Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ
- Озадачили вы меня, Виктор Валентинович, право слово, озадачили. Но, может быть, это и к лучшему. Похоже, наши болезни без хирургии не вылечить. Надо решаться.
Уже пожимая мне руку, он добавил:
- До свидания. Буду держать вас в курсе дела. Если решение будет принято, запрягу вас так, что еще пожалеете об этой своей записке, - и на губах Дзержинского мелькнула мимолетная улыбка.
Дойдя до своего кабинета, одной рукой продолжаю держать котенка, прижимая его к груди, а другой снимаю телефонную трубку и кручу ручку вызова. Ответившей мне телефонистке называю номер секретной части ГУВП и прошу к телефону инструктора Лидию Михайловну Осецкую.
- Это которая Лагутина, что ли? - переспрашивают на другом конце провода.
- Это которая была Лагутина, - уточняю в ответ.
Заполучив к телефону жену, договариваюсь с ней о встрече. Да, тир "Динамо" на сегодня отменяется: тащить в этот грохот и дым котенка было бы не лучшей идеей.
Лида, едва завидев у меня на руках серого полосатого нарушителя спокойствия Президиума ВСНХ, расплывается в улыбке. А после того, как ей была рассказана история появления котенка и в лицах изображен переполох, который тот устроил в высоком собрании, вообще долго не может остановить хохот.
Чтобы не мучить зверя в переполненном трамвае, берем извозчика и "с ветерком" катим до Гнездниковского. Жена, тут же отобравшая у меня котенка, всю дорогу пристает к нему со своими нежностями. Оказавшись дома, приходится все-таки перестраиваться на более серьезный лад:
- Лида, давай решать. Можем мы этого маленького хищника у себя оставить?
Моя половинка долго-долго молчит, и чем дольше тянется пауза, тем более грустным делается выражение на ее лице:
- Нас же большую часть дня дома нет. А за маленьким смотреть надо. Да и грустно ему одному будет… - с тяжелым вздохом произносит она наконец. Вот-вот - и она заплачет. Или мне так только кажется? В любом случае выход надо найти, ведь невозможно видеть слезы в любимых глазах.
- Слушай, а если… - вот, мелькнула мысль, надо ухватить ее за хвост ("как кота!" - тут же пошутило мое сознание) и не упустить, - …если мы устроим котенка у Игнатьевны?
Лида чуть-чуть приободрилась, но, похоже, это предложение большой радости ей не доставило.
- Да-а… Это что же, отдавать его придется? - медленно проговорила она.
- И дома нельзя оставить, и отдавать тоже нельзя? - хмыкнул я.
- А вдруг твоя Игнатьевна брать не захочет? - видно, что решиться расставание с котенком моей подруге очень нелегко.
- Так давай и узнаем. Прямо сейчас съездим и проясним вопрос, - чего уж тянуть кота за хвост (что-то меня все на хвост заносит…), в самом-то деле?
Путешествие в вечернем трамвае, уже не переполненном публикой, наш найденыш пережил довольно спокойно, хотя несколько раз изъявлял желание переползти с рук Лиды куда-нибудь еще, вцепляясь в нее своими маленькими, но очень острыми коготками. Когда мы прибыли на место, Игнатьевна, вопреки опасениям (или надеждам?) моей жены, согласилась принять котенка почти без уговоров с моей стороны. Кота определили жить в мою комнату - теперь большую часть времени пустующую (но на всякий случай я продолжал исправно платить за нее). Придирчиво осмотрев и приведя в порядок свое жилище, чтобы не дать повод котенку учинить какой-нибудь беспорядок (будильник, графин, стакан и прочие мелкие предметы перекочевали в шкаф), приступаю к обустройству удобств для нового жильца. Подходящий по размерам ящичек, как и песок для него, удалось раздобыть у дворника. Эмалированную мисочку для еды и блюдечко для молока пожертвовала Игнатьевна.
Больше, чтобы успокоить Лиду, клятвенно обещаю Игнатьевне:
- Будем вас регулярно навещать, и если что для котенка потребуется - непременно сделаем или добудем.
Лида согласно кивает, сидя на моей тахте, и продолжая поглаживать полосатого зверя, который свернулся клубочком рядом на покрывале (проигнорировав принесенный для него небольшой половичок). Ей потребовалось еще несколько минут, чтобы совладать с собой и с большой неохотой оторваться от этого увлекательного занятия.
В воскресенье, 24 мая, мы с женой решили отправиться в Серебряный Бор. Надо же когда-то и просто отдохнуть, а не выезжать на тренировки по стрельбе?
