Андрей Захаров - Перекресток времен. Дилогия (СИ)
На взрыватель и вышибной патрон накручивались специальные предохранительные колпачки. Они снимались непосредственно перед выстрелом. Для переноски мин изготовили небольшие штампованные контейнеры-лотки, куда укладывались по восемь штук в каждый. Один боекомплект — шесть лотков — сорок восемь мин. К миномету прилагался банник для чистки ствола и другие необходимые принадлежности.
Первые испытания показали приемлемые результаты. Максимальная дальность стрельбы составила триста метров, а минимальная — шестьдесят метров. Мина, подпрыгивая на высоту чуть больше метра, поражала условного противника картечными пулями и огнем в радиусе до десяти метров. Также попробовали вместо картечных пуль и зажигательной смеси помещать в корпус мины дымовые шашки с красным толченым перцем. Пробные выстрелы показали, что и их можно с успехом использовать. Правда, действие этих мин пришлось немного испытать на себе. Ветер неожиданно подул в сторону стрелявших, заставив всех, бросив миномет, бежать куда глаза глядят. Но дымка с перчиком все же хватанули. Пришлось почихать и промыть глаза.
Из-за применения черного дымного пороха после каждого выстрела приходилось прочищать ствол от нагара банником. В связи с этим скорострельность миномета составила десять-двенадцать выстрелов в минуту. В последующем, в случае замены пороха на бездымный, предполагалось увеличение дальности стрельбы и скорострельности.
Присутствующий при испытаниях Уваров решил приспособить минометные мины и для будущих диверсий. С этой целью в мине убирали вышибные заряды и устанавливали капсюль-детонатор на подрыв.
После проведенных испытаний в Мастерграде приступили к производству легких минометов и мин.
* * *
Так, в трудах и заботах незаметно пролетели три спокойных месяца сезона дождей.
В редкие солнечные дни еще первого дождливого месяца удалось засеять все террасы и новые распаханные поля. Теперь служба тыла уверенно ожидала новый, еще более обильный урожай. На охрану взошедших колосьев каждое утро собирались мальчишки со всего Новоросска. Работая пращами, криком и свистом они отгоняли птиц от полей. Приемные сыновья Николая Антоненко не были исключением. Борька с Валькой в свободное от учебы время пропадали на полях, сменяя других мальчишек. Повзрослевший Макар, после занятий, постоянно ходил за Антоненко, стараясь помочь во всем.
"Видно парень нуждается в отцовской заботе. Возраст такой. Да, тяжело пацану пришлось без родителей. Да еще и дед умер. — подумал Николай. Ему было приятно вновь ощутить себя заботливым отцом. — Макс уже вырос, настоящим мужиком стал. Своя жизнь у него. Этот возраст сына я упустил. Без меня в Испании рос. Теперь с Макаром наверстаю. Да и меньшие пацаны подрастают!".
Максим с Оксаной после свадьбы е стали возражать и поселились в доме отца. Частые визиты Андрея к другу сыграли свою роль, он все-таки попал под чары красавицы Тимту. Теперь, после установления более-менее солнечных дней, возобновились занятия по боевой подготовке, после которых молодой лейтенант уже не шел в казарму, а спешил в усадьбу Антоненко, на встречу со своей любовью.
Теперь Григоров был не просто командиром противотанковой батареи, а начальником всей артиллерии Новороссии! Под его командой находились не только свои два расчета сорокопяток и два расчета восьмидесяти двух миллиметровых минометов, но добавились новые подчиненные — расчеты аркбаллист, катапульт и ротных минометов.
С целью обучения вновь набранных бойцов пришлось расформировать старые расчеты. Новые комплектовали таким образом, чтобы в нем обязательно был один попаданец хорошо знающий это оружие и умеющий применять свои знания на практике. Он назначался командиром расчета и получал звание сержанта. Все остальные — были из местных.
