохульник,
А значит, в том чтобы его повесить
Большого нет греха...
Да, любой поступок,
Легко себе находит оправданье
И даже может подвигом предстать!
Позор твой не так страшен, собирайся!
(Манко порывается уйти).
Стой, прежде нам поведай о враге.
Ведь инки воевали древле в Чили?
Манко(охотно):
Известно мне немногое.
Мой прадед Пачакути
Задумал некогда пустыню оросить
И заселить её своим народом.
Но перед этим он послов отправил
К тому народу,
что за краем оной обитает.
Хотел он мира, получил -- войну!
Случилось так, вожди того народа
Приняли миролюбие за слабость
Послам они сердца повырезали
И съели, как велит им их обычай...
Конечно, наши предки
Почли такой исход за оскорбленье,
Решили мстить, войной на них пошли
И долго воевали безуспешно.
Альмагро Старший:
А в чём была причина неудач?
Манко:
Преданья говорят, что было трудно
Достаточно для войск доставить пищи.
Альмагро Старший:
Но ведь воин
еду себе на месте добывает!
Манко(с испугом):
Нет, грабить запрещает нам закон!
Альмагро Старший:
Вот дурни!
Ладно, с дикарями
Сумеем разобраться одной левой
Ведь выстрелов боятся все индейцы!
Занавес
Действие Третье
Первая сцена.
На сцену выходит Манко, на голове у него по прежнему льяуту, царственный наряд его запылён, сбоку у него висит шпага, за плечами -- аркебуза, но выглядит он вполне бодро и уверенно.
Манко:
О Родина любимая моя
С тобою был в разлуке я два года
Но кажется, промчалось 20 лет.
Уйдя юнцом, я возвратился мужем.
Я многое познал в чужих краях
Теперь владею шпагой, аркебузой,
И на коне скачу не хуже белых
И тактикой ведения боёв
Владею...
Грустно и чуть тише
Когда бы этим знаньем
Владели бы отцовы полководцы
К чему б нам был тогда позорный мир.
В углу сцены робко появляются старейшины.
Манко(заметив их):
Подходите, не бойтесь!
Те робко подходят и кланяются до земли.
Первый старейшина:
Отец наш, наконец-то ты вернулся,
О как нам было худо без тебя!
Позволь поведать нам о наших бедах!
Манко:
Готов вас выслушать.
Первый старейшина:
Постигло разоренье нас страшнее
Чем в год братоубийственной войны
Порядки завели свои испанцы
Нарезали страну на энкомьенды
А жителей захапанных селений
Они считают за своих рабов!
Еды крестьянам мало оставляют
Все урожаи продают за море
Ну а когда какой-то из крестьян
Не выполняет прихотей владельца
Его кнутом стегают.
А девушек и женщин эти звери
Бесчестят без пощады всех подряд
