Сергей Ким - Война за Отечество

Ким Сергей Александрович

Война за Отечество

— Слева!..Слева заходят!

Несмотря на грохот яростной перестрелки, я всё-таки услышал крик ягера[1].

Быстро подхватив ручную митральезу[2], я вылез из окопа, перебежал в сторону и залёг в неглубокую воронку, поставив ручник на сошки.

Вовремя. До противника оставалась всего каких-то пара дюжин шагов.

Вражинам уже почти удалось зайти нам во фланг…Scheisse[3]…Там же у меня было трое ребят…

Было, твою мать…

…Поймав в рамочный прицел фигуру солдата бегущего первым, я крепко сжал вырез приклада и вдавил спусковой крючок. Длинная очередь, выпущенная с рассеиванием в глубину, разом скосила троих солдат, а остальных заставила залечь. Теперь я начал бить короткими, патронов по 5, очередями, помня о том, что патронов у нас уже почти не осталось.

— Рудль! Кравчук! — проорал я в перерыве между выстрелами. — Отбросьте этих козлов гранатами!

Почти сразу же глухо бухнули два выстрела из подствольных мортирок[4], и я увидел, как два небольших взрыва разметали лёгкие укрытия, за которыми прятались солдаты противника. Воспользовавшись тем, что враги открылись я тут же прошёлся по ним градом трёхлинейных винтовочных пуль. Через несколько минут бухнули ещё два взрыва мортир, и а я добавил ещё пару очередей из митральезы.

Поняв, что таким макаром их скоро элементарно перебьют, франки начали отходить.

Для острастки я обстрелял угол дома, за которым скрылись враги и тут боёк митральезы сухо щёлкнул вхолостую — в патронной коробке кончилась лента.

— Рудль, быстро сюда!

Позади меня раздались глухие шаги и пыхтение, и рядом со мной в воронку свалился Ганс. Тяжёлая каска, чуть большего размера, чем нужно, съезжала ему на глаза, лицо было перепачкано и поцарапано, но глаза рядового блестели скорее от возбуждения, чем от страха.

— Жду ваших приказов, господин прапорщик! — отбарабанил Рудль, пытаясь даже изобразить нечто вроде уставной стойки смирно. Лёжа это, правда, не слишком получалось.

— Так, рядовой. Сиди здесь и сигнализируй о всякой попытке франков прорваться с фланга.

— Есть, господин прапорщик! — чётко козырнул рядовой Ганс Рудль. Затем он поправил съезжающую на лоб каску, и покрепче сжав фузею[5], начал пристально вглядываться в то, что ещё совсем недавно являлось тихой кёнигсбергской улочкой.

До того, как по ней прошёл ураган артиллерийского обстрела.

Тем временем я подхватил митральезу, стараясь не касаться раскалённого от стрельбы ствола, и низко пригибаясь, быстро добежал до блок-поста. Но здесь моя помощь уже не требовалась — атака противника уже захлебнулась, и франки были вынуждены отступить.

Но это ненадолго. Скоро они подтянут что-нибудь посерьёзней простой пехтуры и нам придётся туго.

Спрыгнув в окоп, я отдал митральезу одному из бойцов и направился к импровизированному штабу. Ну…Как к штабу?.. Скорее, к его очень грубому эрзацу — практически начисто развороченное укрепление из здоровенных бетонных блоков, наспех подшаманенное мешками с песком, этому высокому званию соответствовало слабо, но за неимением другого…

Радист, до сих пор терзающий рацию в тщетной попытке докричаться до более крупных сил, всё также монотонно бубнил в микрофон:

— Колчан, я Стрела-6. Как слышите меня. Колчан, я Стрела-6. Как слышите…

— Связи нет? — мрачно спросил я, доставая из жалкой оружейной пирамидки автоматическую фузею.

— Никак нет, господин прапорщик. — устало произнёс рядовой и устало вздохнул.

— Так, сейчас немного отдохни, а потом бери фузею и иди к остальным. — приказал я. — Нам сейчас лишний штык нужнее, чем мифическая связь…

Блин, вот последнее я зря ляпнул…

Фуу…

Я устало уселся на пустой ящик из-под реактивных гранат, положил фузею себе на колени, расстегнул ремешок каски и ослабил застёжки бронника. Прислонившись к холодной земляной стенке блиндажа, я на минуту прикрыл глаза.

Проклятье, ну где же подкрепление?..Почему вообще враг смог продвинуться так далеко и его никто не остановил?! Немыслимо…

Нет, конечно же, ходили всяческие слухи о готовящейся крупной провокации со стороны франков, но "голубые козырьки" такие разговоры пресекали мигом. Как же, как же — русский с французом братья навек…

Вот и добратались — враг уже в Кёнигсберге. Так что, скорее всего, вся

Польская группировка войск сейчас полуокружена, если не хуже…

Нет, нет — к воронам чёрные мысли, нужно надеяться на лучшее…

Но готовиться к худшему.

