Александр Афанасьев - Наступление ч. 3 (СИ)
Пятьдесят восьмая отдельная автомобильная бригада, одно из основных соединений, обеспечивающее ОКСВ всем необходимым, получило новые машины одной из первых. Тысяча пятьдесят первая автомобильная колонна — дернули в Термез одной из первых, там — матчасть сдал, матчасть принял. Новые машины, похожие на фантазии с последних тетрадных листов вызывали оторопь. Ефрейтор Чернов, известный балагур и залетчик выразил общее мнение непечатно
— Это че это, а, б…
Офицер, который передавал машины — молча повернулся, вскинул автомат, прицелился. Завизжали рикошеты, кто-то шарахнулся в сторону без команды.
Идите, смотрите.
Подходили. С опаской трогали броневую сталь, щупали пальцами рикошеты.
— На крыше — бронеплита. ДШК держит. С боков — СВД.
— Сколько на освоение?
— Двое суток!
— Как в войну… — вырвалось у кого-то.
Здесь, воюя девятый год, кое-кто еще не понимал, что идет настоящая, без всяких скидок война…
Потом были долгие тренировки — полигона не было, приходилось кататься по окрестным дорогам, вызывая у встречных водителей настоящую оторопь видом своих машин. Машины были довольно тяжелы в управлении, они просто не были рассчитаны на возросший вес кабины. Дополнительные проблемы вызывал ограниченный обзор из кабины — броня хоть и защищала, но умереть от гранаты или от того, что ты улетел в пропасть — разницы мало. Поэтому — уже на месте внесли кое-какие дополнения — теперь на каждой машине сзади были поставлены по две лампочки, специально чтобы на них ориентировался водитель сзади идущей машины. Пока ты видишь две лампочки — все нормально, как только одну — дело плохо, значит впереди либо поворот, либо что еще. Но в целом — приноровиться при вождении можно было, уж на что плох обзор из советской бронетехники — так и ее водили по перевалам.
Двое суток на вождение — как в войну, потом погрузка. Железнодорожная станция, склады… как там воровали, если кто с головой был, тот миллионером увольнялся — потом мост дружбы, новенький, построенный специально под возросший грузопоток. Как там… ты тоже Саланг солдат? Вот именно. Солдат.
Саланг…
Тоннель, без которого не было бы войны. Тоннель, прорытый советскими специалистами, единственный путь из Советского союза в Афганистан. Тоннель, сам по себе забравший под полтинник жизней — проводка в одну сторону, освещение ни к черту, машины ломаются, вентиляции никакой нет — как то раз двадцать восемь двухсотых безо всякой войны получилось — отравление выхлопными газами, насмерть. Как целая операция. Да и прикрытие на Саланге — тоже не дремлет, хоть и самая граница с СССР — а бандам как медом намазано. Понятное дело — здесь машины как в тире расстреливай.
Танки, зенитные установки. УАЗ военной комендатуры — это что-то вроде начальства над тоннелем, охреневший от злобных бронированных морд вроде бы привычных машин пожилой капитан.
Только отошли от Саланга — духи куснули, проверили на прочность. Снайперы… горный серпантин и снайперы, проклятый БУР, бьющий на тысячу метров, тяжелая пулеметная пуля. Раньше такой за глаза достаточно было… шедший третьим в колонне ефрейтор Сидорук отлично помнил свой первый рейс. Рядом лейтенантик молодой сел, земеля почти что, один из Гомеля, второй из Бреста. Когда шли — лейтенантик этот трепался, шутил — мол кому суждено быть повешенным, тот… Вот — рассудила судьба, жестоко и без права аппеляции. Как Саланг прошли — сразу почти… в висок. Потом — долго есть не мог тушенку, наизнанку выворачивало. А тут — долбануло по крыше как молотком… сжался судорожно, а руль крутить надо. Потом, как притормозили на одной из площадок — пощупал эту вмятину, как раз в крышу и пришлось… наваренная плита спасла таки от дурного…
А в двадцати километрах от Джебаль-Уссараджа, в зоне охоты, колонну поджидала крупная банда. Нет не конкретно эту — просто колонну. Бандгруппа Нурутдин-хана вышла на охоту…
Нурутдин-хан был бывшим баем, то есть землевладельцем. Не по своей воле ушел в бандиты, с властью он почти что уговорился. Так получалось, что в некоторых уездах уговаривались… да и жили себе, как раньше жили. Были феодалы, которые ухитрялись собственные земли как земли госхозов[22] провести, самих их председателями госхозов выбирали, технику бесплатно давали — так и жили. Так и он… почти договорился с руководителем местной уездной пятерки о правилах совместного сосуществования — как вдруг верные люди донесли его, что руководитель уездного Царандоя узнал, кто убил Джавада, активиста и всю его семью, что это не душманы сделали, а местные, его люди, нукеры, по его приказу. Отдал приказание убить царандоевца — да поздно было, едва самому удалось уйти. У царандоевцев тоже советники из шурави появились, договариваться с ними сложно стало. Очень сложно…
В Пакистане его никто особо не ждал — но и отказываться не приходилось. К Гульбеддину не пошел, отмороженный на всю голову, своих людей не жалеет, лезет везде. Да и по взглядам не сходились сильно — Нурутдтин-хану до Аллаха дело было лишь тогда, когда вера эта помогала держать в покорности феллахов, отдающих ему больше половины собранного урожая. А этот фанатик… и люди все его — тоже фанатики. Уговорились с Моджаддиди — сам он человек уважаемый, отец его тоже уважаемый человек был и люди вокруг него — не последние. Выгодно дружить с Моджаддиди — через него можно и деньги отмыть, и подряд взять на дестабилизацию обстановки в какой-то провинции, благо он с англичанами и пакистанцами в близких, да и просто единомышленники они.
