Игра на чужом поле - Дмитрий Валерьевич Иванов
Копцев, конечно, немецкий понимал в рамках детской игры «в партизанов и немцев», а с английским тренер хоть и был знаком чуть лучше, но родным он для него не был, и это было заметно. Очень заметно.
— Толя, чего ему надо? — Константин Николаевич нехотя оторвался от своего куска рыбы.
— Хочет увезти меня куда-то, — спокойно пояснил я.
— Что за новости? — нахмурился старший. — Зачем? Ты что, не знаешь, зачем тебя сюда отправили? Имей в виду: место на чемпионате мира осенью ещё надо будет добыть!
— Наверное, в гости… — попытался сообщить подробности моих непростых отношений с местным истеблишментом Цзю, но час моего старческого брюзжания в аэропорту заставил его заткнуться на полуслове.
То-то же! Хотя, зная друга, этот урок у него скоро из головы выветрится, и он будет опять весел и остроумен.
— Найн! — твёрдо возразил тренер дяде, ждущему ответа. И видя, что тот с ласковой улыбкой подходит ещё ближе, добавил: — Хальт!
Ну хоть «Гитлер капут» добавлять не стал — и то хлеб.
— У нас важное мероприятие. Принесите мои извинения кронпринцу, — сжалился я над потугами старшего тренера. В конце концов, человека тоже можно понять — такие «переговоры» не его профиль. А ещё я хотел наконец-то попробовать свою рыбу, которая пахла так одуряюще, что игнорировать её становилось выше моих сил.
В глазах посланца читалось, что он наши важные мероприятия, да и сам турнир, вертел на одном месте. По всему видно, что этот турнир во многом и затеян-то Норвежской федерацией бокса ради знакомства со мной. Но хитрый, падла. Не нагрубил, не стал настаивать — лишь смерил нас ледяным взглядом, который даже Копцева чуть напряг, а потом, молча развернувшись, гордо покинул зал.
Рыба оказалась совсем не такой, как в СССР — у нас ни в столовках, ни даже в ресторанах подобного не подавали. Это был явно свежий лосось, приготовленный с какой-то хитрой изюминкой. Соус, вроде бы сливочный с грибами, а может, что-то ещё добавлено, но в меру. Рыбка, обжаренная в панировке, буквально таяла во рту. Я, честно говоря, даже задумался, не попросить ли добавки, и судя по взглядам ребят за столом, я был не одинок в таком желании.
Повар этого ресторанчика — настоящий ас! А пудинг, поданный следом, вообще оказался для нас экзотикой. На десерт нам принесли мороженое, которое, кажется, было самодельным, с ягодами и фруктами. В общем голодными мы не были, но что-нибудь ещё в нас бы влезло, и каким будет ужин вечером — тоже вопрос.
— Давай на улицу сбегаем. Я видел кафе тут рядом, когда мы заходили в гостиницу, — предложил Цзю, который съел столько же, сколько и я, но даже будучи меньшими размерами, не прочь был что-то пожевать ещё.
— Кизяк вопрос, — ответил я казахской народной мудростью.
— Куда⁈ Через сорок минус собрание! — гаркнул наш ветеран, но, видя разрешающий кивок Константина Николаевича, сменил гнев на милость. — Далеко не уходите, могут быть провокации! Капстрана!
Дед явно в «европах» последний раз если и бывал, то только на танке в сорок пятом. Какие провокации? Кому это надо! Никаких провокаций, разумеется, мы снаружи не обнаружили, зато заметили на другой стороне дороги, кроме вездесущих журналистов, ещё и машину Марты, в которой виднелась её приплюснутая к стеклу мордашка. Увидев меня, девушка выскочила из авто и, ловко огибая прохожих, рванула ко мне.
До кафе, которое похабно подмигивало глазом размалёванной девицы на вывеске, мы с Цзю так и не добрались. Действительно на фасаде заведения красовалась белокурая дива, которая одновременно курила сигарету и потягивала кофе. Видок у неё был такой, будто кофе сварили из чего-то запретного, но выглядело это завораживающе. А я тем временем вдруг поймал себя на мысли, что действительно давно не пил хорошего кофе. Настоящего, крепкого, ароматного.
— Толя, ты куда? — довольная пойманной добычей спросила Марта, ухватив меня за рукав спортивного костюма, ведь вышли-то мы без верхней одежды.
— Вон туда, — не стал скрывать я своих намерений и добавил глядя на девушку: — Марта, ты меня ждала, что ли? Зашла бы, раз приехала. Никто тебя не укусил бы! Ну, кроме меня, может быть, — обнял подружку я. — А вообще, ну правда… некогда нам сегодня общаться. Давай так, с утра приходи на турнир. А сейчас у нас разбор соперников будет проходить. Завтра утром бой, а я даже не знаю с кем. Потом ужин, потом отбой. У нас режим, и я приехал сюда за победой! Не обижайся, милая.
— Вы собрались пойти в гей-бар? — усмехнулась Марта, бросив взгляд на вывеску с блондинкой. — Там ещё играют джаз, но сейчас рано для джаза.
— Толь, что она сказала? — дернул меня за другой рукав Цзю, уловив знакомое слово.
— Там нет ничего хорошего, придётся ждать ужина. Ничего мы тут не пожрем, — коротко объяснил я другу, мрачно рассматривая папарацци, которые продолжали пасти Марту.
Вот был бы репортаж на первых полосах: «Два советских чемпиона сбежали из отеля в гей-бар!» Да ещё с пикантной припиской: «Они не удержались!»
— Пожрём? — переспросила Марта на ломаном русском, который она уже немного освоила после нашего общения.
— Тут рядом есть пекарня! — предложила принцесса с сияющей улыбкой. — Жаль, что ты не можешь поехать к нам в гости. Наш повар Ингрид приготовила отличный ужин, у неё особенно хорошо получается медистеркакер…
— Пекарня подойдёт! — перебил я с искренним облегчением. — Отставить медистекарер! Веди в пекарню!
Цзю за моей спиной что-то хрюкнул от смеха, но я его проигнорировал. Ну а что, у меня с этими «медистекакерами» пока сложные отношения, зато пекарня — это простое, понятное и нужное решение!
По прилету нам всем в аэропорту выдали суточные — сорок шесть крон, вернее, первую их часть в размере двух сотен. По местному курсу это примерно двадцать баксов. На пирожное, думаю, хватит.
Но что самое фиговое — и машина с журналистами, и машина Марты медленно покатились за нами следом.
— За тобой всегда журналисты ездят? — нервно уточнил я у принцессы.
— Нет, это я в честь твоего приезда заказала их! Заплатить пришлось, конечно, зато будет что вспомнить!
—
