17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера - Альберт Беренцев
Я мучительно размышлял. Поверить Борману, что ли? Понятное дело, что потом Борман меня все равно уберет. Но также понятно, что и я потом попытаюсь убрать Бормана. Этот наш союз, если и состоится, то будет сугубо временным. Это союз против Гитлера и его прихвостней. И как только с ними будет покончено — каждый из нас начнет свою игру.
— Вы сейчас сильно рискуете, говоря мне всё это, рейхсляйтер, — заметил я.
— Само собой, — Борман кивнул, потом улыбнулся, — Будь вы настоящим Гиммлером — вы бы меня уже давно арестовали за эти речи. Но вы этого не сделали, и это окончательно убедило меня, что вы не Гиммлер.
— Ну а если Гитлер все же придет в себя?
— Отыграем все назад, — Борман пожал плечами, — Но вы в любом случае уже будете служить мне, а не фюреру.
— Так что именно мы делаем?
— Вы арестуете Шпеера, Геббельса и Геринга. Потом… Потом решим с Гитлером. Всё. Час времени — и мы правители Рейха.
Я так и не успел дать согласие, потому что в дверь палаты настойчиво постучали.
— Войдите, — крикнул Борман.
Вошёл мой адъютант, вид у парня был напуганным.
— Простите, рейхсфюрер. Но у меня срочные новости. И тревожные.
— Фюрер мертв?
— Слава Богу нет. Дело в другом.
Адъютант растерянно глянул на Бормана.
— Говорите, — разрешил я, — От партайгеноссе Бормана у меня секретов нет.
Мне показалось это верной тактикой. Пусть Борман мне доверяет — сейчас это важно. Я на самом деле не справлюсь с Гитлером без него.
Адъютант щелкнул каблуками:
— Как скажете. В общем: шутц-полиция по вашему указанию собрана, здание полностью оцеплено. Во-вторых: мы привезли вашу семью, рейхсфюрер, как вы и приказывали. В-третьих, прибыли министр Шпеер и доктор Геббельс. В-четвертых… В Берлине мятеж, мой господин.
— Что? — Борман вскочил на ноги с койки, на которой сидел.
— Нам сообщают, что мятежники только что взяли рейхсканцлеряю, — обреченно доложил адъютант, — И часть их уже идет сюда. Мы не знаем, сколько их, не знаем, каковы их цели. Но уже имели место перестрелки на Инвалиден-штрассе.
— Перестрелки кого с кем? — уточнил я.
Я в отличие от Бормана напуган не был. Чем больше хаоса — тем лучше для меня. А вообще, все это было удивительно: похоже, что я развалил Рейх, просто толкнув фюрера. Рейх оказался откровенно слабоват, я такого не ожидал.
Похоже, что в фашистских тираниях все на самом деле обстоит именно так, как мне говорил фюрер. Есть Гитлер — есть Германия. Нет Гитлера — Германия трещит по швам.
— Мы не знаем, рейхсфюрер, — ответил адъютант, — Обергруппенфюрер Кноблаух сейчас уточняет этот вопрос. Переговорите с ним, телефонная связь в Берлине пока что есть. Кноблаух предполагает, что восстали предатели в Вермахте — к ним как-то просочилась информация о ранении фюрера, и они решили воспользоваться моментом для трусливой измены.
Мы с Борманом переглянулись.
— Спасибо, я сейчас выйду. Оставьте пока нас с рейхсляйтером, — распорядился я.
Адъютант вышел, а Борман набросился на меня:
— Ваших рук дело?
— Не-а. Я думал, что ваших.
— Значит так: все отменяется, — отрезал Борман, — Забудьте пока всё, что я вам говорил. Нужно покончить с заговорщиками, остальное — потом. И не вздумайте дергаться, дружище. Ни шагу без согласования со мной! Я — ваш единственный союзник. Мятежники из Вермахта наверняка хотят мира с западными демократиями против русских. Их цели — не наши цели. Они идиоты. Тупая военщина! Они так и не восприняли доктрины национал-социализма в полной мере!
Борман, кажется, перепугался ни на шутку. Даже заговорил словами явно Гитлера, что свидетельствовали о крайней степени нервного стресса у рейхсляйтера. В трудных ситуациях люди всегда хватаются за авторитеты, начинают говорить словами своих учителей.
Я кивнул в ответ:
— Яволь. Как скажете.
А про себя подумал — вот он, момент. Борман здесь, Шпеер с Геббельсом тоже, да и Гитлер присутствует. Все в одном здании. К которому сейчас подойдут мятежники. И лучшего момента для уничтожения всей верхушки Рейха у меня уже не будет. Пора действовать!
Пистолет Luger P08(производства компании «Mauser», 1942 г.), современное фото
Берлин, клиника «Шарите», 1 мая 1943 08:57
Мы с Борманом и моим адъютантом прошли к палате, где оперировали фюрера, тут все еще торчали автоматчики из Лейб-Штандарте.
А у дверей палаты стоял доктор, не тот, что раньше — этот был помоложе. Но стоял от тут затем же, зачем и старый: чтобы докладывать руководству Рейха о состоянии фюрера.
— Ну что там, мой друг? — обратился Борман к доктору.
Однако доктор не ответил, он был перепуган, весь дрожал, у парня зуб на зуб не попадал.
Это еще что? Неужели фюрер и правда умер? Неужели всё — я убил Гитлера?
Доктор попытался что-то из себя выдавить, но от стресса не мог связать двух слов.
— Рейхсляйтер… Простите… Вынужден сообщить…
Автоматчики застыли, как статуи, их лица были каменными. А жирный лоб Бормана в очередной раз покрылся испариной.
Ну хватит, пожалуй. Я слишком долго тянул время, я действовал слишком трусливо. Но это было раньше, я тогда еще не освоился. А сейчас освоился вполне. Лучше момента уже не будет никогда. Сейчас и только сейчас: когда Гитлера больше нет, и когда все растерянны.
Я выхватил из кармана пистолет и громко отчеканил:
— Фюрер был убит в результате заговора! Борман, Геббельс, Геринг и Шпеер сговорились, чтобы