На основе имеющихся у начальника штаба Бондарева уставов разрабатывались и создавались новые, с учетом местных условий. Вместо "командир" теперь говорили "офицер". Слова "ваше благородие" и "господин" выводились из обращения, теперь везде звучало "товарищ". Хотя бывшие белогвардейцы поначалу и поворчали, но со временем привыкли. Для всех установили приветствие в строю и вне строя. Ликвидировали систему политических комиссаров. Ввели новые воинские звания и знаки различия. Теперь звание соответствовало должности и очередное присваивалось только тогда, когда человек шел на повышение по должности. Командир расчета или десятка — сержант; артиллерийского взвода или пяти десятков пехотинцев (полурота или полуэскадрон в кавалерии) — лейтенант; батареи, роты, эскадрона — капитан; артиллерийским дивизионом или пехотным батальоном должен был командовать майор, а полком — полковник. Должность начальника штаба предусматривалась от батальона и выше. Начальник штаба имел звание на одну ступень ниже командира. Кроме того, при каждой роте, батарее и эскадроне вводилась должность и звание старшины, который отвечал за обеспечение и напрямую подчинялся командиру подразделения. Всем, кто был на других должностях, присваивались звания согласно разработанному табелю о рангах. Вместо звездочек на мягких погонах, которые нашивались на одежду и помогали удерживать ремни на плечах, теперь стали полоски-лычки различной ширины и расцветки. Подобные знаки различия нашивались и на воротники в виде петлиц, чтобы можно было различить кто перед тобой, когда одет доспех. Пошить единую форму одежды для армии не было возможности. Не хватало материала, да и производственные мощности пока не позволяли.
Одним из первых своих указов по организации армии, правитель Новороссии Николай Антоненко произвел в офицеры бывших сержантов и урядников из попаданцев пожелавших служить в новой армии, а также особо проявивших себя местных воинов, назначив их командирами различных подразделений. Для всех новоиспеченных офицеров организовали специальные курсы.
В качестве полигона избрали рабочий карьер, где добывали руду. И поэтому выдвижение туда личного состава для учебных стрельб происходило в виде тренировочных марш-бросков, с полной боевой выкладкой. При стрельбе из легких минометов использовали учебные мины — чугунные болванки с вышибным патроном, соответствующие по весу боевым.
С полигона возвращались уставшими. Хотя народ понемногу уже втянулся в учебный процесс, но постоянно таскать на себе тяжести не очень-то приятно. Правда, когда все с себя снимешь, такая легкость в теле! Кажется, что еще немного и влетишь как воздушный шарик, только от земли оттолкнись!
Не успел Григоров со своими людьми пройти проходную башню Новоросска, как к нему подбежал посыльный из штаба. Отдавая честь, он приложил ладонь к козырьку своей кепки-подшлемнику, которую пошили наподобие буденовки, где вместо звезды был пришит небольшой ромб из синей материи в центре которого находился вышитый желтыми нитками круг с равносторонним крестом.
— Товарищ капитан! Вас с офицерами срочно в штаб!
— Что стряслось-то? — устало спросил Андрей. За сезон дождей новороссы немного успокоились, привыкнув к мирной жизни.
— Гонец из Уанка-канча прибыл. — пояснил парнишка-уаминка, один из помощников дежурного по штабу. — Товарищ полковник приказал всех офицеров на совет собрать. Больше ничего не знаю.
Отдав приказ сержантам вести подчиненных в казармы, Григоров вместе с Григорием Левченко, Емельяновым и бывшим сержантом-минометчиком Ивановым, назначенными командирами взводов и получивших звания лейтенантов, умылись возле ближайшего источника и поспешили к зданию штаба, где уже начинал собираться народ. "Интересно, что там у Попова стряслось? Гуаро взбунтовались или опять очередной голодный захотел уанками насытиться?" — подумал Андрей.
Осмотрев присутствующих, Антоненко поднялся из-за стола.
— И так, товарищи, наша спокойная жизнь закончилась. Снова наступают суровые будни в борьбе за выживание. Но пока речь идет не о нас, а о наших союзниках. — начал Николай. — Сегодня от лейтенанта Попова поступило тревожное донесение. Он сообщает, что нашим союзникам — гуаро грозит нападение со стороны соседей. Вождь Кхуко просит помощи. Уанки уже выделили им продовольствие и готовы послать воинов, но вождь просит помочь именно нашим оружием. Огнестрелом и минометами. Уж очень ему понравилось их действие.
— Это он еще объемных бомбочек Игоря Леонидовича не испробовал. — вставил Нечипоренко. — Тогда бы точно от радости рассыпался!
Антоненко укоризненно посмотрел на подчиненного и тот сразу же затих.