Хотя на автобусные линии в Москве вышли полученные из-за границы вместительные автобусы фирм "Лейланд" и МАН, очереди на поездку в Серебряный Бор меньше не стали (разве что продвигалась очередь несколько быстрее, чем в прошлом году). Тут же родилась идея воспользоваться новенькими таксомоторами "Рено", только-только начавшими бегать от Свердловской площади до Серебряного Бора. По этому поводу мы с Лидой моментально договорились со своей жабой… целиком встав на ее точку зрения. Все-таки наши семейные доходы были не таковы, чтобы свободно разъезжать на такси.
Солнечная майская погода была накануне еще слишком прохладной, чтобы заводить речь о купании в Москве-реке. Так что мы ограничиваемся лишь прогулкой по рощам и лужкам, затем по наплавному мостику выбираемся на противоположный, обрывистый берег, повторяя наш первый, прошлогодний маршрут. С того времени эти тропинки, крутые спуски, и заросли ивняка, окружающие маленькие песчаные пятачки у воды стали для нас очень памятными.
Теперь мы с улыбкой вспоминали прошлое лето, и первую поездку в Серебряный Бор, которая сдвинула что-то в наших отношениях и, в конечном счете, привела нас в Хамовнический ЗАГС. А ведь тогда нам обоим было совсем не до шуток… Уже на обратном пути Лида вдруг отвлеклась от воспоминаний и разом посерьезневшим глосом спросила:
- Вот ты мне как-то совсем недавно обещал, что ни в какую политику больше ввязываться не будешь. А ведь соврал, поди?
- Не соврал. Никаких политических интриг за все прошедшее время я не затевал, - отвечаю возможно более твердым тоном.
- Не затевал, так затеешь! - жена начинает потихоньку заводиться. - Будто я вас, мужиков, не знаю. Так у тебя, помимо всего прочего, еще и свербит - знания свои в ход, небось, так и тянет пустить?
- Тянет, - зачем врать? - Только лучше эти знания потихоньку, незаметно так, в своей текущей работе использовать. Тем более у меня с Феликсом Эдмундовичем, кажется, намечается неплохое взаимопонимание по многим вопросам. Да и Манцев меня за шиворот не держит, не строит из себя большого начальника.
- Вот чую, что и не врешь вроде, а все же что-то не договариваешь! - в сердцах бросает моя любимая.
- Так не перебивай, дай договорить! - отвечаю ей гораздо более миролюбивым тоном. Невдалеке виднеется хвост очереди на автобус, что дает возможность закруглить этот разговор:
- Есть один острый момент впереди, который никак объехать не получится, и каким-то образом в большую политику влезать все же придется. - Видя явное недовольство на лице Лиды, тут же добавляю:
- Обещаю, что первым делом обговорю все с тобой. Но ведь не здесь же об этом речи вести? - Мы уже почти подошли к очереди, и моя бывалая чекистка согласно кивает.
Во вторник, 26 мая, мне на работу позвонил Лазарь Шацкин и с гордостью сообщил:
- У меня сегодня в "Комсомолке" большая статья вышла! Как раз на одну из твоих любимых тем - о подготовке кадров для социалистического строительства.
- Хорошо, обязательно посмотрю! - Вот ведь хитрец: ничего мне заранее не сказал, и даже ничего не обсудил предварительно.
- Всю субботу и воскресенье над ней сидел, - продолжал рассказывать Лазарь. - Меня в пятницу в ЦК РКСМ Коля Чаплин поймал, и говорит: Сырцов из Агитпропотдела звонил и просил дать статью для комсомольцев о новой установке последней партконференции, насчет того, чтобы поднажать на дело воспитания новых кадров - а у тебя, мол, перо бойкое, да и зря, что ли, мы тебя в Комакадемию учиться посылали. Пришлось срочно писать.
Раз такое дело, зря я его поспешил в хитрецы записать. Пойду в наш читальный зал, взгляну, что он там сочинил.
Получив свежий, еще не подшитый номер "Комсомольской правды", листаю страницы. Сначала глаз цепляется за информацию о пуске в понедельник в Москве первой в СССР государственной фабрики канцелярских принадлежностей "Союз". Затем, на развороте, обнаруживаю большой "подвал" под несколько выспренним заголовком: "Битва за знания - битва за социализм". Так и есть, подписано Шацкиным. И что же тут у нас?
"При царизме привилегии имущих классов позволяли выходцам из этой среды получать самое лучшее образование. Напротив, гнет эксплуатации бросал трудящиеся классы в бездну темноты и невежества. Почему образование в руках господствующих классов являлось средством порабощения трудящихся? Потому, что обладающий знаниями техник, инженер, управляющий, подкупленный капиталом, неизбежно стоял выше не обладающего знаниями простого рабочего, а рабочему отсутствие знаний мешало скинуть со своей шеи этих агентов капитала и взять управление производством в свои руки.
