В. Бирюк - Парикмахерия
Такое объяснение снимало с молодых людей вину за убийство. Заповедь «не убий» не была нарушена, поскольку — «Ванька-колдун. А мы чё? Мы ни чё. Оно само. Волшба, однако».
Светское наказание им тоже не грозило. В семье Пригоды уже не было взрослых мужчин, которые могли бы взыскать или отомстить за убиенную. Просить «правды» у общины тоже смысла не имело — Хохряк был мёртв, а сама община дышала на ладан, раздираемая склоками и оплакивая своих покойников. Третья сила — владетель — ещё не утвердился в «Паучьей веси». Старые порядки кончились — новые ещё не наступили. «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». И умирать — тоже.
Девку отнесли в селище и положили на родительском дворе. С разъяснениями по поводу имевшего место быть несчастного случая.
– Ванька-колдун. Во, как он заклял, так и получилось. Хоть и сказал — иди вольно, мне, дескать, не надобна… А это ему — не надобна, а другим — заборонена… А заклятье, слышь-ка, како въедливо… Не, всякому заклятию срок приходит — надо было новой луны ждать. А уж вот потом… А кто ж знал… Да не, без толку — на новую луну только заклятье на скотину меняется. А на баб — как крови пройдут… Дык и мы ж про то ж… Да это ж на баб. А с девками — как бабой сделают… Ага, а кто её — колдуном заклятую, бабой делать будет? Может, ты — к ней, а она раз и — ну, упырём каким зубастым обернётся… Я вам так скажу: против такой волшбы только вода с Гроба Господнего привезённая поможет… Вот ежели с молитвой побрызгать и три раза через порог переступить… Такое колдовство хваткое, а сам-то колдун… Ванька-то сопляк… А для волшбы, слышь-ка, размер значения не имеет…. А Беспута говорила, что у него… У етого-то? У плешивенького?… Слышь-ка, не поминай к ночи. Ивана Акимовича. Не буди лихо, пока тихо.
«Заклятие Пригоды». Ещё одна сказка о колдовстве моём. Сколько не говорил я, что ни какого колдовства не имею, что с нечистой силой не знаюсь, что всякое моё дело любым человеком гожим повторено быть может — не верят мне. Придумывают сказки страшные, ими друг дружку пугают, в них веруют. Коли так, так что ж мне эти суеверия людские к пользе своей не применить?
Слух о «Заклятии Пригоды» далеко пошёл. И я сиё «заклятие» не раз применял. Да не к девке глупенькой деревенской, а и к людям из высших, просвещёнными и искушёнными себя мнящими. Вот, иной и всё-то видал, и везде-то бывал. А копнёшь — старые детские страхи да выдумки в нём. Ну так прими волю мою над собой как волю господскую. А в подкрепление — прими страх свой детский, страх неистребимый. И делай по слову моему. А иначе — твой же страх тебя же и убьёт. А люди добрые — в том помогут. Своими страхами, своими суевериями.
И, бывало, рисуя на очередном, иной раз и венценосном лбу, очередной влажный крест, вспоминал я «гордый лоб» рахитичной мадонны из глухого селения в дебрях лесных, что приняла смерть мучительную, нарушив, хоть и невольно, заклятие своего имени. И той смертью своей, страхами от неё произошедшими, привела в волю мою иных людей, даже и правителей с правительницами. С их народами и царствами.
– Глава 93
Говорят: «нельзя спать на закате — голова болеть будет». А я к закату уже выспался. Мне много не надо. Пять часов сна и — четыре бурных ночи как не бывало. Всё-таки, генная модификация — мощное средство. От сонливости. Потянулся, личико сполоснул. И — на косу.
Косьба вечерняя. Не такая приятная, как утренняя. Солнышко садится. Как-то печально становится. Элегичности многовато. Но у меня ведь ещё и голова есть. А с моей головой никакая… «Апухтинская нотка» в симфонию не пролезет.
Я, пока косой махал, думал. Иногда это полезно. Бегаешь себе, бегаешь, тебя кто-то бьёт — уворачиваешься. Сам кого-то… кто не увернулся. Вроде — при деле. И вдруг задумываешься, как футболист-математик: а чего это я бегу?
Все нормальные дети в определённом возрасте начинают мучить взрослых потоком вопросов «почему?». Вполне по Редьярду нашему, знаете ли, Киплингу:
«Но у меня есть милый друг —Особа юных лет.Ей служат сотни тысяч слуг —И всем покоя нет.Она гоняет, как собак,В ненастье, дождь и тьмуПять тысяч «Где», семь тысяч «Как»,Сто тысяч «Почему».»
Наше дитятко, в той ещё жизни, регулярно уелбантуривала нас несколько иным вопросом: «Зачем?». То ли чисто персональный сдвиг, то ли дурная наследственность. Или, может, предчувствие чего? Разницу между причиной пинка и желательной точкой приземления понимаете? Вот и я об этом.
