Александр Михайловский - Дорога в Царьград

   Абдул-Гамид любил оружие, и купил этот французский револьвер во время поездки в Европу, когда он вместе со своим дядей посетил страны, где правители не боятся спать по ночам без револьвера под подушкой.

   А сегодня очень странное сообщение пришло с голубиной почтой из Измира. Французский грузовой пароход, шедший из Марселя в Измир, подобрал в море умирающего египетского аскера, который плавал, цепляясь за обломок реи. До Измира египтянина не довезли. Он умер через два часа, после того, как его спасли.

   Но перед смертью он рассказал очень странную историю. Якобы, на их караван напали неизвестные корабли, которые движимые неведомой силой, без парусов, и паровых машин, летели по волнам со скоростью арабского скакуна. И были эти корабли огромными, а один из них, вообще, напоминал пирамиды далекой родины умирающего. Эти исчадия Иблиса обрушили на корабли правоверных адских огонь, который в считанные минуты отправил на дно моря весь их караван.

   Конечно, рассказанное можно было бы посчитать предсмертным бредом умирающего, но караван-то ведь куда-то запропастился. А он должен был пройти Дарданеллы еще вечером. Но сообщения о нем до сих пор нет. Надо об этом узнать поподробнее у командующего флотом.

Абдул-Гамид приподнялся в постели, и взял с изящного, инкрустированного перламутром столика, стоявшего у кровати, лист бумаги и карандаш. Написав на бумаге несколько слов, султан положил его на столик, и снова лег в постель.

   Война с неверными, начавшаяся недавно, не радовала султана. Конечно, бои шли далеко от Стамбула, но войско Белого царя собирается форсировать Дунай и двинуться вглубь Болгарии. Английские советники наперебой твердили Абдул-Гамиду, что войско московитов слабое, что у них плохие ружья и пушки, но это мало успокаивало султана. Да и сами англичане тоже были не прочь отхватить от империи лакомые кусочки, вроде Египта и Кипра. - Никому нельзя доверять...

   Известие о странных кораблях, появившихся в Эгейском море, все никак не давало покоя султану. - Что это за корабли? - И есть ли они на самом деле? Уж больно удивительные и невероятные вещи рассказал умирающий египтянин. Абдул-Гамид во время своей поездки по Европе видел там корабли английского и французского флотов, но ничего подобного ему встречать не доводилось.

   Эх, почему он не послушал год назад русского посла графа Игнатьева? - Вот был человек! Его при жизни дяди считали вторым после визиря, и называли Московским пашой. Может быть надо было дать автономию неверным на Балканах, пообещать им то, чего они хотели. Тогда бы не пришлось воевать с царем Александром. А ведь в прошлую войну русские дошли до Эдирне, или, как они его называют, Адрианополя. В эту войну они могут дойти и до Золотого Рога. - На все воля Аллаха!.

   Кстати, англичане сообщили, что граф Игнатьев сейчас находится в полевой ставке царя. - Надо объявить за его голову награду. Тысячи ливров, думаю, хватит. - Опасен он, ох, опасен.

Игнатьев оставил в Стамбуле паучью сеть своих шпионов. Проклятые греки и армяне никак не могут успокоиться, так и норовят ударить ножом в спину. Может надо им указать место, которое они заслуживают? - Надо дать возможность черни погромить неверных - пусть сорвут на них свою злость, да и чужим добром разживутся. Султан снова взял со столика лист бумаги и сделал на нем новые пометки.

   Эти порождения шайтана - неизвестные корабли в Эгейском море, никак не давали ему покоя. Наверное, стоит предупредить командующего береговыми батареями в Проливах английского генерала сэр Генри Феликса, чтобы он привел гарнизоны и береговые батареи в Дарданеллах в полную боевую готовность. Утром надо послать туда почтового голубя. И самому проконтролировать, ведь эти лентяи в военном министерстве, ишаки беременные, ничего не делают без напоминания. - Никому нельзя доверять!..

В саду дворца, под окнами спальни султана, закашлялся караульный аскер. Потом он затих, и что-то зажурчало, словно он, не боясь гнева падишаха, справлял под окнами своего повелителя малую нужду. Опять, наверное, сын свиньи, анаши накурился! - Совсем обнаглели, обезъяноподобные!

   Кстати, этот бейлюк несет караульную службу в дворце уже больше месяца. - А это много. К воинам могли подобрать ключики те, кто мечтает свергнуть султана. Надо завтра же сменить этот бейлюк на другой. - И султан сделал очередную пометку на бумажном листке.

В коридоре кто-то брякнул оружием. - Уснул, наверное, выкидыш ослиный! Надо завтра с утра примерно наказать начальника охраны! Распустил он своих бездельников, а они, видя его снисходительность, совсем разучились службу нести. - Никому нельзя доверять!..

