С чем вы смешиваете свои краски? 2 - Дмитрий Соловей
Повезло, что начальство отселило меня, а после нагрузило сверх меры и думать о пустяках времени не осталось. Со сверхсекретными документами я дела не имел, но с грифом «секретно» пришлось поработать.
В начале октября по агентурным каналам из Чехословакии пришло донесение о том, что ЦРУ завербовало в Колумбии советского дипломата. По имеющимся данным, этот человек получил кодовое имя Trigon, то есть треугольник. Сам документ я не видел, но получил письменное распоряжение отсортировать всех сотрудников по возрасту и датам возвращения их в СССР. Список из семидесяти человек мне был предоставлен, доступ к анкетам тоже. Увидел я нужную фамилию, как только дошёл до буквы «О». От волнения даже пальцы задрожали. Подчеркнул нужное имя и отправился к Илье Андреевичу.
— Александр Дмитриевич, — прочитал он и издал звук, напоминающий рычание льва.
— Мы за ним следим уже три месяца. Пока безуспешно, — напомнил я. — Кандидат экономических наук, спортсмен, не курит, не пьёт, тщательно следит за своим телом. Это ещё одно подтверждение того, что уже есть на него.
— Обоснование подготовь, каждого человека из списка в любом случае проверь. Всякое бывает, вдруг это другой, и у нас не один, а два предателя, — распорядился Илья.
Насчёт того, что появился новый завербованный агент ЦРУ, никто не сомневался. У нас имелся другой документ о том, что в конце 1974 года обнаружен ранее неизвестный канал радиопередач, захватывающий Москву и область. Аналитики нашего отдела предположили, что сеансы могли начаться раньше, чем нужный человек вернулся в СССР, это известный приём, чтобы отвлечь внимание от конкретного человека.
Работу с документами я продолжил. Добросовестно отсортировал всех, кто вернулся из Колумбии за последние два года. Согласно имеющимся фактам, произошла утечка информации, касающаяся переговоров в Женеве. Эти переговоры по ограничению производства ядерного вооружения велись с 1972 года, но договорённости так и не были достигнуты. Кто-то сливал американцам сценарий советской стороны. Из всего списка, что мне дали, только три человека имели доступ к Женевским документам и подходили по другим параметрам.
Агент Trigon в их число попал. Настораживало и привлекало к себе внимание то, что Александр Дмитриевич, вернувшись из Колумбии, отказался от нескольких выгодных предложений и остался работать на должности с более низкой зарплатой, чем он мог иметь, зато с доступом к секретной информации. Но наблюдение требовалось организовать за всеми. Отчёты по первым двум фамилиям я перепечатал и с этими данными направился к Илье.
— Снова у нас на этого Тригона ничего нет, — озадачился он. — Будем продолжать наблюдение.
Наружное наблюдение — долгая и кропотливая работа. Начнём с того, что связываются с завербованными агентами не каждый день, а то и не каждый месяц. Да и предателю получить действительно важные сведения не так-то просто. Не шлёт он посылки заокеанским друзьям каждую неделю. Поди поймай такого «на горяченьком».
Ситуация с Тригоном выглядела запутанной ещё и по той причине, что он, будучи работником МИДа, официально считался ещё и внештатным сотрудником КГБ. Обычная такая практика вербовать осведомителей. Конкретно этого человека вербанули в то время, когда он был простым референтом МИДа и только надеялся, что ему повезёт попасть за границу.
Первое подозрительное шевеление возле Александра Дмитриевича случилось тогда же, в начале октября 1975 года. На всякий случай наружники присматривали за парковкой, где иногда стояла «Волга» объекта. Машина, удачно припаркованная под фонарём, поздним вечером хорошо просматривалась. Появившийся со стороны полноватый мужчина выглядел пьяным. И всё бы ничего, но этот «пьяница», не удержавшись на ногах, облокотился на «Волгу». Всего пара секунд, и он двинулся дальше.
Спустя некоторое время одна из групп подошла к автомобилю, чтобы зафиксировать чуть приоткрытое стекло передней дверцы. А за тем «артистом Больших и Малых театров» выдвинулись другие наблюдатели, доведя его точнёхонько до улицы Вавилова, где были квартиры американцев, проживающих в Москве.
И собственно, до конца года о Тригоне больше никаких подозрительных донесений не поступало. Он простыл, заработав серьёзную пневмонию. Позже оформил путёвку и уехал в санаторий. Наружное наблюдение 7-е управление сняло. Зря, конечно, но доказать что-то я не мог, к тому же работы хватало и без этого.
В аналитический отдел стекалась всевозможная информация контрразведки. У меня дополнительно имелось задание по Великобритании. Генералу было интересно посмотреть, что я могу выжать из данных собранных официальным путём. «Ножницами» я уже не работал, но еженедельные отчёты просматривал. Спрогнозировал, что международный валютный фонд предоставит Великобритании заём (на самом деле помнил из истории такое), и собственно, больше ничего.
Зато по событиям в Москве поступало, на мой взгляд, много лишней информации, такие как доставка в посольство США замороженных продуктов из европейских магазинов. Ящики с замороженными овощами и соками выгрузили прямо во дворе посольства. Также перед какими-то большими приёмами из Германии в Москву привозили нечто экзотическое (цитрусовые, авокадо, свежий перец). Порой сами работники посольства делали заказы в Хельсинки, и продукты раз в две недели доставляли в посольство. Интереса ради я взглянул на перечень продуктов и цены. Нехилая накрутка за свежие овощи с поставкой в зимнюю Москву. Два кочана капусты (наподобие китайской) стоили девять долларов, ореховая паста по пять долларов за банку и так далее. То есть представляете, какой шёл тотальный контроль за иностранцами?
Любое посещение американцами ресторанов тщательно отслеживалось и проходило через наше управление. Попасть в рестораны американцы могли только по предварительной договорённости (иначе могло не быть свободных мест), имея при себе соответствующий документ. Обычно на это же время соседние столики оккупировали замаскированные работники КГБ. Давать чаевые иностранной валютой не запрещалось, но официанты не имели право их брать. Если такие инциденты случались, то это тщательно расследовалось.
Другая забавная информация была связана с автомобилями. Многие американцы, уезжая на работу в СССР, отправляли контейнеры с личными вещами, продуктами (их разрешено было пересылать до девятисот килограммов) и машинами. Среди которых были «Вольво», «Мустанги» и прочие модели, не рассчитанные на суровую русскую зиму. Кто посмышлёнее, приобретал «Жигули». В одном из документов писалось, что
