Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
На вал постоянно лился тонкими струйками смазочный мазут и более толстыми вода для охлаждения. Скольжение получалось может быть и не идеальным, но самое главное, что вал не очень-то и сильно разогревался на опорных ложементах, охлаждение их водой и смазка мазутом делали своё дело, а потому конструкция не грозила внезапно загореться. Особого биения вала Митяй не заметил и эта, самая сложная и ответственная часть воздуходувной машины, собранная без гвоздей и костылей, не содрогалась, а в дальнейшем, когда у него появится ковкое железо и сталь, её можно будет укрепить и довести до полного совершенства. В любом случае главное заключалось в том, что теперь у него имелся мощный привод, а всё остальное он считал делом техники и полагал, что справится с любой задачей. Так или иначе, но всё у него получилось, расчёты и разметка оказались достаточно точными водяное колесо вращалось довольно быстро, обещая привести в движение здоровенный циклон, изготовленный из довольно хорошо просушенной липы и пихты.
Дав колесу покрутиться пару суток, а оно за это время окончательно приработалось и потому исчезли последние вибрации, Митяй опустил вниз деревянную задвижку и как только напор воды резко ослаб, колесо, покрутившись минут пять, остановилось. На второй конец оси, который оставался квадратным, он насадил ещё одно колесо, на этот раз сплошное, целиком сбитое из толстенных дубовых досок в два слоя, но диаметром поменьше, всего в двенадцать метров, имевшее почти такой же вес, что и водяное, для равновесия. От него, через деревянную зубчатую передачу, прямо на холм тоже шел по второй эстакаде дубовый вал точно такого же сечения, но длиной в семнадцать метров. С приводящей стороны на него было насажено колесо диаметром в три метра, усеянное, как и большое колесо, точёными дубовыми цилиндрами зубчатой передачи. Их диаметр был двести десять миллиметров. Детали большего диаметра просто не влезали в настольный токарный станок Митяя. В итоге у него получился первичный повышающий редуктор из дерева, но к нему прилагался ещё один. В конечном итоге он делал воздуходувную машину почти четыре месяца и извёл таки на неё все свои гвозди и глухари, но зато деревянный, двенадцатилопастной циклон диаметром в десять метров, нагнетал воздух с такой силой, что чуть ли не сдувал его с ног. Правда, выл он, как скаженный, но Митяя это нисколько не смущало и за два дня до нового года он принялся строить из брусьев, досок и кирпича металлургический цех, а феврале ноль второго года приступил к кладке домны, причём строил её очень расчётливо и так как опять заготовил большую часть строительных материалов заранее, работа шла быстро.
Сначала Митяй сложил мощный фундамент, затем, когда тот схватился, в цеху он постоянно поддерживал плюсовую температуру, зима и в этом году снова выдалась довольно мягкой, сложил из красного кирпича, со всеми пазухами и отверстиями, тело домны со стенками толщиной в метр двадцать. Её внутренний диаметр он сделал в самом широком месте три с половиной метра, а высоту она имела в двенадцать метров. К ней он пристроил с каждого бока по два контрфорса и по две мощные, квадратные колонны, чтобы установить наверху большую загрузочную площадку. Да, домна отняла у него сил и времени даже больше, чем строительство дома, но дело того стоило и хотя у Митяя нашлось не так уж и много материалов по чёрной металлургии, он был полностью уверен, что она даст ему металл в том количестве, в котором он ему понадобится. Перед домной он выкопал и облицевал кирпичом большую литейную яму, которую перекрыл толстыми дубовыми досками и застелил кирпичом, отформовал и обжог множество огнеупоров нужной формы и размеров, изготовил длинные воздуходувные трубки из белой керамики, установив их на деревянных конструкциях так, чтобы к домне можно было спокойно подойти и уже в начале апреля, после огородов, сложил воедино все детали футеровки, после чего принялся собирать керамический воздушный трубопровод.
В качестве раствора он применял нежгущуюся глину и футеровку уложил в домне так, что между нею и кирпичным корпусом получился промежуток толщиной в десять сантиметров, заполненный этой светло-серой глиной. После этого домна целых три месяца сохла, а Митяй изготавливал парафиновые модели, по ним формы из огнеупоров, проверял их парафином на точность, жег уголь, дробил кувалдой гематит и известняк и затаскивал шихту в деревянные бункеры под крышей. Всего он приготовил двадцать девять тонн руды, из которой можно было отлить четырнадцать с половиной тонн чугуна. Попутно он сложил факельную мартеновскую печь для переплавки чугуна в сталь и хотя для этого ему пришлось перелопатить кучу гальки, чтобы набрать доломита для футеровки, а затем помучаться, чтобы наколоть из него молотком и зубилом кубиков. Шестнадцатого июня, рано утром, он приступил к загрузке шихты в домну, начав с берёзового угля, а через сутки зажег его и домна задымила. В нижнюю треть домны, под углом шестьдесят градусов, через трубы из огнеупоров с жутким рёвом било пламя четырёх мощных горелок с воздушным надувом. Может быть именно поэтому уже всего через шесть с половиной часов после начала плавки, из домны, в огнеупорное корыто, стоящее на деревянной тележке, обмазанной глиной, полился раскалённый, чуть ли не добела, шлак и Митяй, выждав полчаса, аккуратно пробил лётку.
