Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
— Кто?
— Предки… и верблюды…
— Да не жили они там, — сказал Ар‑Шарлахи. — В горах долго не проживёшь: снег, лёд…
— Но они же спустились с гор!
— Правильно. Спустились. А в горах не жили. Они пришли из‑за гор, с той стороны, понимаешь?
Некоторое время Алият с озадаченным видом переваривала услышанное. Мысль о том, что у гор может быть ещё какая‑то другая сторона, судя по всему, никогда не приходила ей в голову.
— А откуда ты всё это знаешь? — подозрительно спросила она.
Ар‑Шарлахи усмехнулся.
— Я долго учился в Харве, — пояснил он. — Большей частью, правда, пьянствовал, но и учился тоже… В промежутках между загулами…
— Расскажи, — внезапно потребовала Алият.
— О чём? О загулах?
— Нет. О горах. Что там, с той стороны?
— Видишь ли… — сказал Ар‑Шарлахи. — С горами — как с морем. Никто ничего в точности не знает, но спорят — чуть ли не до драки. У одного моего знакомого, досточтимого Гейки, в домашней коллекции хранился свиток, якобы собственноручно исписанный Арегугом — тем самым, которого ещё при жизни прозвали безбожным. Всё это, конечно, чепуха, никакой Арегуг к этому свитку даже и не прикасался, но всё равно документ интереснейший…
Лицо Ар‑Шарлахи над приспущенной почти до кончика носа повязкой оживилось, морщины на лбу разгладились.
— Так вот, — продолжал он, — если верить свитку, за горами точно такой же мир, только пустынь в нём почти нет — там в основном степи. Предки наши жили в предгорьях, очень похожих на Харву, строили города, торговали. Кораблей у них не водилось, зато были верблюды… И вот лет двести с лишним назад на них напали…
— Кто?
— Враги, естественно. Правда, нападение было как бы вынужденным. Пришельцы сами уходили из‑под удара, их тоже согнали со своей земли… Понимаешь, там, за горами, все племена пришли в движение, один народ вытеснял другой, и наши предки в итоге оказались прижаты к предгорьям…
— А почему?..
— В смысле: что явилось первым толчком?.. — Ар‑Шарлахи несколько замялся. — Тут я даже не знаю, насколько можно верить этому свитку… Уж больно сведения там… даже не сомнительные, а… сказочные, что ли… Там написано, что будто бы из моря…
— Из моря?
— Да. Надо полагать, что за горами тоже где‑то есть море… Так вот, из моря вышли некие «разрисованные» и принялись уничтожать людей. И началась такая вот сумятица…
— Что это значит — «разрисованные»?
— Понятия не имею. Вообще там дальше идут сплошные небылицы. Якобы эти выходцы из царства мёртвых (думаю, что слово «море» употреблено именно в этом смысле) умели летать на огромных деревянных птицах, бросали огонь чуть ли не на несколько миль… Ну и так далее. Сказка — она и есть сказка. Главное — что? Главное, что наши предки, спасаясь от нашествия, ушли в горы, довольно долго плутали по ущельям и перевалам и наконец, погубив по дороге всех верблюдов, вышли на эту сторону, в предгорья Харвы.
— И их не преследовали?
— Н‑наверное, нет. Наверное, враги никогда до этого не видели гор (вроде тебя) и просто не решились углубиться…
Алият задумалась.
— А вдруг это всё враньё? — вызывающе спросила она.
— Да наверняка, — согласился Ар‑Шарлахи. — Хотя… Всякое может быть…
Они ещё немного поговорили, а потом их стало клонить в сон. Первой прилегла Алият, выбрав по обыкновению самый тёмный угол, а потом, глядя на неё, принялся устраиваться на ночлег и Ар‑Шарлахи.
