Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин
Сквозь странное ледяное безразличие я смотрел на чистый лист блокнота и думал, что написать в этот раз. Тошноты вроде не было, только давящая тяжесть под ложечкой. Голова не кружилась, мир словно немного колыхался, как от лёгкого опьянения. Какими цифрами я могу это выразить? Не знаю, да и это не столь важно. Слабость? Наверное была, но не парализующая, как в прошлый раз. Это было скорее истощение, причем и физическое, и эмоциональное. Каждое движение заставляло задуматься не над вопросом «как?», а над вопросом «Зачем?».
Крови не было, но зато я весь дрожал. Мелкая, неконтролируемая дрожь, как при лихорадке, вкупе с пронизывающим меня изнутри холодом заставляли кутаться в одеяло, но я не ощущал от него никакого тепла. Кончики пальцев, губы — всё это онемело, словно отмерла часть нервных окончаний.
Неужели это устройство влияет не только на моё тело, но и на мою душу?
Глава 11
Я впился взглядом в потолок, пытаясь оторвать спину от ковра, который казался сейчас единственным островком стабильности в этом безумном мире. Адски знакомый по вчерашнему тесту внутренний холод снова пульсировал где-то под ребрами, отдаваясь ледяными мурашками по коже даже сквозь теплую ткань пижамы. Я сглотнул комок тошноты, подкатившей к горлу просто от мысли о том, что надо вставать. Меня не отпускала дрожь, мелкая, назойливая, как будто каждый нерв в теле отбивал свою собственную барабанную дробь. Я сжал кулаки, пытаясь усилием воли заставить мышцы замолчать, но пальцы отозвались тупым, противным онемением, будто их на час засунули в морозилку.
«Энтропия, блин, вот тебе и расплата за воскресный трэш», — пронеслось в голове, и я чуть не застонал вслух от бессильной злости на себя, на часы, на всю эту чертову ситуацию, в которой был сам виноват.
С большим трудом смог доползти до ванной. Я уперся ладонями в холодную керамику раковины и только так смог поднять голову. Зеркало выдало жестокую правду: бледное, будто выстиранное лицо, с лихорадочным блеском в запавших глазах, которые смотрели на меня с немым вопросом «Какого черта?». Синева под ними была такой густой, что казалось — это не тени, а настоящие фингалы после драки с самим Хаосом. И тут же — предательское тепло в носу, снова. Красные капли оставили несколько клякс на белоснежной раковине. Повернул кран на холодную и поднёс полотенце под струю воды, сколько в конце концов можно отходить?
Выйдя наконец из ванной, я смахнул рукой капли с лица и потянулся к костюму, висевшему на спинке стула. Каждое движение давалось мне с трудом. Застегивая рубашку, онемевшие кончики пальцев отказывались слушаться, пуговицы выскальзывали, словно были живыми.
— Да ну тебя! — проворчал я, чувствуя, как знакомый леденящий озноб снова пробегает по спине. Галстук превратился в головоломку. — Как люди это носят каждый день?
Наконец, кое-как собравшись, я бросил последний взгляд на Момо.
— Я вернусь, малышка. Жди. — Но та лишь повела ухом и уткнулась в лежанку. — Что ж, тебе во всяком случае никуда сейчас идти не надо.
На душе было неспокойно, день и без того обещал быть сложным, так и моё состояние оставляло желать лучшего. Да уж, первый раунд сегодняшнего ада я умудрился проиграть, не выходя из дома.
— И я вернусь домой, — напел я, закрывая дверь, — со щитом, а может быть на щите…
Придя в офис, я сразу уткнулся лбом в прохладный пластик стола. Как хорошо, что после моего экспресс повышения, мне выдали отдельный, отгороженный от общего зала «кабинет». Руки дрожали мелкой противной дрожью, как будто внутри кто-то колотил по нервам молоточком. Тошнота, тупая и навязчивая, подкатывала к горлу волнами.
— Всего десять минут, десять минут чертового отката, а чувствую себя, будто грузовик переехал. И потом еще раз проехался для верности, — пронеслось в голове. — Кто меня дёрнул становиться подопытным кроликом?
Эмоциональная пустота после третьего теста висела тяжелым грузом. Я попытался сосредоточиться на дыхании: вдох, выдох, но помогало слабо, мир слегка плыл по краям.
Бабах! Дверь моего импровизированного кабинета с грохотом отлетела, ударившись об ограничитель. В проеме, залитая светом коридора, стояла Судзуки Кайка. Ее черный строгий костюм сидел безупречно, но вот лицо. Это была скорее разгневанная валькирия, её тёмные глаза метали искры.
— Канэко-сан! — Её голос, обычно достаточно тихий, сейчас звучал на всю округу. Создалось впечатление, что она говорила намеренно так громко, чтобы слышали все в коридоре. — Вы что ещё тут! В конференц-зал, сейчас же! Хосино-сан уже в бешенстве!
Она влетела в кабинет, захлопнув дверь за собой так, что стеклянная вставка в ней задрожала. Но как только дверь закрылась, ее выражение лица сменилось с гневного на напряженное и, пожалуй, взволнованное. Она шагнула вплотную к столу, оперлась ладонями о столешницу, нависнув надо мной. Её шепот был резким и быстрым, как очередь из автомата:
— Послушайте меня, тут с самого утра всё равно, что улей. Хосино мечется как уж на сковородке, то смеется как ненормальный, то сидит трясётся. Он определенно что-то задумал. С ним бухгалтер с аудиторского отдела, а еще один «мутный тип», ведёт себя по-хозяйски. Как выяснил Накамура, это какой-то важный человек. Знаем только, что его сосватали с самого верха. — Она многозначительно ткнула пальцем с идеальным маникюром в потолок. — Это никакой не разбор полётов, самая настоящая атака, причём именно на тебя.
Я медленно поднял голову. Вся её поза, резкие движения и почти крик вначале — было всего лишь театром для потенциальных зрителей за дверью. Ну хоть это радовало.
Мир, однако, продолжал немного качаться, в висках застучало. Я попытался сфокусироваться на ее лице.
— Как? — прозвучало хрипло, но Судзуки перебила, её шепот стал еще тише, но интенсивнее:
— Как? Не выноси мозги, не до того! Главное — мы уже в курсе, все. — Она подчеркнула последнее слово. — Хиго уже копает в архивах, Накамура держит руку на пульсе, даже твой помощник-верхолаз и тот суетится по этажу. Правда порой больше мешается, но ничего, поначалу все такие, верный вектор мы ему уже задали. А я тут, чтобы тебя вытащить и прикрыть спину. Этот юрист — серьезная шавка, но мы не дадим ему укусить. Понимаешь? Мы с
