На исходе лета - Уильям Хорвуд
Они осмотрели поляну, молодые и сильные, особенно зловещие в своем молчании, и единственная, с кем они заговорили, оказалась Тизл. Старая кротиха была настолько ошарашена этим вторжением, что осталась стоять где стояла, на краю поляны. С подчеркнутой любезностью старший из гвардейцев помог ей присоединиться к остальным:
— Ну-ка, милая, стой лучше здесь. И вы все, если будете хорошо вести себя, никто вас не тронет.
— Сомнительно! — пробормотал Мэддер.
— Кто это сказал? — раздался из темноты за поляной голос, хриплый и угрожающий.
Данктонские кроты молчали — никто не знал, чей это голос.
— Что вам надо от нас? — крикнул Хей, стараясь протолкаться вперед.
— Спокойно, крот,— сказал Триффан, удерживая его лапой. — Успокойся.
Через несколько мгновений, казалось, уже вся поляна была заполнена гвардейцами, часть из них окружила данктонских кротов, и не оставалось сомнений, что всякое сопротивление бессмысленно.
— Все здесь? — раздался голос. — А?
— Вокруг никого, и не видно было, чтобы кто-нибудь убежал. Может быть, кто-то остался в тоннелях, но едва ли. Это же Самая Долгая Ночь.
— На Лугах тоже никого.
— Хорошо. Скоро прибудут Хранители, так что давайте разберемся пока с этими. Мы знаем, кто нам нужен.
Нельзя было понять, от кого исходили голоса, доносящиеся с края поляны, а через лес продолжали пробираться все новые кроты, и гвардейцы стали строиться.
— Триффана уже нашли?
— Собираемся, господин.
Вопрос раздался из группы кротов, стоявших в темноте за Камнем.
— Не признавайся, Триффан! — прошептал Хей. — Если сам не признаешься, никто тебя не выдаст.
— Он прав,— откликнулся Доддер.
— Говорите только правду, не сопротивляйтесь, будьте с ними приветливы. Это наш единственный выход, — сказал Триффан. Фиверфью придвинулась к нему, обхватила лапами.
— Что, нашли его? — раздался голос ближе; это был глубокий и властный голос.
— Нет, господин Клаудер, еще нет. Он среди тех, у Камня... Друл собирается отсортировать их.
— Он уже занимается этим? — спросил Клаудер.
Эти бесплотные голоса, доносящиеся из мрака, не сулили ничего хорошего, и все же старики были застигнуты врасплох видом показавшегося на дальнем краю Друла. Его освещал свет звезд и взошедшей луны. Крот был огромный и казался толстым, неуклюжим и равнодушным. Он встал напротив данктонских кротов, взглянул на Камень, сплюнул и спросил:
— Кто из вас Триффан?
Заплывшие маленькие глазки уставились на них. Огромное туловище, мощные когти, курносое рыло — все в нем было отвратительно и вызывало ужас. Не возникало сомнений, что этот крот не будет зря тратить время, поскольку, после кратчайшей паузы в ожидании ответа, он когтем указал на ближайшую кротиху. Ею оказалась Тизл, которую последней втолкнули в толпу.
— Давайте сюда вот ее.
Когда два дюжих гвардейца хотели выволочь ее, данктонские кроты во главе с Хеем попытались воспрепятствовать этому, но подошедшие шестеро гвардейцев решительно пресекли все попытки сопротивления.
— Так кто же из них Триффан? — спросил Друл у бессмысленно уставившейся на него Тизл.
— Меня зовут Тизл,— сказала она,— и я не понимаю, зачем вы здесь. Нынче Самая Долгая Ночь.
Друл кивнул двум гвардейцам, и они подвели ее ближе. Огромной, жирной когтистой лапой он схватил старую кротиху за горло и подтащил к себе, причем проделал это так быстро, что все только молча разинули рты.
Потом он отодвинул Тизл от себя и медленно приподнял, когти сжимали ей горло, и ее крики превратились в хрип и кашель. Старые лапы беспомощно дергались в воздухе, рот раскрылся.
— Она не Триффан, — сказал Друл, глядя то на Тизл, то на сбившихся у Камня беззащитных кротов. — А кто Триффан?
Толпа раздалась, и вперед вышел Триффан.
— Отпусти ее, — сказал он. — Я Триффан Данктонский.
Медленно — казалось, слишком медленно — Друл опустил Тизл на землю. Но не разжал когти.
— Отведите его к Камню, — сказал он. — Остальных соберите позади меня и вразумите тех, кто вздумает сопротивляться.
Он отпустил Тизл, и она упала на землю, открытым ртом вниз, левой лапой беспомощно стараясь дотянуться до горла. В воздухе повис страх.
— Пустите меня к ней! — со своим странным акцентом крикнула Фиверфью, пытаясь прорваться через гвардейцев.
— Держите ее, — сказал Друл.
Несмотря на наказ Триффана, некоторые пытались сопротивляться, подбиваемые Хеем и Мэддером. Возникла шумная борьба, поскольку никто не хотел покинуть Триффана, и меньше всех Фиверфью.
— Мой любый, мой любый...— повторяла она.
После короткой безнадежной схватки Хей оказался на земле без сознания, Мэддер был жестоко избит, а Фиверфью отволокли прочь, ее буквально оторвали от Триффана и передали другим; Триффана же гвардейцы окружили и заставили неподвижно стоять у Камня.
Стариков согнали в дальний конец поляны, в тень Камня, некоторые из них плакали, большинство смотрели и молчали, кое-кто ухаживал за ранеными. Потом два крота оттащили Тизл обратно к остальным.
— Она умирает! — крикнул один из стариков. — Вы убили ее!
Друл ухмыльнулся и цыкнул зубом, а в лесу слышались спокойные приказы Клаудера:
— Да, оставайтесь на месте... Будущий Господин Слова придет сюда... Нет, сначала Хранители... Да, крота Триффана поставили к Камню.
А старый крот, величественный, благородный, стоял в тени Камня, уже не обращая внимания на царившее вокруг смятение. Взглянув на Друла, он спросил:
— За что вы мучите нас и таких, как мы?
Друлу было нечего ответить, да он и не пытался и не собирался отвечать, а обернулся к одному из своих помощников, стоявшему в лесу, и крикнул:
— Скажи Двенадцати Хранителям, что крот Триффан здесь.
— Уже сказали, господин.
❦
Чувство растерянности оттого, что Триффан и все они схвачены, что события совершенно вышли из-под контроля, усилилось при звуках низкого гортанного пения, донесшегося из Высокого Леса.
Невозможно описать ни этот звук, ни ужас, который захлестнул всех, когда они услышали его. Сопровождаемое топотом лап из кустарника, пение стало приближаться.
Распевая все громче, на поляну в две колонны, по одной с обеих сторон, вышли кроты и встали вдоль ее края. Ужас данктонских кротов все усиливался: они не понимали, что происходит; они не знали, что это сидимы и старшие командиры гвардейцев пришли поприветствовать будущего Господина Слова на месте его посвящения.
Для Триффана и остальных эти звуки были так не
