Сергей Эс - Солнечная Сторона
«СОЛНЕЧНАЯ СТОРОНА» — прочитал Артем заголовок.
Нет, название ничего ему не говорило. Он отрицательно мотнул головой.
У толстяка поднялась бровь.
— Разве? — удивленно протянул он. — Это нашли у тебя сегодня утром в столе. Выходит, не ты это писал?
Артем снова отрицательно помотал головой.
— Как же так? А написано в духе твоих мыслей. Вон куда тебя занесло — аж на самое Солнце.
Толстяк движением кисти небрежно откинул пачку в сторону. Листочки, рассыпавшись, упали в пыль.
— Плохо написано! — брезгливо сказал толстяк. — Несовременно! Слабая подделка под ранних Стругацких. Такую фантастику уже не пишут. Особенно то место, где говорится про города на поверхности Солнца.
Артема словно током ударило. Он метнул быстрый взгляд на пустую ладонь толстяка, в которой только что была рукопись.
— Это в шестидесятые годы, — криво говорил толстяк, — люди ехали в тайгу строить города. Тогда и фантасты строили… свои голубые города. Сейчас такое не пишут. Хватит! Отстроились!
Толстяк погладил бритую голову стоящего рядом автоматчика.
— Вот герой нашего времени! О нем надо писать.
Он вновь щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигаре Артема.
— Кури, наслаждайся пока жизнью!
Но Артем уже не слышал его. Перед глазами стояла Юнна. В голове стремительно прокручивалось все то, что он видел в своих сновидениях. Вспыхнувший огонек зажигалки будто пробудил его. Артем улыбнулся маленькому язычку пламени, словно хорошему другу, которого неожиданно встретил после долгой разлуки. Он поднес к нему свои тонкие, длинные пальцы и нежно поиграл им. Пальцы не ощутили боли. Огонек, как намагниченный, крутясь, отгибался в сторону.
Толстяк вздрогнул. Его глаза округлились. Он резко отдернул руку с зажигалкой и задом попятился к машине. Долговязый человек помог ему забраться в нее. После того, как дверца закрылась, автоматчики толкнули Артема за обочину, и, отступив назад, вскинули свои автоматы.
Артем поднял голову к солнцу. Он посмотрел прямо на огненный шар. Солнце не жгло ему глаза. На его лице заиграла тихая улыбка.
Значит, будет! — прозвучала в его голове последняя мысль.
…Автоматчики нажали на спусковые кр…»
III
Борис закрыл книгу.
Все! Дальше она не читалась.
Он не мог читать ее дальше. Нет, не просто не мог. Он знал, что, если бы он пересилил себя и снова раскрыл ее, он ничего дальше прочитать бы не сумел. Последнее слово будто рассыпалось. Текст превращался просто в буквы, глаза видели, а мозг словно набивался ватой и терял способность складывать. Написанное не воспринималось.
Он опустил книгу на стол. Ее блестящая обложка отразила огонь лампочки, горящей на высоком потолке.
Борис оглянулся. Большой зал библиотеки был уже пуст. Темные окна смотрели сгустившимися сумерками. За своей стойкой, склонив голову, неподвижно сидела библиотекарша. Времени до закрытия библиотеки оставалось немного, и женщина досиживала свои часы, что-то читая.
Борис отодвинул книгу в сторону. Он пришел сюда не для того, чтобы ее читать. Он здесь работал по заданию редакции. Он должен был написать обзор по космонавтике начала двадцать первого века. Перед ним лежали развернутые газеты. На мониторе компьютера, стоящем на столе, заставкой бегала и крутилась надпись «2000 год».
Двухтысячный год. Эта дата как-то по-особому звучала для Бориса. Нет, не потому что с ней он входил в новый двадцать первый век, который еще совсем недавно упоминался только в фантастических романах о будущем, не потому что с ней каким-то необъяснимым образом заходило в жизнь это самое будущее, которое теперь можно было потрогать руками. Двухтысячный год завораживал Бориса нулями, на которые этот год заканчивался. Расписываясь в каких-нибудь документах или квитанциях и ставя под своей подписью дату, Борис каждый раз с необъяснимым волнением писал».00». Будто на счетчике его жизни кто-то сбросил все набежавшие годы, и она теперь снова начиналась с ноля, с чистого листа.
Тот же год с чистыми и безгрешными нолями обозначался и в дате на первых полосах лежащих сейчас перед ним газет. Борис отвлекся от своих мыслей и пробежался глазами по заголовкам и фотографиям. На него смотрели снимки «Бурана-2», транспортируемого на взлетную площадку. На днях крылатый корабль должен будет направиться в лунную экспедицию.
