Сергей Синякин - Тайная война в Лукоморске
Баюн Полосатович, морда кошачья, предатель ушастый, не солгал - папочка и в самом деле содержала весьма и весьма любопытные сведения, которые непосредственно относились к полученному Кторовым заданию.
Странное существо появилось в семнадцатом веке в Праге, и изготовил его из особых глин раввин пражской синагоги Лоэв для того, чтобы существо, которое он назвал Големом, обеспечивало порядок и безопасность в еврейском квартале города. Лоэв нашел тетра-грамматон, дающий Голему жизнь. И все было нормально: утром раввин писал на лбу Голема заклинание, и тот начинал свое патрулирование, а вечером надпись со лба чудовища стиралась, и оно покорно замирало в углу синагоги до следующего утра. Но однажды вечером раввин забыл стереть запись, и существо взбесилось. Голем разрушил десятки домов, убил и ранил десятки людей, прежде чем раввин ухитрился стереть заклинание. После этого Голем превратился в кусок глины, а свиток, на котором заклинание было записано, Лоэв спрятал. Через некоторое время старик умер, а имущество его было передано старьевщику Вассертруму. Что-то там произошло, может, соискатели свитка обнаружились, только у Вассертрума наступили неприятные времена: за ним и членами его семьи началась настоящая охота. Спасаясь от смерти, Вассертрум перешел русскую границу, некоторое время скитался по обширным пространствам империи, а потом осел в Лукоморске, благо, что прошение его на высочайшее имя о предоставлении российского подданства однажды было удовлетворено.
Вассертрум, как человек образованный, занял подобающее место среди еврейского анклава в Лукоморске, более того, его сын за высокую набожность, знание святых текстов и священных книг стал лукоморским раввином, взяв себе имя Гассиль бен Акиб. Некстати случившаяся революция ничуть не повлияла на положение бен Акиба. Понятно ведь, что умные слова и мысли человеку в голову вкладывает Господь, а этих умных мыслей у равви было столько, что казалось, будто его голова ближе всех к Богу, потому он и не обходит милостью своей лукоморского мудреца.
Кроме старинных бумаг в папке оказалась кем-то переписанная на русский язык инструкция по замесу глины, необходимой для изготовления Голема. В списке указывались бокситовые глины и точно расписывалось количество драгоценных металлов и камней, которые надлежало растолочь и в виде порошка добавить в глину. Указано было также, что после боевого применения Голема в августе девятнадцатого года создатель его, убоявшись мощи и могущества созданного существа, отвел Голема в подвалы синагоги, где собственноручно стер запись со лба, а свиток с заклинанием надежно спрятал. Конечно же, свиток этот благополучно затерялся, так как через три месяца после боевого применения Голема его создатель заболел брюшным тифом и умер, так и не открыв никому своей тайны.
Собственно, уже этого материала было достаточно для возвращения в Москву.
Механизм разрушен, создателей нет, краткое описание добыто. Чего еще надо для успешного выполнения задания? И в глубине души Кторов порадовался, что все так удачно складывается. Он вдруг представил себе Троцкого, произносящего пламенную революционную речь перед строем Големов, и засмеялся от безумия этой фантасмагории. Страшно было подумать, что могли натворить такие чудища, взбесись они, скажем, в столичных городах. Нет, пускай уж красные бойцы по старинке шашками машут!
Он долго сидел над бумагами, разбирая каракули записей.
Зеленая сахарная бумага ему пригодилась еще раз: Кторов добросовестно копировал содержащиеся в папке материалы. Работа была трудоемкой и, честно говоря, совершенно ненужной - без заклинания в глиняного монстра невозможно вдохнуть жизнь, а заклинание, если верить источникам, утрачено навсегда. Гадай, куда этот самый бен Аким спрятал маленькую бумажку, которая большинству людей показалась бы совершенно бессмысленной. Потерянное знание безлико, оно не имеет сторон, обращенных к добру и злу.
Можно было уезжать.
Он уже почти засыпал, когда еще продолжающий работать в дневном режиме мозг вдруг выдал мысль, которая заставила сесть на постели: «Почему лжечекисты-попутчики, которых ловили на площади местные чекисты, везли с собой драгоценности? Не предназначались ли они для изготовления глины, из которой можно сделать Голема?»
И эта мысль вновь породила бессонницу. Кторов ходил по комнате и сам себе казался смешным. Увидев свое отражение в зеркале, висевшем в простенке, едва не захохотал в полный голос. Взявшись за зеркало обеими руками, он долго разглядывал отражающееся в нем при свете керосиновой лампы темное угрюмое лицо.
Из-за зеркала посыпались зеленые листки.