Хорошо ещё, что улочки этого старинного немецкого города кривые и узкие, так что тяжёлой технике здесь не пройти… Но нам и так мало не показалась, когда лягушатники прорвались в город — здесь линейных частей-то всего ничего, в основном только кадрированные, так что кровью мы за эту неделю умылись преизрядно. Но больше всего меня тяготили даже не собственные потери, а ощущение полной неизвестности — проклятые франки глушили всю радиосвязь, а на проводную надежды уже не было…

…Так ладно, хватит предаваться пораженческим мыслям — нужно возвращаться в суровую реальность.

Я открыл глаза, поправил тяжёлый бронежилет, надел каску, повесил на плечо автоматическую фузею и пошёл к выходу.

Пригнувшись, я подошёл к хмурому унтеру, возящемуся со станкачом.

— Семёныч, у нас бронебойщики остались?

Седой унтер с видимым сожалением оторвался от митральезы, с намертво заклиненным затвором, повернулся ко мне, почесал затылок и неторопливо ответил.

— Есть, как не быть, ваше благородие. Ещё цельных два расчёта.

— Так… Тогда, один расчёт нужно будет посадить в воон том доме, справа, на случай появления больших коробочек франков. И сам с ними давай иди для прикрытия.

— Есть, господин прапорщик. — хмуро ответил унтер, развернулся и пошёл прочь, по пути выкрикивая расчёт противошарной мортиры.

Я же залёг в окопе и приготовился к новой атаке противника — что-то мне подсказывало, что она уже не за горами.

…На этот раз на нас бросили драгун[6].

Их бронетранспортёры общим числом три, высадили пехоту и начали монотонно долбать нас издали из крупнокалиберных митральез. Под прикрытием урагана пятилинейных пуль, синие фигурки лягушатников поползли вперёд гораздо увереннее.

Вот только и мы были не лыком шиты — не смотря на то, что и тяжёлого оружия, и вообще боеприпасов у нас оставалось довольно-таки маловато, кое-что у нас ещё имелись.

По угловатым, мышиного цвета, полугусеничным транспортёрам пехоты отработала до поры до времени молчавшая безоткатка, дважды коротко рявкнув бронепрожигающими[7] гранатами. Больше, к сожалению, к ней снарядов не было, так что последний БТР резво дал задний ход и смылся из опасной зоны. Оставленная на произвол судьбы пехота франков под нашим скупым огнём начала потихоньку отползать назад, вяло отстреливаясь.

В целом, было непонятно, какого беса лягушатники вообще организовали эту убогую атаку… Нет, конечно, я всё понимаю, мы сидим тут как заноза в заднице, удерживая один из ключевых мостов, а обойти нас из-за активно поработавших франкских бомберов было весьма затруднительно.

Хотя…

Где-то слева возник грохот тяжёлой техники. Он всё нарастал и нарастал, пока там, где пару часов назад попытались пройти пехота противника, прямо сквозь кирпичную стену, не пробился шар[8] франков.

Наши наспех оборудованные позиции тут же оказались под массированным огнём — по нам начали работать три пулемёта и пушка. Я изо всех сил вжимался как можно глубже в окоп, раз за разом вздрагивая от близких разрывов двухдюймовых снарядов и треска трёхлинейных пуль. Хорошо ещё хоть шарская пушка не самое лучшее средство борьбы с пехотой в окопах, но вот три митральезы, одна из которых крупнокалиберная — вот это было гораздо хуже.

До проклятой коробочки франков было каких-то пара дюжин шагов, но вот это мизерное в другой ситуации расстояние требовалось ещё как-то преодолеть. Как назло, шар ещё и стоял к нам прямо тяжелобронированным лбом, так что не факт, что его бы поджарила даже бронепрожигающая граната. Тем не менее, один из наших бойцов умудрился забраться на крышу полуразрушенного двухэтажного здания, и пальнул из мортиры по коробочке лягушатников.

Промазал, к сожалению.

А вот ответ франков из зенитной митральезы был гораздо результативней — солдата буквально перерубило очередью крупнокалиберных пуль. Для этого, правда, лягушатнику в командирском люке пришлось извернуться сильнее обычного и немного вылезти из-за броневого щита, за что он тут же и поплатился.

Тяжёлая пуля, выпущенная из ягерского штуцера, влепилась лягушатнику прямо в лоб, и от этого его не спасла даже каска.