…В это самое время на далеком Байконуре красавец «Буран» уже поднимал к небесам свой нос. Маленькими точками вокруг него копошились люди. Их руками скоро снова будет пощупано небо. Вскоре на их глазах очередной космический корабль оторвется от земли и, сначала медленной поступью, а затем все ускоряясь и ускоряясь, начнет набирать высоту.
Но это будет на днях… На днях «Буран-2» рассечет верхушку жаркого лета 2000-го года. Сегодня же за много километров от взлетной площадки, здесь, в опустевшем зале библиотеки небольшого города, работал он — Борис. Впрочем, слово «работал» мало к нему подходило, поскольку работа у него… не шла…
Статья должна быть готова ко дню запуска, но Борис написал только ее заголовок: «Буран-2 открывает Век…». Дальше была пустота… Пустота была не только на бумаге, но и в голове. О «Буране» совершенно не думалось.
…Борис посмотрел на книгу. Она возникала у него на столе каждый раз, когда он принимался за работу. Возникала… сама по себе. Будто лежала здесь с самого начала.
Борис уже не удивлялся этому. Он лишь каждый раз молча наблюдал, как она материализовывалась из ничего, как на ней проступал рисунок, изображающий маленький силуэт человека на фоне бушующего океана огня. Затем на обложке появлялся блеск, и книгу можно было брать руками. Он не пытался встряхнуться, ущипнуть себя, не вскакивал, не пугался. Он лишь с тупой обреченностью брал ее, прочитывал каждый раз одно и то же и клал на место.
После прочтения книга точно так же исчезала, как и появлялась… Борис несколько минут сидел неподвижно, наблюдая за дематериализацией.
Она растворялась в воздухе, как растворялись видеоизображения в том сне, который однажды переломил всю его жизнь.
В памяти всплыл эпизод из этого долгого загадочного сна.
…Далекий сумрачный Плутон. Станция под прозрачным куполом. Внутри стоят такие же шарообразные, как и сам купол, домики. Борис видит себя входящим в домик молодого сотрудника Дара, и… у порога его останавливает взгляд незнакомой, ошеломляюще красивой девушки. Она сидит в кресле, в глубине комнаты и, улыбаясь, смотрит прямо ему в глаза. У него перехватывает дыхание. Незнакомая девушка с потрясающими золотистыми глазами смотрит на него как на очень близкого друга. Он оцепеневает у входа и не сразу осознает, что перед ним всего лишь видеоизображение. Не двигаясь с места, он растерянно смотрит на нее, не понимая, почему девушка такой невообразимой красоты, совершенно ему незнакомая, излучает ему такую любовь и нежность…
Густо покраснев, он, наконец, с большим трудом здоровается и… слышит хохот Дара. Тот сидит в углу и покатывается со смеху, наблюдая за ним.
— Проходи, Бэрб! — говорит Борису через смех Дар. — Извини, здороваться за нее придется мне.
Поняв все, Борис (нет, теперь он уже Бэрб) чувствует, что волнение, минуту назад перехватившее его дыхание, сжимается в комок горечи. Минуту назад он был в сказке. Приподнявшаяся душа теперь больно ударяется оземь.
— Это та самая Юнна! — говорит Дар, минуту спустя.
Они оба замолкают.
— Моя Юнна! — негромко говорит через некоторое время Дар.
Он, не отрываясь, смотрит на видеоизображение и в тихой задумчивости улыбается.
«Моя!» — от этого слова у Бэрба будто горячий камень поворачивается в груди. Он долго не может отойти от охватившего его смятения. С этой минуты его жизни суждено превратиться в постоянные, тяжелые мучения. С этой минуты она покатится к тому страшному финалу, воспоминания о котором теперь не дают покоя Борису…
…Наконец, книга окончательно исчезла. На столе остались развернутые газеты с огромным «Бураном» на всю страницу.
Мощью и великолепием этого красавца-корабля восхищался весь мир. Его фото можно было увидеть везде и всюду. Эйфория по поводу предстоящего полета царила неимоверная. Газеты отслеживали его сотворение чуть ли не до каждого ввинченного болтика. Конструкторы и техники, собиравшие его, были не менее знамениты, чем сами космонавты.
Однако Бориса это всеобщее воодушевление не трогало. Корабль за кораблем, — думал он, — станция за станцией: все выше и выше, все дальше и дальше, а там что?..
Перед глазами встали бушующие огненные вихри и маленькая темная точка, залитая лиловым свечением.
Борис попытался отогнать от себя это воспоминание, однако лиловая точка упорно продолжала рябить в глазах. Он машинально сжал кулаки, словно в них были рукоятки квоца. Сжатые кулаки сами собой двинулись по столу. Он будто устремлялся к этой точке вновь, вновь и вновь… Устремлялся, устремлялся и устремлялся, и… не успевал.
