Царская охота - Олеся Шеллина
Послышалась какая-то возня, хлопнула дверь и стало на мгновение тихо, а потом тот, который остался, принялся, судя по доносившимся до меня звукам, заряжать пистолет. Вот тут-то я задергался, открыв глаза. Мы были в этом проклятом лесном домике Долгоруких, который вот уже в который раз играет главную роль в моей пьесе, под названием «жизнь». Возле камина стоял невысокий полноватый господин и торопливо пытался зарядить пистолет. Получалось у него плохо, видимо господин не привык к подобным делам, но принцип знал, а значит скоро нас с Филиппой без всяких сантиментов и длинных речей напоследок просто пристрелят. Господин увидел, что я «очнулся» и криво усмехнулся.
— Ну вот что вам стоило, ваше величество, еще немного времени побыть в забытьи? Вы бы даже и не поняли, что произошло, — пробормотал он, не собираясь останавливаться, в процессе своего нелегкого дела. Руки у него дрожали, и пуля упала на пол. — Проклятье, не мог оставить заряженные пистолеты, плебей, что с него возьмешь.
Я молчал, глядя на лорда Ронда ненавидящим взглядом. Всегда знал, что от этого недопосла в итоге нужно будет ждать неприятностей. Филиппа тоже молчала, и со своего места я ее не видел. Наконец, когда пистолет был уже практически заряжен, я открыл рот и глухо произнес.
— Хотите войти в историю, как убийца российского императора?
— Я бы с удовольствием не входил ни в какую историю, если бы вы, ваше величество, были хорошим мальчиком и пошли на некоторые уступки для моей страны, которая в следствие ваших опрометчивых действий оказалась в довольно невыгодном положение. И я с еще большим удовольствием остался бы в стороне, если бы вы, как и полагается императору ехали в карете, когда ваши гвардейцы перестреляли многих славных английских ребят, — вот, значит, как. То покушение было все-таки на меня. Погиб Миних, но на его месте должен был быть я.
— И что, в ваших действиях большую роль играет патриотизм и совсем ничего не значит тот факт, что ваша жена изменила вам со мной? — я откинулся на спинку стула и развязно улыбнулся. Если мне и суждено умереть сейчас, то, хотя бы этого козла доведу до белого каления, поиздеваясь напоследок.
— Сильные мира сего всегда берут то, что хотят: будь то какая-то вещь или женщина, даже если она принадлежит другому, — на его лбу налилась вена, значит, я попал в цель. Он знал о шалостях женушки и проглотил это унижение, но не забыл, как видно.
— Ну, мне-то все виделось совсем в другом свете, — я слегка наклонил голову набок. — Она так сильно тосковала по мужской ласке, что буквально сама залезла мне в штаны, как только мы остались наедине. Я всего лишь пожалел несчастную женщину, которой так сильно пренебрегают.
— Заткнись, — прошипел он и подошел к мне, приставляя ко лбу дуло пистолета. Его руки дрожали, и он никак не мог взвести курок. — Я знаю, как это бывает, когда взгляд короля или царя падает на понравившуюся ему женщину.
— Ну да, помечтай. К слову, ей понравилось. Она так страстно стонала, даже проходящий по коридору Юдин услышал. А ты думаешь, кто та дама, о которой он так красочно писал?
— Я сказал заткнись! — он отвел пистолет от моего лба и ударил другой рукой наотмашь. Надо же, а я думал, что не решится. Лорд Рондо, выместив злость внезапно успокоился. Руки дрожать перестали, а на лице появилась решительность. Ну, и чего ты добился, идиот, провоцируя мужика, который столько времени сдерживался, потому что просто не мог ничего сказать против? Вспомни Трубецкого. Сколько тот терпел Ваньку Долгорукого, который при нем же его жены домогался, пока не понял, что Иван уже не в фаворе и за то, что он его слегка покалечит, ему ничего плохого не сделают. Вот и лорд Рондо понял, что его план наконец-то принес успех и успокоился. Пистолет снова поднялся и уперся мне в лоб, но на этот раз рука, держащая его, не дрожала. Очень сильно захотелось закрыть глаза, но я не доставлю этому англичашке такого удовольствия. Секунды растянулись на века. Палец очень медленно опустился на курок и только начал тянуть его, чтобы взвести… Бам!
Закатив глаза лорд Рондо упал прямо у моих ног, так и не взведя пистолет до конца. Над ним стояла растрепанная Филиппа на щеке которой уже наливался цветом огромный синяк, и держала в руках кочергу. Я перевел взгляд с упавшего англичанина на свою принцессу и начал интенсивно дергаться, чтобы освободиться, чуть не свалившись вместе со стулом. Кочерга выпала из внезапно ослабевших рук и Филиппа на мгновение побледнела, поднеся руку ко рту, но быстро пришла в себя и бросилась прямиком к лежавшему на полу лорду Рондо. Дрожащими руками она вытащила нож из ножен, прикрепленных к перевязи рядом со шпагой, и подбежала ко мне, тут же принявшись пилить веревки, которыми были стянуты мои руки. Чтобы ей помочь, я напряг мышцы и максимально развел руки в стороны, не обращая внимания на то, что жесткие волокна разрывали кожу на запястьях до крови.
— Они меня тоже связали, прямо как вас, — быстро-быстро говорила Филиппа. Не переставая пилить веревку. — Но у меня руки тоньше, а веревка широкая и плотно связать их не получилось. Когда он подошел к вам, я сумела вытащить одну руку, потом вторую…
В это время веревка поддалась и я, напрягая мышцы до предела, разорвал остатки. Кисти сразу же заболели от возвращающегося к ним кровообращения, но думать об этом было пока нельзя. Стряхнув остатки веревки, я обхватил лицо Филиппы, стараясь не причинить ей боли, и поцеловал, чтобы прервать этот бессвязный поток слов, у пребывающей в полушоковом состоянии девушки. Но шок или не шок, а сегодня она фактически нас спасла. Филиппа закрыла глаза и тихонько вздохнула мне в губы. Целоваться она не умела, и это почему-то привело меня в восторг, придав недостающих сил. Отстранив ее от себя так, чтобы она всегда находилась за моей спиной, я выхватил пистолет из руки Рондо и не отказал себе в удовольствии пнуть его по голове, потому что лорд в это время начал проявлять признаки жизни. Тратить на него
