За тысячи лет до Рагнарека - Андрей Каминский
Оторвав кусок мяса, Борий швырнул обглоданную кость в огонь и расхохотался.
— Пусть никто не говорит, что я не щедр к здешним духам!
— Лесами, как и всей землей, правит Нерта, отец — голос Амалы был настолько сладок как мед, так что даже самый тугой на ухо мог бы уловить в нем насмешку, — ей потребуется что-то посущественнее, чем объедки — пусть даже и с королевского стола.
Борий хмуро посмотрел на дочь: обычно женщин не брали на охоту, но на принцессу, единственного ребенка короля, некоторые запреты не распространялись. Она твердо правила лошадью, загоняя дичь, умело орудовала копьем и бронзовым ножом и послушно держалась позади, когда охотники выходили на след действительно опасного зверя. Ее плечи сейчас прикрывала легкая шубка из лисьих шкур, голубые глаза блестели как от выпитого вина, так и от азарта недавней охоты.
— Я отдал богине достаточно, — поморщился Борий, — еще в день Равноденствия, когда ты мне навязала этого… зятя. А что до сегодняшней охоты — можешь сама выбрать подношение, что, как ты считаешь, умилостивит богиню.
Амала шальными глазами оглядела собравшихся — и смех с шутками невольно стихли: все хорошо знали, каких жертв порой требует богиня от своих служительниц — а ведь Амала свое первое кровавое подношение совершила совсем недавно. И не у одного охотника сорвался с губ невольный вздох облегчения, когда Амала указала глазами на одну из подвешенных в лесу туш — молодую важенку с перерезанным горлом. Шерсть на окровавленной морде свалялась; большие, напоминающие человеческие глаза смотрели на людей с молчаливым укором. Борий проследил за взглядом дочери и молча пожал плечами.
Солнце только зашло за верхушки деревьев, когда Амала остановилось у глубокого озера в самом сердце чащи. Двое молчаливых воинов, что дал ей в сопровождение Борий помогли принцессе разжечь костер и вскоре на берегу заплясали языки пламени, рассеивая надвигающуюся тьму и отбрасывая тени на обступившие озеро корявые деревья.
— Теперь оставьте меня, — приказала Амала и воины, с явным облегчением покинули озеро, оставив девушку наедине с богиней. Положив тушу оленя рядом с костром, Амала встала на колени у берега и начала читать молитвы Нерте, ее голос смешивался с шелестом листьев и далекими криками ночных птиц.
— Величайшая из богинь, мать земли и глубин вод, Хозяйка Леса и всего, что живет и плодится в нем, — говорила Амала, — прими это подношение и защити то, что связалось нерушимыми узами в твоей священной роще.
Склонив голову, она просила богиню, чтобы она не оставила своим покровительством, как саму Амалу, так и ее будущего мужа. Не то, чтобы принцесса так уж беззаветно полюбила Тейна, — хотя он и вправду пришелся ей по сердцу, — но пути назад у нее не было. Если Тейн, по какой-то причине не сможет выполнить условия отца, ей придется выйти замуж за Одрика и ни он, ни его отец — не говоря уже о матери, — не простят Амале своего унижения. Поэтому Амала вполне искренне молила Нерту о помощи, воспользовавшись удачным мигом, чтобы убраться из-под взора отца — тот все еще был недоволен тем, как Амала нарушила его планы и лелеял надежды, что этот брак не состоится. Амала же, с не меньшим пылом сейчас молилась об обратном.
Взывая к Нерте Амала не сразу заметила, как от озера поднимается густой туман, извиваясь и скручиваясь белесыми щупальцами, словно живое существо. Очень быстро он заволок поверхность воды и Амала, наконец заметившая обступившие ее белые клубы, с трепетом осознала, что не видит дальше протянутой руки. Дрожь пробежала по ее хребту, когда Амала увидела смутные тени, в полном молчании движущиеся в тумане, направляясь к замершей на месте девушке.
Пораженная ужасом, Амала смотрела, как перед ней возникает зловещая процессия, возглавляемая некоей фигурой, облаченной в черные одежды. Ночной странник, непонятно мужчина или женщина, приближался к принцессе, оседлав скелет лошади, покрытой остатками разложившейся кожи и мышц. За ним следовала череда не менее ужасных созданий: мертвецы в истлевших одеждах и с гниющей плотью, отваливающейся кусками, обнажая белые кости; уродливые черные карлики, ползущие, словно огромные черви или змеи; человекоподобные существа со звериными головами и иные создания, для которых у Амале не нашлось названия. Над головой всадника летела огромная белая сова, которую также седлал человеческий скелет; у ног мертвой лошади бежали огромные черные псы с человеческими головами и с глазами, похожими на горящие угли.
Процессия остановилось в двух шагах от Амалы и та, собрав все остатки мужества, все же нашла в себе мужество взглянуть прямо на черную фигуру.
— Уйди прочь дух ночи! — отчаянно пытаясь сохранить твердость в голосе, произнесла Амала, — это место Нерты и здесь ее жертва.
Словно в подтверждение ее слов она выставила перед собой бронзовый клинок, но лишь приглушенный смех вырвался из-под темного капюшона.
— То, что-то дано земле, должно умилостивить неведомое, — раздался шелестящий шепот, неясно мужской иди женский, — ты до сих пор не понимаешь, кому обязана тем, что случилось на Равноденствие, но твое неведение не помешает мне забрать свое.
С быстротой атакующей змеи метнулась костистая длань и Амала не успела ахнуть, когда зловещая тень ухватила оленью тушу, забрасывая ее на круп мертвой лошади. Волна невероятного холода обдала Амалу. Всадник тихонько хихикнул, и этот звук был самым жутким из всего, что Амала когда-либо слышала. Она застыла, ее сердце бешено колотилось о ребра, когда внутри ее голове раздался голос, подобный вздоху могилы.
— Берегись, красавица — Время Дикой Охоты близко. Когда Рогатый Король придет, ты еще не раз порадуешься, что я сегодня принял твою жертву.
В следующий миг зловещая процессия растворилась в тумане, а сам туман рассеялся так же быстро, как и появился, оставив после себя лишь слабый запах