* * *
Однако поспать им так и не удалось. Истошный человеческий вопль ворвался в не успевшее соткаться толком сновидение и подбросил обоих с пола. А потом словно дрожь прошла по деревянным рёбрам «Самума». Внизу забегали, загомонили, забренчали цепями. Приглушённый нарастающий рёв прокатился от носа к корме.
— Что происходит? — упавшим голосом спросил Ар‑Шарлахи.
Алият сидела неподвижно. Впервые тёмные глаза её были широко раскрыты. Разбойница, казалось, обезумела от страха. Или от внезапной надежды.
— Держи! Держи!.. — простонали где‑то совсем рядом. — Спрыгнет сейчас!..
Послышались звуки борьбы, несколько глухих ударов, потом стремительно приближающийся топот — и дверцу распахнули рывком. Ар‑Шарлахи вскочил, ударившись маковкой о низкий потолок, короткая цепь натянулась, браслет больно впился в запястье.
Преследуемый по пятам кипящим лунным светом, в отсек ворвался погонщик «Самума», молоденький и голорылый. Тот самый, что заглянул вчера в рубку узнать, кто это скомандовал изменить курс. Он кинулся к узнику, дрожа всем телом, вцепился мёртвой хваткой в рукав плаща и завизжал, как подбитый песчаный заяц:
— Шарлах! Шарлах! Шарлах!..
Далее в дверцу, заслонив на миг лунное кипение, рыча, ввалился рослый плечистый матрос. Прежде чем Ар‑Шарлахи успел выпростать рукав и таким образом освободить хотя бы одну руку, блеснуло железо, ужаснул хрустящий удар, в лицо и на повязку брызнуло горячей кровью — и тонкий отчаянный крик погонщика прервался.
…Матрос стоял, медленно опуская тесак, и, казалось, сам не понимал, что произошло.
— За что? — сдавленно спросил Ар‑Шарлахи, тщетно пытаясь разжать хватку теперь уже мёртвых пальцев.
Матрос поднял на него пустые, наполненные лунным светом глаза — и попятился.
— Ключ! — голос Алият щёлкнул, как стальной замок иноземной работы. — Быстро!
Матрос спиной вывалился в дверцу, метнулся вправо, влево, потом вдруг остановился и взревел, жалобно и угрожающе:
— Ключ, вараны! У кого ключ? Шарлах не раскован!..
Рукав наконец удалось освободить, и тело убиенного мягко осело на пол, в чёрную, сверкающую под луной лужу.
— Да что же это такое? — еле вымолвил Ар‑Шарлахи.
— Бунт, — произнесла сквозь зубы Алият. — Идиоты! До сих пор стоят… Сейчас ведь всех повяжут! Отрываться надо…
Ар‑Шарлахи со страхом поглядел на труп молоденького погонщика, потом резко повернулся к Алият:
— Твоя работа?
— С ума сошёл! — сердито ответила она. — Когда бы я успела?..
— Так кто же их тогда подбил?
Белоснежная повязка, принявшая в лунном свете зеленоватый оттенок, шевельнулась, выдавая язвительный оскал.
— Шарлах, конечно. Кому ж ещё?..
Почувствовав слабость, он привалился лопатками к переборке и едва не сполз по ней на пол, к мёртвому погонщику. Весь ужас его положения проступил вдруг с беспощадной ясностью. Никого теперь не убедишь, что головной корабль взбунтовал не он. А самое страшное заключается в том, что именно он и взбунтовал. Само присутствие на борту разбойника Шарлаха уже порождало мысль о мятеже… Да ещё и в ночь полнолуния…
Если за несколько секунд до этого у него ещё мелькала мысль покинуть борт «Самума», как только снимут цепь, то теперь Ар‑Шарлахи осознал всё безумие этой затеи. Его тут же казнят как главаря — по закону пустыни…
В отсек влезли два матроса с ключами. Спотыкаясь о мёртвое тело и немилосердно его топча, торопливо отомкнули браслеты.
— Выбить колодки! — скомандовала Алият. — Каторжан —