Пинок у поворота на Кащенку я получил нехилый. До сих пор не могу остановиться. Хоть сообщение ТАСС выдавай: «Уже третьи сутки сброшенная на Китай резиновая бомба подпрыгивает и давит китайцев». Но уже есть цель: извести курные избы как класс. Переселить туземцев в кое-какое жильё, чуть более нормальнее, и спасти треть миллиона детей.
Что-то не по «Янки» у меня получается. Или я чего-то не понимаю? Миссионерство прёт, пассионарность выпирает. Ну, так и я не из Массачузетса. «Я родом из СССР». При всем моём к этим, массачусетским — уважении. И пусть евреи считают себя богоизбранным народом. А мы не считаем — мы про себя так чувствуем. Только не знаем — для какого именно дела избраны. «Тест на выживаемость»? «Осталось только дустом посыпать…».
Поковыряв пальцем сомнений собственную душу, я понял, что наблюдаю «приступ мании величия» в персональном исполнении. Нету у меня ни богоизбранности, ни миссионерности. Грех сказать, но мне и здешних детей не жалко — мне себя жалко. Не хочу жить в дерьме. Я — себе нормальную жизнь тут делаю. В дерьме по свои, родные, собственные ноздри — не хочу. А что может быть дерьмовее кучи детских трупиков? Только тоже самое, но на Родине.
Спокойно, Ванюха, пафосности — меньше. Не стучите себя пяткой в грудь — синяки будут. Займёмся чем-нибудь сурово-конкретным. Типа — избо-строительством.
«Избушка-избушка. Стань ко мне — передом, к лесу — задом! Не хочешь? Ну, тогда просто нагнись». Кстати, избушка бабы-яги на куриных ногах — аналог домовладения светлых эльфов. В основе тот же принцип: крытый настил на деревьях. Средство защиты от диких зверей. Как у мартышек. Но эльфийские лесные чертоги восходят к кельтским древесным поселения в Северной Англии. А голенастый самоходный и внедорожный вэн бабы-яги — от угро-финских гнёздышек на основе лесных пней на Брянщине.
Когда в очередной раз здешнее человечество слезло с деревьев — оно тут же закопалось в землю. Такое ощущение, что свободное пространство и чистый воздух хомосапиенсам противопоказан. Вот и нынешняя «Святая Русь» до сих пор живёт в курных избах.
Это такое бревенчатое строение до трети уходящее в землю. Делается довольно просто: выкапывается углубление и над ним достраивается 3–4 ряда толстых брёвен. То есть, здешняя типовая изба представляет собой полуземлянку. Двери — нет. Вместо неё — небольшое входное отверстие, примерно 0,9 метра на 1 метр. Войти такую дырку нельзя. Только полный поклон с полуприседом. Может, поэтому и местные так легко, привычно кланяются и на колени падают?
Отверстие прикрывается парой бревенчатых половинок, связанных вместе, и пологом. Часто — кожаным. В глубине избы располагается сложенный из камней очаг. Отверстия для выхода дыма нет, в целях экономии тепла дым сохраняется в помещении, а излишек выходит через входное отверстие. Полов как таковых нет, земляной пол просто поливается водой и подметается. Глава семьи спит на почётном месте у очага, женщина и дети — справа от входа. Непосредственно при входе размещается домашняя скотина, например опоросившаяся свинья с маленькими поросятами. И так будет здесь повсеместно, как минимум — ещё лет триста, до 15 века. Ну, Иван Третий и всё такое. А как уже не типовое, но распространённое явление — аж до после Великой Отечественной.
На Юге, где леса мало и есть глина — строят мазанки. Ещё там юрты есть. Тоже… забавная штука. С возможностью выбора: хочешь — помрёшь от отравления угарным газом, хочешь — от воспаления чего-нибудь на сквозняке. Везде, и на Севере и на Юге, есть полные землянки — только одна крыша торчит. На Севере, наверное, ещё и чумы из оленьих шкур есть.
Понятно, «возможны варианты». В избах где-то уже есть оконца в виде отверстий в боковой стене для выхода дыма. Кто-то печь вместо очага ставит. Даже отверстия на крыше для выхода дыма кое-где есть.
«Даже»! Дырка в крыше — признак продвинутости и прогрессивности. Эдвансед, факеншит! Так жить — точно святым станешь. В повседневной и ежечасной вони, дыме, угаре… Только и исключительно — с истинно христианским смирением. Если выживешь. Выжившие и это всё возлюбившие так и называются — «Святая Русь».
Во, ещё и русофобом обзовут. Только мне, в этом 12 веке, всякие такие обзывалки… Как французы 17 века. Ну там, Анжелика — то с королём, то с султаном… Временами — и мужу перепадает. То — одному, то — другому. Галант, лямур, «месье, же ни манж посижу». Ага. «Задолго до рассвета из своих вонючих, наполненных дымом и смрадом, логовищ появляется косматые, грязные, сильно сутулящиеся существа. Издавая нечленораздельные звуки, тащат они, на своих согнутых спинах, примитивные и уродливые орудия труда. Дабы, скуля и стеная, вновь и вновь ковырять истерзанные, бесплодные клочки земли. Таковы крестьяне в нашей Прекрасной Франции». Это — записки очевидца.
