Иннокентий - Ал Коруд
Глава 11
Каждый коллективу- коллектив каждому!
— Ну что за кошмар, Настя, поищи что-то другое!
Любая фотосессия начинается с примерки. Тот тихий ужас, что комсорг носила на работу, был абсолютно неприемлем. Кеша не уставал ей в последние недели повторять, что в человеке все должно быть прекрасно. Вычитал эту фразу у Горького. Одна из старушек соседок имела неплохую библиотеку и снабжала Кешу книгами. Ну а что еще делать, если телевизора нет? Да и что по нему тут смотреть? Всего два канала и на обоих бровастый Брежнев! То-то в СССР так популярно кино.
Вот и Иннокентий как-то предложил Насте сходить на новую кинокартину. Даже не ожидал, что комсорг согласится. Подругу для утех в ней Кеша не видел, а скорее товарища. Болтать с ней было временами забавно. Девушка училась заочно в институте и оказалась особой умной. Около кинотеатра Кеша не сразу узнал в стройной девушке в легком платье Настю Дмитриевну. И очки другие и фигуру видно.
«А очень даже ничего фигура!»
— Ты чего тогда такая стремная на работу ходишь?
— Не знаю, привыкла.
— Вот очки правильно сменила. Легкая оправа тебе идет.
— Спасибо.
Что тогда на него нашло? Желание появилось себя проверить, да и позабытые навыки проработать на лабораторной мышке.
— Хочешь, я тебе фотопортрет сделаю? Не романтический, а в авангардном комсомольском стиле.
Настя так и зависла посередине тротуара с мороженым в зубах. Видать, это было меньшее, что она от него ожидала.
— А давай!
— Только надо сначала подготовиться.
И вот они у Насти дома примеряют наряды. Квартира в старом фонде, потолки высокие, окна большие, света много. Это Кеша оценил с точки зрения фотографии, проверив освещение взятым из дома фотоэкспонометром, моментально подняв в глазах девушки свою репутацию. Он еще попутно сделал пару замечаний по макияжу. Иногда женщины у Петрова дома жили по несколько месяцев, так что невольно пришлось разобраться. Настя была впечатлена и отнеслась к сборам со всей серьезностью.
— Вот эта юбка зачёт.
— Не коротка? — с сомнением спросила Анастасия, встав перед придирчивым взглядом Иннокентия. Тот оценил длину ног и деловито кивнул:
— В самый раз? Да и зачем прятать такие ножки?
Девушка хихикнула.
— Ты же вроде снимаешь портрет?
— Зато буду помнить, что за кадром осталось все остальное! Ищи блузку подходящую.
Настя странно на него взглянула и нырнула за широкую створку шкафа. Затем вышла в центр комнаты в новой одежде.
— Как?
— Не годится. У тебя что, ничего современного нет?
— Нет, это все мамино. Это она у нас модница, шьет все по журнальным выкройкам.
Иннокентий набычился.
«Ну и мода у них!»
— Слушай, примерь тогда лучше мужские рубашки. Многим девушкам они идут.
— Точно!
Настя снова себя проявила, как истовая дисциплинированная отличница, не подумав, тут же рванула к другому шкафчику, где висели рубашки отца. Так в юбке и лифчике и остановилась посередине комнаты, как вкопанная, несказанно удивив Иннокентия. Он восхищенно уставился на полуголую девушку. Лифчик был смешным и белым, а её тело чуть подернуто первым загаром, контрастно выделяясь на фоне белья.
«Обалдеть, держите меня семеро!»
— Ой!
— Все, я отвернулся!
Но Кеше увиденное понравилось. Грудь — два с половиной, лучший для молодой девушки размерчик, плоский живот, точеные плечи. И зачем, спрашивается, это все прятать под уродской одеждой? Видимо, сейчас в нем говорил человек из будущего. В двадцатые годы следующего века женщины без стеснения оголяли все, что только можно. А новые купальники практически ничего не прикрывали.
Настя в этот раз появилась зардевшаяся, но глазки шаловливо играли.
«Ну и Настя Дмитриевна, ну и комсорг!»
— То, что доктор прописал. В ней и будем снимать. Только я бы рукава закатал и здесь не застегивал все пуговицы.
— Какие, Кеша?
— Вот эту.
— Расстегни сам.
«А куда делись её очки? Какие у нее васильковые глаза!»