Кторов подобрал их. Листки были исписаны мелким, трудно разборчивым почерком. Он сел у лампы, вглядываясь в чужие каракули, и не сразу сообразил, что перед ним.
А когда сообразил, негромко засмеялся.
Перед ним были воспоминания Баюна Полосатовича. Кот был тщеславным существом, он полагал, что происходящее с ним представляет интерес для любого существа, владеющего пером и обученного грамоте.
Именно кошачьих мемуаров не хватало Антону Кторову для того, чтобы рассмеяться и обрести душевное равновесие. Его отпустило. Антон сунул листки за зеркало, стараясь положить их, как и обнаружил, а уже через пять минут спокойно и безмятежно спал, оставив все заботы и волнения наступающему дню.
Глава двенадцатая
Александр Кумок проснулся ранним утром.
Открывать глаза не хотелось. На ощупь он попытался определить, лежит он в постели или уснул совсем в ином месте. Выходило черт знает что! Хотелось рассолу. По богатому своему опыту Кумок хорошо знал, как благотворно и живительно действует на перепившего человека холодная жидкость с плавающими в ней вишневыми листьями, крупными зернами укропа и зубчиками чеснока. Он так отчетливо представил себе литровую кружку с рассолом, что облизнул шершавые со сна губы и с усилием открыл глаза. Слава богу, он лежал в спальне. Пусть и не в постели, где похрапывала любовница, выставив из-под простыни белое колено.
Он вышел в зал.
На столе громоздились остатки вечернего пиршества. Рассола там не было, но на худой конец сгодились и полстакана самогона, который на мгновение обжег глотку и желудок, но быстро сделал ясными мозги.
Кумок нашел в тарелке нетронутый кусок жареной курицы, жадно грызнул.
Вдруг вспомнился вчерашний разговор.
– Нет, ты прикинь, - убеждал его Леня Медник. - На два лимона марок всяких цацек. Гульнуть можно хоть в Монте-Карло, хоть в Шанхае. С такими деньгами нигде не пропадешь.
– Чего ж вы сразу когти не подорвали? - подозрительно спросил Кумок. - Гуляли бы сейчас в Монете-Карло.
– Жадность погубила, - развел руками Леня. - И страх. Сказали, что за нами со стороны человечек наблюдать будет, не даст добру пропасть, если что. Ну, мы решили, раз тут такие секреты, то неплохо бы и на них поживиться. Приедем в Лукоморск, вычислим соглядатая, хлопнем его по-тихому. Затем сойдемся с этим мужиком, про которого нам сказали, вручим ему все, получим секреты, а потом потихонечку шило ему в сердце, цацки назад заберем и ходу. Тут ведь до Турции недалеко, а нам наводку дали на местного контрабандиста Папу Папандопуло. Говорят, что лучше его не было, нет и не будет.
– Может, и не было, - пробурчал Кумок. - И, может, никогда уже не будет. Схлестнулись наши дорожки.
Чернявый озадаченно глянул на него, но тут же сообразил:
– Так ты его в штаб Духонина отправил? Ну, это, конечно, твое дело, Сашок, но фелюгу ведь всегда раздобыть можно. Нехитрое это дело - под парусом пройтись. Но тут, понимаешь, закавыка получилась. Ждали нас на вокзале. Ну, пальба, конечно, пришлось ноги делать, и этот фраер ушастый, - чернявый кивнул на своего товарища, - портфельчик-то и обронил. Сами, слава богу, ушли, а вот к человечку теперь не с чем идти. Тю-тю, все у чекистов осталось.
– И что ты предлагаешь? - Кумок прицелился и бросил обглоданную кость в поганое ведро. - Не пойду же я чека приступом брать? И время не то, и сил у меня таких нет. Положат всех.
Леня Медник приуныл.
– А все ты, - сказал он. - Ах, Сережа, Сережа! Африка безразлично пожал плечами.
– Бывает, - спокойно сказал он.
– А что за секрет? - Кумок показал пальцами, чтобы наполнили стаканы.
– Вроде здесь хмырь один обитает, - сказал Леня Медник. - Сделал механизму, на человека похожа, но силищи невероятной. И не берут ее ни пуля, ни снаряд. Если из таких хмырей, скажем, армию создать, то армия эта непобедимой будет.
Кумок не донес стакан до рта.
– Механизма, говоришь? - медленно спросил он. - Хмырь?
В памяти вдруг четко возникла картина недавнего прошлого: странное человекообразное существо расшвыривает телеги вместе с лошадьми. Пулеметчики палят, только без толку - пули от этого существа отскакивают, как от заговоренного. И лезет это чудище прямо к его таратайке, а возница нахлестывает обезумевших от ужаса коней.
