Чингисхан. Сотрясая вселенную - RedDetonator
Эйрих пришёл на деревенскую площадь вместе со всей семьёй. Детям хотелось посмотреть на невиданных доселе людей, а Зевта с Тиудигото должны были тщательно отобрать положенных себе рабов.
Народу на площади было полно: несмотря на утренний мороз, селяне вышли посмотреть на порабощённых чужестранцев.
За женщин уже активно торговались молодые воины, участвовавшие в набеге, там даже началась драка между четырьмя претендентами за особо хорошую собой римлянку.
Зевта же привёл семью к скоплению охраняемых мужчин, одетых кто во что. Столь длительный зимний переход может перенести не каждый, ведь даже дня на морозе, без тёплой одежды, достаточно, чтобы насмерть околеть. Кому-то повезло не лишиться тёплой одежды, поэтому такие чувствовали себя более или менее, а некоторые были на грани смерти.
— Ниман Наус... — приветствовал Зевта тощего усатого мужчину зим тридцати.
Наус — это прозвище, означающее «мертвец». Эйрих слышал, что Ниман однажды в самом деле умер, но затем восстал из мёртвых. Раньше ни о чём подобном он не слышал, за исключением слухов об Иисусе Христе, но молва ходит, будто с Ниманом всё это было на самом деле. Сам Наус яростно отрицает, что в самом деле умирал, потому что это у людей Христа восстание из мёртвых — это что-то хорошее, а исконные верования готов твердят, что от мертвецов не следует ждать ничего доброго...
— Зевта, — кивнул отцу Ниман. — Пришёл за своей долей? Выбирай любых двоих — Брета запретил остальным выбирать, пока все дружинники не выберут.
Отец кивнул ему, после чего перевёл взгляд на скопление рабов, глядящих на свою судьбу потерянными и безнадёжными глазами.
— Знаешь кого-нибудь из них, кто владеет римской грамотой? — спросил Зевта.
Эйрих же приблизился к рабам, после чего взял ветку с земли и начал рисовать там символы уйгурского письма, виденные им наиболее часто. Знать уйгурское письмо никто из них не мог, поэтому Эйрих надеялся лишь на то, что кто-то из рабов осмелится написать на снегу что-то своё.
— Я вообще не понимаю, на каком языке они говорят, — признался Ниман. — Возьми самых крепких и дело с концом. Понимать они могут только тумаки и оплеухи — как собаки.
Проблема казалась неразрешимой...
К Эйриху подошёл один из рабов. Он был худым, слабым, но глаза у него были умными. Черноволосый, кареглазый, на вид, примерно, зим восемнадцать-двадцать. Одет в обмотки из частей чужой одежды — вероятно, снимал вещи трупов, чтобы хоть как-то согреться в дороге.
Раб присел на корточки, взял короткую ветку и начал что-то писать. Эйрих сразу понял, что он не рисует, а именно пишет — больно складно и непринуждённо появлялись символы.
— Вот этот, отец, — разогнулся Эйрих.
— Хилый он... — неодобрительно покачал головой Зевта. — Думаешь, он сможет пахать землю?
— Если надо будет, я буду помогать, — сказал Эйрих. — Он точно владеет грамотой, а значит, может научить нас говорить, как римляне.
— Ох, странный у тебя сын... — произнёс Ниман.
— Странный, но зато умный, — усмехнулся Зевта. — Мы берём этого. А вторым мне нужен кто-то покрепче...
Примечания:
1 — Кочёвка — монг. нуудэл — это мера расстояния у монголов. Равна, как несложно догадаться, расстоянию одной кочёвки, то есть, примерно, десять километров, плюс-минус.
2 — Уртон — монг. уртуу — расстояние между почтовыми станциями, равное, примерно, тридцати километрам.
3 — Хорезм — крайне древнее государство (первое упоминание — VII век до нашей эры) на территории современных Узбекистана и Туркменистана. Эта страна застала шахиншаха Кира II, а также Александра Македонского — настолько древняя у этой страны история. Но конкретно последнее государство Хорезмшахов существовало с 1097 по 1231 год. Оно бы и существовало себе нормально дальше, но так неудачно получилось, что мимо, как раз, проходили монголы. И всё. Хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед II, с подачи одного градоправителя, казнил монгольских послов, из-за чего Чингисхан аж придержал темпы завоевания Китая и отправил в Хорезм 200-тысячное войско, поставив во главе Джэбэ и Субедей-багатура — двух издалека видных полководцев. Послы, вероятно, были проинструктированы старательно охреневать на местах, из-за чего не казнить их было сложно, поэтому можно сказать, казнь послов было чем-то вроде убийства эрцгерцога Фердинанда — повод, не более. Но наверняка мы этого уже не узнаем. Если их казнили чисто с бухты-барахты и у Чингисхана не было изначального умысла кончать Хорезм (в это слабо верится), то Аладдин сам себе злой Буратино.
4 — Луобань — китайский компас, первый в истории, если верить историографии. Основан был на магнитных свойствах магнетита, но, в отличие от современных компасов, почему-то, упорно показывал на юг. Китайцы использовали компас в фэн-шуе, и я не нашёл сведений, чтобы они юзали такой полезный предмет для морской навигации. Учитывая, что они столетиями использовали порох исключительно для фейерверков и не сразу догадались, что эта штука может убивать фашистов и не только, не удивлюсь, если вдруг окажется, что и с компасом они тоже долго просто развлекались сугубо по фэн-шую. И да, то, что видел в тексте главы Чингисхан - это не луобань, а просто хитрый механизм, но в будущем ему показали именно луобань.
Глава пятая. Стрела
/10 января 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/
— Лук, — указал Эйрих на свой детский лук.
— Arcus, — без запинки произнёс Виссарион.
Эйриху удалось установить, что новоиспечённого раба зовут Виссарионом, он грек по происхождению. О месте рождения и причинах появления в Паннонии говорить рано, потому что он совершенно не владеет готским языком и не понимает ничего даже в бытовых вещах.
Виссариону, вероятно, не привыкать к рабству, потому что он быстро принял правила и делал всё, что ему скажут. В отличие от второго раба.
Татий — этот римлянин, высокий и крепкий, видно, что всю жизнь хорошо питался. Он явно не ожидал, что попадёт в рабство, поэтому уже пытался сбежать несколько раз. Это проблема, но не Эйриха, а родителей. Проще продать такого или прирезать, чем рисковать потерей лица или жизни.
— Стрела, — поднял Эйрих очередной предмет.
— Sagitta, — ответил Виссарион без раздумий.
Вот так, потихоньку, Эйрих выучит, хотя бы, самые важные римские слова, а затем перейдёт к освоению писанины. А писанина обещала быть сложной для освоения...
— Перо, — указал Эйрих на предмет.
— Pluma, — ответил Виссарион.
