Алексей Живой - Великий царь
– Ведь каждый спартанец, по заветам Ликурга, может брать все у другого спартанца, если это необходимо. Так что, это не будет считаться кражей.
– Может, – кивнул геронт, закончив размышления, – но не на складе, за который я отвечаю.
– И что же делать отец? – нахмурился Тарас. – Ведь без них машины не будут стрелять, и мы не сможем остановить персов. Тогда придется искать других мастеров, что умеют плести канаты и сырье для их изготовления.
– Не нужно их искать, – решился, после недолгой внутренней борьбы геронт, – я найду для тебя все, что требуется. Пойдем.
И он направился прямо к пирсу, где стояла триера. Приближаясь к месту разгрузки корабля, Тарас заметил, что попадавшиеся навстречу илоты тащили на склад амфоры с чем-то текучим, но, судя по тянувшемуся за ними шлейфу смоляного запаха, это было не вино. Видимо, руководство Спарты обменивало свой хлеб еще на кое-какие товары.
Илоты перетаскивали все на берег довольно торопливо, стремясь выполнить работу до темноты, которая быстро сгущалась. На пирсе то и дело раздавались окрики спартанских надсмотрщиков.
У сходней стояло четверо гоплитов в полном вооружении. Поначалу они преградили дорогу путникам, но, завидев геронта в сопровождении воина, узнали его и пропустили обоих на борт без лишних расспросов. Видимо, отец Гисандра бывал здесь достаточно часто.
Пройдя меж тюков и бочек, которыми была завалена палуба, – что тоже не укрылось от любопытного взгляда Тараса, – прямо к капитану, геронт остановился. Загорелый и широкоплечий капитан распекал какого-то матроса, но, увидев рядом с собой спартанского геронта, сразу позабыл о нем. Мигом отправив подчиненного на какую-то работу, он весь расплылся в улыбке.
– Рад видеть вас в добром здравии, господин Поликарх, – поклонился капитан. – Довольны ли вы моей службой?
– Вполне, Оратид, вполне, – сказал геронт, – ты все привез вовремя, как мы и ждали. Спарта не забудет твоих усилий, а община периеков Кифанты получит от меня высокую оценку на следующем заседании герусии.
– Благодарю, – поклонился капитан.
Поликарх незаметно оглянулся по сторонам и сделал несколько шагов по палубе к борту, подальше от крутившихся рядом матросов. Капитан молчаливой тенью последовал за ним. «Что-то задумал, – промелькнуло в мозгу Тараса, удивленного все чаще проявлявшейся у старого геронта под его воздействием склонностью к авантюрам, – видно, мой папаша решил совершить что-то противозаконное, раз ведет себя так. Впрочем, все, что мы с ним задумали, без одобрения апеллы и герусии тоже противозаконно. Так что в случае неудачи могут лишить головы обоих. Зато, если повезет…»
– Ты ведь должен завтра вновь отправиться в Мегариду, Оратид, – скорее сообщил, чем спросил Поликарх, не глядя в глаза капитану. Вместо этого геронт рассматривал быстро темневшую гладь волн.
– Это так, – склонил голову капитан.
– Ты покинешь ее чуть раньше и на обратном пути зайдешь в Коринф, – не повышая голоса, заявил геронт, все также изучая волны, – там ты купишь у торговцев три плефра[16] белого льна и пять медимнов[17] папируса[18]. Все это ты привезешь сюда, но сгрузишь не на складе, а у того дальнего пирса, где стоят лодки. Там тебя будут ждать мои люди, которых ты знаешь и которым ты все передашь.
Геронт медленно перевел взгляд на капитана.
– А сделав это, ты сразу забудешь обо всем, – елейным голосом закончил геронт и спокойно посмотрел в глаза капитану, – а я забуду о твоих грехах.
Тарасу показалось, что во взгляде Поликарха блеснула сталь, а Оратид даже вздрогнул, хотя разговор был очень спокойный, иногда геронта можно было не расслышать из-за шума волн. Но капитан услышал все, что надо.
– Я все сделаю, – поклонился Оратид, и Тарасу показалось, что он явно недооценивает возможности своего отца. Геронт, как выяснилось, имел прямое отношение к флоту, о чем он до сих пор не догадывался, и мог отправить корабль в любую точку греческого побережья или еще дальше. А вот теперь даже рискнул своей карьерой на благо Спарты. И кроме того, его с капитаном объединяла какая-то тайна. Так, во всяком случае, показалось наблюдательному спартанцу. Похоже, геронт держал его на коротком поводке, играя на слабостях ради собственной выгоды.
«А моему папаше смекалки не занимать, – даже удивился Тарас, невольно присутствуя при этом разговоре, – не зря он стал политиком. У него неплохо получается управлять людьми».
