Штатский - Юрий Ра
— Да, дядь Саш. А хоть кинжал дашь?
— Вещмешок дам с портянками и луковицей. Чтоб поверили, что ты так и слоняешься. Боле ничего. Но если ты не согласен — иди куда глаза глядят. У нас всё по доброй воле.
— Дядь Саш, а если Генка наших встретит, что делать?
— Неважно, кого он встретит. Вот ты на глаз отличишь настоящих наших от вражеских диверсантов в красноармейской форме?
— Конечно! Они же разговаривать будут на немецком.
— Может и так статься. Если враг глуп как пробка. А еще вопрос: как ты отличишь героических красноармейцев от дезертиров? Как различить отступающих бойцов от драпающих?
— Красноармейцы не драпают. Дядь Вась, скажите!
— Нешто я твоей глупости буду потакать? Все драпают, в каждой армии есть такое. В армию кого забирают? Людей. А люди, они разные. Мотай на ус, племянник! — От крестьянина такую философскую сентенцию слышать было непривычно.
Парни всех взрослых как начали звать дяденьками, так и продолжили. Так сам Парамонов категорически звать их товарищами Такими-то. Мол, у нас тут всё понарошку, мы и без фамилий как-нибудь обойдемся. Взрослые мужики только похмыкивали в отрастающие усы да бороды, мальцы были вынуждены принять всё как есть.
Небоевое охранение не сработало, просто до выхода на поле никого так и не встретили. Видимо, повезло с выбранной дорогой, не чести она у населения. Парамонов даже не был уверен, что она есть на каких-нибудь приличных картах, уж больно неказистая. Выйдя из леса, он не удержался от декламации: «И вот нашли больше поле. Есть разгуляться где на воле. Построили редут» поле было и вправду большое, по меркам горожанина так точно. Не от горизонта до горизонта, но приличное. Оно разделялось дорогой надвое, но всё равно смотрелось как одно целое.
— Трактором обрабатывали, — весомо изрек Алексей.
— Вестимо, трактором, — согласился Василий. — Машинно-тракторная станция где-то у них есть. Повезло колгоспу. Этак сколько бульбы можно вырастить.
Парамонов присмотрелся, а ведь точно картошка! Картошка — это здорово, картошка даже лучше хлеба. Особенно, если хлеб в виде необмолоченного поля.
— Так граждане любители природы, слушай задачу! Сейчас трое с винтовками расходятся по сторонам, куда назначу. А двое без винтовок берут лопаты и копают картошку.
— Дядь Саш, а давайте мы с винтовками караулить будем! — Кто бы удивлялся, рыжий опять за своё.
— Ты еще ремня не получил за то, что вчера на меня оружие навел, гаврик. Так что имей в виду, меня надо убедить в твоей пользе для общества. И второй, как наберем два мешка картошки, займемся пристрелкой оружия. Все. И два олуха тоже.
— Два мешка? Она ж мелкая еще!
— Себя видел, крупный? Или предложишь подождать, пока она подрастет?
— Дядь Саш, — раздалось сзади от молчавшего ранее Мишки, — а картошка-то колхозная. Получается, что мы её крадем.
— Область под немцами. Они сейчас чуть очухаются и бросятся всё вывозить в свою Германию. Так что чем больше мы соберем, тем меньше достанется врагу. Вспомни еще, что винтовки, что у нас в руках в какой-то военной части числятся. Бросим их тут? Чтоб нас за воришек не приняли.
— Не. Винтовки нужны немцев бить.
— Бульба тоже для этого нужна, — Василь снова высказался очень в тему, — голодными мы много не навоюем. Для винтаря патроны, для человека бульба.
— Во! Сказал как отрезал! — Заржал громче нашей Дуняши Алексей. — Всё, что есть у бульбаша, картопля да душа.
— Хохол сказал, москаль вторил, — Василию такое одобрение не понравилось.
— Хорош базар разводить! Василий — в чащу с Дуняшей прячется, на тебе дорога из леса. Алексей налево, я направо. Если дерево подходящее, можешь залезть. Смотришь в поле и по опушке. Пацаны копают картошку, один мешок вон лежит, под второй используйте сидор свободный.
— Разрешите исполнять, товарищ председатель?
— Исполняйте. Раньше накопаете, раньше стрельбы устроим. Василь, у нас в телеге топор, сруби несколько жердей, будем мишень лепить.
— А на жерди что навесим?
— Думаешь, я не видел, как ты каску прятал в сене?
— Так то на котел, если наш прохудится.
— Вот и хорошо. Повесим, да будем стрелять по ней.
— А что, дядь Саш, пуля неужто пробьет каску? Она ж стальная, небось удержит пулю.
— А заодно и посмотрите, как каска держит. Или нет.
Планы, как считается имеют срок жизни только до первых выстрелов. А у Парамонова всё как по щучьему велению случилось. Ни из колхоза на поле никто не приехал, что не удивило. Ни просто по дороге не пропылил никто. Так что и картошки набрали, хоть и мелкой, и по каске постреляли. Тренога из жердей с привязанной к ней каской не давала ей улетать после каждого выстрела. Что порадовало, одну обойму спустя, все члены общества уже вполне уверенно попадали в неё со ста шагов. Пусть это были очень большие шаги, всё равно до сотни метров они не дотягивали. По полю вообще не так просто ходить, тем более по картофельному.
К удивлению пацанов, каска пулю не держала совсем. Пришлось им объяснять, что защищает она голову только от осколков, камней и комьев земли, разлетающихся от взрыва. Но и это дело большое. Расстрелянный головной убор был брошен там, где его обстреливали, а отряд стал пробираться дальше. И как не манила дорога, пошли они вдоль края леса. Очень не хотелось, чтоб их застал враг пеший, конный, моторизованный или летающий посреди поля. А так вроде медленно, зато в любой момент можно нырнуть за деревья. Лошадь жалко, а жить охота. Да и Дуняша при обстреле могла пострадать. Генка всё это попытался ей объяснить, но кобыла всё равно вздыхала, не согласная с таким безобразием. Зато все остальные, уже побывавшие под авианалетом, с предложением Парамонова спорить не стали.
Дорога снова нырнула в лес — всё-таки хорошая Парамонову попалась дорога, буквально как их кобыла, такая же тихая. Вот только вечно так продолжаться не могло. К телеге вернулся посланный вперед Генка и отрапортовал, что впереди брод, а потом перелесок. И уже там какое-то шевеление. Телегу было решено оставить в лесу вместе с лошадью, а все остальные, развернувшись цепью, если пять человек можно развернуть в цепь, пошли