Он не заметил, как расстегнул еще несколько лишних пуговиц, и снова показался белый лифчик. Затем руки сами собой прошлись по ее шее и плечам. Их обоих резко притянуло друг к другу. Лишь через минуту Иннокентий смог оторваться.
— Ты…
— Я…
Дальше началось форменное безумие. Вниз вмиг полетела вся одежда. Крепкие руки спортсмена приподняли девушку за попку и поволокли в сторону большого дивана. Он касался губами её шеи, груди, перешел на живот, неожиданно поняв, что «девушка созрела».
Занавес!
А началось все с необычного невинного происшествия. В один из дней Васечкина вызвали в контору прямо с очередной заявки. Оказалось, что пришел фотокорреспондент из городской газеты. Хотел снять его портрет для номера. Видимо, следствие здорово продвинулось и газетчикам разрешили дать заметку о знаменитом происшествии. Нельзя же постоянно держать такую новость втайне! Кеше вовсе не улыбалось быть в центре внимания. Но судя по лицам руководства, это даже не обсуждалось. Значит, пойдет в карму. Как уже начал понимать Петров-будущий, в этом времени на социальный рейтинг здорово влияла общественно-полезная работа. Партия, Ленин, комсомол имели вес не менее значительный, чем тяжеловесы из промышленности.
Он дисциплинированно прошел к шкафчику и переоделся. Благо, с утра достал свежую рубашку. Галстука, правда не было, этим его облагодетельствовал сам начальник ЖЭКа Сергей Петрович Вяземский. Он редко появлялся на рабочем месте, перманентно пропадая на бесчисленных совещаниях.
— Вязать умеешь? Эх, молодежь, учись, пока я жив. Но, вообще, Васечкин, ты молодец! Поднял репутацию нашего ЖЭКа на областную высоту. Так что дарю!
Дареному коню в зубы не смотрят, да и галстук был импортным. В СССР на теме зарубежного шматья полный бзик. За джинсы попросту убить готовы. Правда, в будущем подобный бзик перейдет на статусные автомобили. Петров неплохо как-то заработал на желании некоторой части южного населения иметь пусть и не новые, но немецкие автомобили марок БМВ и Ауди. Когда граждане неизвестной национальности массово побежали в автосалон по причине того, что «конструкторы» из битых автомобилей начали разваливаться прямо на ходу, то салона уже и след простыл. Или джигиты всерьез считали, что по такой цене можно купить что-то стоящее?
Лох не мамонт!
Фотографом был серьезный мужчина предпенсионного возраста. Скорее всего очередной «заслуженный работник». Но во всяком случае дело он свое знал туго. Моментально сориентировался, высмотрел место для съемки и быстро выстроил нужную ему позу. Никаких бесконечных щелчков, что присуще мастерам цифрового фото. Пленку в редакции явно экономили. Сделав три кадра у окна, фотограф начал менять объектив. И вот когда Иннокентий, наконец, заметил, каким фотоаппаратом пользовался мастер, в его голове знатно замкнуло. Вот оно! Как он мог забыть! Чему он удивлялся?
В руках опытного фотокорреспондента была дальномерная камера. И камера непростая, а самая настоящая легенда немецкой прецизионной промышленности — Лейка. В отличие от большинства других подобных раритетов, у «Лейки» имелась возможность менять объективы. Почему-то у многих фотолюбителей в голове засела мысль, что сменные линзы есть лишь у «зеркалок», то есть современных зеркальных аппаратов. А Кеша откуда-то помнил, что у старых немецких объективов был потрясающий световой рисунок и изумительная резкость. И с этими знаниями в своей голове еще предстояло разобраться.
— Это у вас «портретник»?
Фотокор удивленно обернулся.
— Разбираешься?
— У деда похожий был.
— Ну да. После войны много чего навезли.
— А можно вопрос? Почему не «Зенит» или «Практика»?
Фотограф задумался.
— Душа не лежит, да и привык. Я же, — он бережно провел пальцами по потертому чехлу, — с ним по сути сроднился.
— Понятно. Что мне дальше делать?
Фотокор улыбнулся. Иннокентий знал по своему прошлому, что хороший и покладистый клиент на вес золота.
Вечером дома Васечкин сразу же полез на антресоли.
«Есть!»
Странно, что он здесь еще не ползал, так бы вспомнил раньше.