– Осмелюсь сказать, господин, – заметил Оратид, бегло осмотревшись по сторонам, – немного белого льна я привез и сегодня. Вот он, в трех шагах от вас. Вы можете взять его уже сейчас.
– Не стоит, – отказался Поликарх, обернувшись в сторону тюков, один из которых был даже открыт, видимо, капитан проверял содержимое, – мы дождемся твоего возвращения. А этот груз пусть отправят на склад. Там его уже ждут.
Покрутившись в этом мире достаточно, Тарас уже был наслышан, что канаты изготавливают из волокон папируса и льна. Как выглядит папирус, Тарас более-менее понимал или думал, что понимал. Лен тоже представлял. Но почему Оратид и Поликарх называли его белым, не уразумел. Впрочем, когда разговор закончился, и капитан с геронтом направились обратно к сходням, Тарас из любопытства приблизился к открытому тюку. Запустив туда руку, он нащупал какие-то плоские упругие стебли, вернее волокно, явно выдержанное под грузом. А вынув руку, поднес ее к носу, почуяв до боли знакомый запах. Этот запах было ни с чем не спутать. С ним его впервые познакомил в прошлой жизни сержант Мамедов, предложив как-то раз после тяжелого дня на службе выкурить в туалете по беломорине со специальной начинкой. После того косяка рядовой десантник ощутил яркое чувство полета и единения с миром. Однако увлекаться не стал. Не уважал Тарас наркоту, даже легкую. Наркота – это для дебилов, с убогим сознанием, которые сильно хотят его расширить. Для Тараса лучшего стимула, чем хороший спарринг, было не придумать. Он подхлестывал себя физической нагрузкой в тренажерном зале и мордобоем на ринге. А спортивные ребята с наркотой не дружат.
– Так вот значит, что такое белый лен, – ухмыльнулся Тарас, отряхивая руку и направляясь вслед за геронтом, что уже спускался по сходням, – обычная конопля. Интересно, кто-нибудь тут знает, что из нее можно не только канаты плести.
Отпустив Оратида, они направились в арсенал.
– Так он привезет все, что нам нужно и никому не проболтается? – задал вопрос Тарас, хотя ответ был очевиден.
– Капитан предан мне и сделает все, как надо, – сообщил ему геронт, – кроме того, партия столь мала, что если дело откроется, никто не заподозрит, для чего все это понадобилось. А когда все это прибудет в Кифанту, я переправлю сырье к тебе в имение. И останется только сплести из него то, что ты хочешь.
– Осталось еще найти того, кто изготовит мне приличные торсионы, – кивнул Тарас, не обратив внимания, что отец понял его не вполне.
Заходя в арсенал сквозь строй охранников, Тарас уже ощущал себя заговорщиком. Он даже удивился мысли, что спасать Спарту приходилось втайне ото всех спартанцев. Но иначе было никак. Слишком быстро должны были произойти изменения, а спартанцы очень не хотели менять своих обычаев. Это касалось и отношения к войне. Слишком долго им в головы вдалбливали, что драться можно только копьем и мечом. Ведь даже брать хорошо укрепленные города спартанцев не учили. Только биться в чистом поле в строю или один на один. Вот тут им не было равных. Но Тарас уже мечтал о том, как сделать свою новую родину еще сильнее. А это без изменения законов было невыполнимо. «Ладно, бог с ними, с законами, – решил Тарас, – для начала сделать бы, что задумал. Персов остановить, а там видно будет».
В арсеналах Кифанты все выглядело, как и везде, с одной лишь разницей – здесь Тарасу сразу понравилось. А поговорив с местными мастерами, он остался доволен. После долгих поисков задуманное дело начинало наконец получаться.
Всем процессом здесь командовали два периека с накачанными плечами, Поликрат и Еврон, давно привыкшие ворочать в огне тяжелые болванки, стуча по ним молотком. Впрочем, они выполняли самую главную, «тонкую» работу придания оружию нужной формы. А для всего остального у них в услужении находилась целая армия подмастерьев и просто рабов, занимавшихся черновой работой. Пообщавшись пять минут в задымленном помещении, они вышли на воздух. Причем в здешнем арсенале мастера выходили подышать прямо на берег моря, что было приятно. Здесь, под шум волн, медленно заползавших на прибрежные камни, Тарас извлек свою пластинку с чертежом из-под кирасы и предъявил ее периекам.
Взяв табличку, Поликрат внимательно изучил ее при свете трех факелов, торчавших из стены, презрительно хмыкнул, а затем передал Еврону. Потом оба о чем-то посовещались в стороне и вернулись к «заказчику».
