Конец начала - Гарри Тертлдав
- Мне не рассказывай, - сказал Датч. - Там столько мусора, и нашего и японского. Выгоревшее топливо, разбитые ремонтные доки... Нескоро починят.
- Полагаю, так.
Лес закурил, чтобы отогнать вонь дыма сигары приятеля. Он посмотрел на северо-запад.
- Так или иначе, надо выкинуть этих гадов с Мидуэя и Уэйка, особенно с Мидуэя. Грохнуть Стиральные Машины Чарли* будет совсем не жаль.
"Бетти" с Мидуэя легко могли долететь до Оаху. Раз в несколько ночей в небе появлялся гул, падали несколько бомб, затем самолёты улетали обратно. Налёты эти никакой опасности не представляли... пока одна из бомб не падала вам на голову.
Вензел кивнул.
- Ага, чем раньше начнём, тем лучше. А закончим там, пойдём дальше, вот и всё.
- Куда бы мы, блядь, не сунулись, там понадобятся морпехи, - весело произнёс Лес.
Датч Вензел снова кивнул. Оба посмотрели на запад, в сторону островов, названий которых и опасности которых они пока и знать не могли. Лес выпустил облако дыма.
- Интересно, сколько нас останется, когда война закончится? Надеюсь, достаточно.
Датч опять кивнул.
При захвате Оаху в плен попало лишь несколько сотен японских солдат и матросов. Американцы держали их всех в лагере в Перл Сити, на северном краю Перл Харбора.
Ясуо Фурусава полагал, что сделано это было ради того, чтобы пленные видели, как они работают. Возвращение Перл Харбора в строй заняло бы у Японии годы, если бы она вообще когда-нибудь за это взялась. Фурусаве эта работа казалась невыполнимой. Американцы привезли сюда больше техники, чем можно было найти на всех японских островах. Ещё они привезли тонны топлива, хоть им и пришлось тащить его аж с материка.
И работа шла. Затонувшие корабли были подняты. Некоторые утащили на ремонт. Другие распилили на металлолом. На берегу и на острове Форд появлялись дома. Всё происходило так быстро, что ефрейтору увиденное казалось каким-то фильмом на быстрой перемотке.
- Мы и не знали, насколько они сильны, пока не начали с ними воевать, - мрачно произнёс он, стоя в очереди на обед.
Даже еда здесь демонстрировала мощь США. Как пленный он ел гораздо лучше, чем как солдат японской императорской армии. Фурусава помнил, как и чем его страна кормила американских пленных, и как те потом выглядели. Сравнение было пугающим.
Пленный, что стоял перед ним, лишь пожал плечами.
- Какая теперь разница? - спросил он. - Какая вообще уже разница? Мы опозорены. Наши семьи теперь будут вечно нас ненавидеть.
Даже в рядах униженной японской армии сохранялась своя иерархия. Будучи всего лишь ефрейтором, Фурусава стоял ближе к верхней части пирамиды. В плен он попал без сознания. Отбиваться он не мог. Он сам и такие же, как он, те, кто были слишком тяжело ранены, чтобы покончить с собой, стояли выше тех, кто просто хотел жить и бросил оружие, подняв руки, вместо того, чтобы прижать к груди гранату или броситься на американцев и погибнуть с честью.
Несколько пленных уже покончили с собой. Американцы делали всё возможное, лишь бы не дать им умереть. Некоторые пленные считали, что подобное отношение лишь сильнее их позорит. Поначалу Фурусава тоже так думал. Теперь нет. Американцы жили по своим правилам, отличным от японских. Самоубийство было в ходу среди его народа, но не среди янки. Если бы он не видел их в бою, то назвал бы их мягкими. Они и в первый раз сражались отчаянно. Попытки остановить их вторжение были сродни попыткам остановить поток лавы голыми руками.
Время от времени пленных вызывали на допрос. У противника имелось множество следователей, которые говорили по-японски. Фурусава гадал, сколько местных японцев, сотрудничавших ныне с США, ранее сотрудничали с оккупационными властями. Он бы не удивился, если бы узнал, что некоторые пытались порядочным настоящим прикрыть сомнительное прошлое.
Он отвечал на все интересующие их вопросы. Почему нет? После катастрофы плена, что может быть ещё хуже?
- Вы когда-нибудь встречали или были знакомы с командующим обороной Гонолулу, капитаном Ивабути? - спросил следователь.
- Видел несколько раз, как он тренировал своих бойцов. Я никогда с ним не общался, как и он со мной. Я всё-таки, был простым солдатом.
Следователь сделал несколько записей.
- Что думаете о капитане Ивабути?
- Что он требовал от своих людей больше, чем те могли дать.
- Считаете, есть и другие офицеры, подобные ему? Считаете, есть и другие оборонительные рубежи, подобные этому?
- Возможно, - ответил Фурусава.
Судя по тому, как вытянулся рот следователя, тот ждал не такого ответа. Ефрейтор продолжал:
- Как ещё можно воевать, если не выкладывать все силы? Американцы с нами тоже не особо сюсюкались, когда высадились.
- На длительной дистанции это будет стоить Японии лишь ещё больших жертв, - сказал следователь. - Вы и сами видели, что не можете ничего сделать, если Америка ударит в полную силу.
Фурусава видел. И увиденное его напугало. Его пугал даже собственный полный желудок.
- Я всего лишь ефрейтор. Делаю то, что прикажут. Если бы вам удалось захватить генерала, эти вопросы вы могли бы обсудить с ним.
- Мы взяли подполковника и двух майоров - один был без сознания, как и вы, другие тяжело ранены. Всё высшее командование мертво. Старшие офицеры тоже почти все мертвы.
- Не удивлён, - сказал Фурусава. - Вы победили. Больше мне вам нечего сказать. Но война ещё не скоро закончится.
В итоге, его вернули в лагерь. Фурусава наблюдал, как с аэродрома Хикам взлетали четырёхмоторные бомбардировщики. Полосы аэродрома также восстановили с поразительной скоростью. Громадные самолёты уходили на северо-запад. Война закончится ещё не скоро, и американцы были к ней готовы.
Флетч Армитидж отутюжил форму так, как никогда не