Чугун или что там у него получилось, быстрой струйкой побежал в ковш и когда его налилось ведра два, Митяй заткнул лётку, перекатил деревянную телегу к уже разогретой мартеновской печи, опрокинул ковш рычагом и вылил расплавленный металл в мартеновскую печь. Через пару минут, когда он открыл вентиль, горелка зашумела ещё сильнее и начался продув мартена воздухом. Всего в мартеновскую печь могло поместиться не менее полутора кубов расплавленного металла, но он юный металлург понятия не имел, сколько времени нужно выжигать из чугуна углерод и решил действовать методом академического тыка. Пока взятый для образца чугун остывал, он метнулся наверх и принялся тачками засыпать шихту в домну. В принципе всё бы ничего, но уже довольно скоро руда у него закончится и домну придётся загасить, правда, он за это время сможет отлить весьма приличное количество заготовок из чугуна и стали в огнеупорные формы, в том числе даже станину для большого токарного станка и к ней ещё несколько деталей а также дофигища слитков чугуна и стали. Всё остальное он как-нибудь выкует и доработает напильниками. Намеревался Митяй отлить себе и кузнечный инструмент, а также три большие наковальни для кузни и детали для кузнечного молота, приводимого в движение водой.
Митяй заранее запланировал, что именно ему нужно отлить в первую очередь, и не сомневался, что всё у него получится. Спустившись вниз, он взял плоскогубцами небольшой кусок чугуна, положил его на наковаленку и изо всех сил шандарахнул по нему чудильником. Тот раскололся под мощным ударом на части, и Митяй радостно заулыбался. Получалось так, что в шихте было очень мало кремния и него получился белый, а не серый чугун, а стало быть следующим заходом он мог смело отлить из него три большие наковальни, чтобы потом отжечь их и сделать намного прочнее. Да, и путём отжига всех остальных чугунных отливок он мог значительно увеличить их прочность, превратив белый чугун в ковкий. Потому он принялся быстро разбирать кирпичи, чтобы открыть литейную яму, заполненную сухим песком, и установить в неё формы. Как же ему сейчас пригодилась бы таль, но без цепей изготовить её было нереально. Поэтому ему пришлось опрокидывать ковш с чугуном вручную. Судя по тому, что форма, изготовленная из огнеупора и нагретая пламенем горелки, не взорвалась и не раскололась, всё прошло тик-ток, ну, разве что придётся срубить зубилом облой. Следующие два ковша Митяй слил в мартен, а пятый вылил во вторую форму. Так началась его вахта в литейном цеху, продлившаяся более четырёх суток, во время которой он спал урывками, по три, четыре часа. Потом шихта закончилась и он, выключив воздуходувную машину, отправился спать, поскольку уже еле двигался от усталости.
Из последних сил выкупавшись, плотно поев около шести часов дня после почти пяти дней бодрствования и сухомятки, Митяй рухнул в кровать и проспал больше суток подряд. Проснулся он, когда уже начало смеркаться и потому, немного побродил по дому, посидел час за компьютером, плотно поужинал и снова завалился спать, чтобы утром, чуть свет, пойти в металлургический цех. Там было ещё довольно жарко, но он распахнул настежь ворота, все ставни и принялся первым делом разбивать формы с наковальнями. Они у него вышли, на славу, почти без облоя. Так же хорошо ему удалось отлить и все остальные заготовки. Первые четыре плавки стали у него получилась весьма странными, но чрезвычайно полезными, так как он отлил двести двадцать пятикилограммовых слитков очень мягкой, пластичной стали. Из такой он, пожалуй, сможет даже вытянуть проволоку, а она ему была очень нужна для множества вещей. В том числе для изготовления колючей проволоки и не только неё одной. Самой прочной получилась сталь девятой плавки и из неё Митяй очень удачно отлил три десятка длинных свёрл большого диаметра, а поскольку у него имелся заточной станок с пятью алмазными планшайбами, то теперь он сможет сверлить отверстия диаметром до восьмидесяти пяти миллиметров.
