Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов
Я выскочил на крыльцо и увидел лежащего посреди улицы, метрах в трёх от крыльца, человека. Он лежал, раскинув руки. Рядом на снегу были рассыпаны монеты и золотые кости.
Мы с Алексеем подскочили к лежащему.
— Наши? — глядя на кости и монеты, спросил я.
— Наши… — пробормотал Алексей. — Как же так⁈ Я же дверь запирал…
— Жив? — осведомился подошедший Разумовский.
Вокруг нас уже начали собираться люди. Я посмотрел на вора. Шея вывернута под неестественным углом, глаза закатились. Покачал головой:
— С такими травмами не живут. Ударом бил?
— Да. Боялся, что уйдёт… Я только что прибыл. Зашёл в оплот, в коридоре никого не увидел. А дверь в ближайшую комнату едва прикрыта. Я думал, ты там. Заглянул — а в комнате этот мерзавец орудует! Увидел меня, бросился бежать. Я пытался остановить, но он, видимо, амулет активировал. И со мной справился, и мимо пронёсся очень быстро. Я — за ним. Ну, и ударил вслед, иначе упустил бы.
— Правильно сделал.
Я поднялся. Осмотрел обступившую нас толпу. В глазах у меня, видимо, мелькнуло нехорошее, потому что люди попятились.
— Этот недоносок, — я ткнул в лежащий на земле труп, — собирался обворовать охотничий оплот. По всей видимости, не знал, что бывает с теми, кто пытается это сделать. Незнание законов от ответственности не освобождает, но, тем не менее, знаниями я поделюсь, слушайте внимательно. Если думаете, что мы этого урода просто убили, ошибаетесь. В моих силах его оживить. И убивать ещё много-много раз, каждый из них — новым интересным способом. Тварям в лесу сейчас скучно, новой игрушке обрадуются до соплей. Этого подонка порвут на куски, заплюют ядом, затопчут — и всё это заживо, разумеется. А я буду находиться рядом и его воскрешать. До тех пор, пока мне не надоест. Когда надоест, сделаю перерыв на денёк-другой, а потом продолжу аттракцион. Потому что тот, кто ворует у охотников, хуже твари! И о лёгкой смерти может даже не мечтать. Понятно излагаю?
Я обвёл толпу глазами. С удовлетворением заметил, как некая оборванная личность скользнула в ближайший переулок. Всё, дело сделано, сарафанное радио включилось.
Мне никто не ответил, люди отводили глаза.
— Молчание — знак согласия. Алексей, забирай, — я кивнул Алексею на труп.
Тот ухватил вора за руки и потащил к оплоту. Рассыпанные монеты и кости уже успел собрать.
— Вольно, — скомандовал толпе я. — Разойдись!
Ослушаться люди не осмелились, начали расходиться.
Разумовский покачал головой.
— Неужели ты и впрямь собираешься тратить столько времени на этого проходимца?
— Нет, конечно. Спалю и думать о нём забуду. Но силу пропаганды нельзя недооценивать. Думаю, что это первый и последний вор, который посмел забраться ко мне в оплот. Спасибо, кстати. Если бы не ты, мне действительно пришлось бы потратить какое-то время на то, чтобы его поймать.
— Не стоит благодарности. А явился я, чтобы снова пригласить тебя в императорский дворец. Государыня желают самолично отметить твои заслуги. Ты ведь не только чертей перебил, но и Министра уничтожил.
— Господа хорошие! — окликнул нас запыхавшийся голос.
Мы обернулись. Ускользнувшая в переулок тёмная личность вернулась. И не одна, а в сопровождении горбатого старика. Во рту у старика не было ни единого зуба, зато он опирался на трость с золотой рукоятью.
— Пахан? — уточнил я. — Старший по району?
Слово «старший» старик истолковал верно. Поклонился.
— Чем обязан?
— На мерзавца этого окаянного дозвольте взглянуть. Ежели вы его ещё к тварям в лес не утащили.
— Опознание? — усмехнулся я. — Ну, гляди, мне не жалко.
Труп Алексей отволок на задний двор. Старик прошёл туда вслед за нами.
Жестом приказал подручному перевернуть мертвеца на спину. Наклонился, вгляделся в лицо. Осмотрел одежду, обувь, из-за пазухи вытащил нож и кисет. Бросил то и то на снег и убежденно заявил:
— Не нашенский это вор, ваше сиятельство господин граф Давыдов! У нас в Поречье таких нету. Смоленский, должно быть — видите, у него глина желтая на сапогах? И нож — ихний, наши мастера такие не куют.
— Наши бы к вам не полезли, господин граф, — добавил подручный. — Нашим вы ещё летом всё очень понятно разъяснили. Да мы и без разъяснений не сунулись бы. Уважают вас в городе!
Старик кивнул:
— Кабы я прознал, что у кого-то дури хватило на ваше сиятельство рыпнуться, самолично глотку бы вскрыл. Не сомневайтесь.
— Польщен, — хмыкнул я.
Воровская делегация откланялась и удалилась. Не забыв прихватить с собой изъятые у конкурента вещи. Подручный с него, пока суть да дело, ещё и сапоги ухитрился стащить.
Разумовский, глядя им вслед, вздохнул.
— Что? — спросил я.
— Завидую твоему авторитету среди народа. Это надо же — воры, и те на поклон ходят!
— Ну, как говорила одна моя хорошая знакомая в другой жизни: «С людями надо по-ихнему». Или, если перефразировать чуть более аристократически: к каждой социальной группе нужно найти соответствующий подход. Если, разумеется, нужно. Ну ладно. Государыня, говоришь, вызывает? Надо идти. Алексей, разберись с телом этого незадачливого гражданина. И усиль догляд за нашим колхозным имуществом, пока сейф не притаранили. А то нехорошо как-то.
— Да я думаю, больше уж никто не сунется, — сказал Алексей.
— Я тоже так думаю. Но что-то мне подсказывает, что нашими думаниями интересуются отнюдь не все люди на земле. Кому-то может быть по барабану, что мы думаем. И вот он возьмёт — и сунется.
Алексей кивком подтвердил, что задачу понял. А я в свою очередь кивнул Разумовскому — погнали, мол.
Глава 7
— Спасибо, — сказал я, когда государыня-императрица отошла от меня.
Взял двумя пальцами орден, который она повесила мне на шею, осмотрел. Понял, что уже на автопилоте высматриваю на нём Знаки и прикидываю, как можно использовать против тварей, а в идеале — против Змея Горыныча.
Отставить, Владимир! Орден — это про другое. Это даже не тот орден, в котором надо состоять. Это признание твоих заслуг перед государством Российским. Гордиться надо. Преисполняться.
Внушив себе правильность реакций, я немедленно выпятил грудь и поклонился. Да, умудрился сделать это одновременно. Похоже, её величество остались довольной.
— Я бы хотела, чтобы вы поделились со мной своими дальнейшими планами, — сказала