У двери в спальню послышалась какая-то возня. Абдул-Гамид осторожно достал из-под подушки револьвер, и тихо взвел курок. Вдруг, за окном, неподалеку от султанского дворца, раздался страшный грохот. Подбежав к окну, Абдул-Гамид тихонько отдернул штору, и увидел, как в багровом зареве адского огня разлетается обломками казарма султанских гвардейцев. А в небе над ней, освещенная отблесками пожара, проносится воистину порождение шайтана - огромная железная стрекоза, изрыгающая смерть и пламя...

   Холодный пот побежал по спине султана... Он отвернулся от окна, и в этом момент в коридоре что-то грохнуло... Дверь в спальню слетела с петель, и рухнула на пол. Хватаясь за револьвер, "Повелитель правоверных" успел увидеть мелькнувшую в клубах пыли фигуру в черном, с круглой стеклянной головой, и с лягушачьми глазами. "Это слуга Иблиса пришел за мной..." - успел простонать Абдул-Гамид, наводя на дверь ствол револьвера. В это время прямо перед ним об пол стукнулся небольшой предмет, и все вокруг залил ослепительный свет, который был ярче тысячи солнц. Султан икнул и потерял сознание... Он не почувствовал, как на его запястьях защелкнулись наручники, и не услышал, как хриплый голос наклонившегося над ним человека произнес - Готовченко!

Рука в черной перчатке аккуратно взяла с туалетного столика листок бумаги с арабскими письменами, и спрятала в карман. В ведомстве полковника Антоновой есть люди, которым весьма пригодятся такие бумажки.

Часть 2. Крест над Святой Софией!

Глава 5 (Есть Контакт)

   Майор извинился, после чего отправился в спальню, где пробыл около получаса. Когда он вышел оттуда, то я не узнал его. Вместо немецкого бюргера передо мной стоял старый морской волк. Стоптанные башмаки, заношенные брюки из грубой саржи, под распахнутой морской курткой - тельняшка не первой свежести, и в довершение всего - мятая шляпа, с полями, прожженными сигарами. Лицо майора украшала живописная шкиперская бородка, а на щеке была видна свежая ссадина. Одним словом, типичный подгулявший матрос, коих хоть пруд пруди в портовых кабаках Стамбула.

   - Ну что, поручик, - узнали бы вы меня на улице, столкнувшись нос к носу, - самодовольно поинтересовался майор Леонтьев.

   - Ни за что на свете, сказал я ему, - если бы точно не знал, что вы - это вы.

- Вот и замечательно, - ответил майор, - впрочем, нам надо спешить, время не ждет!

Мы спустились во двор, где нас уже ждали слуга Леонтьева, и запряженная в двуколку кобыла. Генрих вручил майору два заряженных револьвера Кольт "Писмэйкер" образца 1873 года, и коробочку с патронами. Леонтьев осмотрел револьверы, ловко прокрутил их барабаны, и сунул их в кожаную сумку, пришитую к сиденью двуколки. Лицо его разрумянилось, он словно помолодел. Неразговорчивый слуга открыл створки ворот, и мы выехали на улицу.

   Взрывы в районе султанского дворца прекратились, но зато по всему городу трещали выстрелы и слышались дикие крики. Похоже, что стамбульский сброд воспользовался неразберихой и паникой, и под шумок решил заняться своим привычным делом - грабежами и насилием. Мы переглянулись с майором, и не сговариваясь, достали оружие.

И вовремя. Из-за поворота вывалила группа турок, вооруженных как попало. У двоих или троих были старые кремневые ружья, а остальные сжимали в руках топоры, большие ножи и палки. Шедший впереди высокий турок в красной армейской феске и синей солдатской куртке, одетой прямо на голое тело (должно быть, дезертир), увидев двуколку с сидящими на ней европейцами, радостно завопил: "Гяуры!". Он бросился к нам, размахивая старым, наверное, еще дедовским ятаганом. Мы с майором вскинули наше оружие, и открыли огонь в упор по разбойникам.

   Первые ряды нападавших буквально смело. Пуля майора, выпущенная из Кольта калибра 0,45, снесла полчерепа вожаку бандитов. Оружие потомков, которое они называли автоматическим пистолетом Стечкина, действительно оказалось автоматическим. Я выпускал пулю за пулей, нажимая раз за разом на курок. Магазин пистолета казался бездонным. Уже больше половины бандитов были убиты или ранены, а уцелевшие, поняв, что их всех сейчас прямо здесь перебьют, с дикими криками бросились бежать. Майор, выпустив шестую и последнюю пулю из своего револьвера, схватил кнут, и стегнул им кобылу, которая, ничуть не испугавшись грохота выстрелов, стояла не двигаясь, и лишь нервно пряла ушами.