Костяк банды Нурутдина составляли его бывшие нукеры, люди, которые предпочли горбатому и неблагодарному крестьянскому труду труд нукера, бандита, телохранителя и верного пса хозяина, ночного гостя, который может отнять все, в том числе и жизнь. Еще до революции с ним были эти люди — собирали дань, карали непокорных, потом убивали тех, кто осмелился взять себе земельный надел. Правда, к восьмому году войны только трое из них, из тех, кто начинал — остались с ним до конца. Одноногий Насрала, который и на деревяшке своей кого хочешь обгонит. Бабур, снайпер, чей талант дан самим Аллахом. И Санобар — это он тогда убил местного активиста и всю его семью, вообще то Нурутдин поручал ему убить только активиста, но Санобара заставь намаз совершать — лоб до кости сотрет. Сделанного — все равно не воротишь.
Остальные — все молодые. Эмаль, пулеметчик, которого завербовали после того, как он отслужил в афганской армии, унтер-офицерский состав — пакистанец, алжирец и йеменец, остальные — или дети беженцев, которые бежали в Афганистан и от бескормицы подались в душманы или воины Аллаха — те, кто приехал на джихад из дальних стран. Кто прямиком из медресе, кто — прямиком из тюрьмы.
Нурутдин-хан лежал на теплом одеяле, рассматривая дорогу в бинокль, рядом лежал Санобар — его пехлеван, телохранитель. Колонну, которую они ждали — на нее никто не наводил, просто они лежали и ждали любую подходящую колонну. Восемьдесят человек в отряде — им по силам и довольно крупная колонна, с танками в охранении — благо было достаточно гранатометов и даже пара ПЗРК, правда, не американских, а китайских. За разгром колонны Нурутдин — Самун-хаджи, глава местного исламского комитета пообещал четыреста тысяч афганей. Это, кстати было вполне распространенной практикой последнего времени — исламские комитеты собирали деньги на джихад, банды кочевали с места на место, нигде долго не задерживаясь, если удавалось сговориться с руководителем местного исламского комитета — шли на дело и с бандой расплачивались из собранных на джихад средств. Такая вот… шабашка на крови.
— Холодно… — вдруг сказал Санобар, поеживштсь…
Нурутдин удивился — телохранитель никогда ни на что не жаловался
— Разве твоя одежда не греет тебя?
— Мне холодно внутри… — Санобар почесал бороду — сам не знаю почему…
Нурутдин пожал плечами, но решил не отвлекаться. Снова принялся наблюдать за дорогой…
Место, которое он выбрал, было не слишком удачным для засады — длинный, прямой участок, не самый удобный отход — но на то имелись причины. Шурави тоже учились… теперь самые удобные места для засад, где прикрывались заставами и выносными постами, где периодически обстреливались артиллерией, где засевались проклятыми минами с вертолетов — в камнях не видно, но ступню оторвет, случись наступить. А тут у его людей были отличные сектора обстрела колонны, длинная прямая, в самый раз…
— Идут, хозяин.
Нурутдин посмотрел на бинокль туда, куда указывал пехлеван — заметил. И в самом деле, заметил. Дым над горами, не дым даже — а дымок, когда работают десятки дизелей, да на дурной солярке — это заметно даже с такого расстояния. Вот и хорошо…
— Передай по цепи! Всем приготовиться! Замаскироваться!
